Восхождение - Вран Карина (читаем книги бесплатно .txt) 📗
— А-а-а, демоны и барабашки, мастер, не убирайте книгу далеко, я обязательно вернусь! — в сердцах выкрикнула она. — Выход…
На факультатив по композиции в цвете Вероника добиралась на такси. Непогода превзошла самою себя, вывернула тучи наизнанку, залила землю тягучим ливнем. Гидрометцентр вставил свои «пять копеек», объявив штормовое предупреждение.
— Хочу в Велегард, — пробормотала Вероника, выбираясь из такси. — Там тепло и сухо.
Бегом миновала двор (увы, машинам дальше ворот хода не было), пулей влетела в холл, отряхнулась.
— И разверзлись хляби небесные, брр! — злобно выдала своему отражению в зеркале девушка. Зеркало мстительно отразило мокрую, несчастную Веронику. — «Майская ночь, или Утопленница»,[33] постановка местного театра…
— На утопленницу, ты, Белозерова, смахиваешь, факт, но давно ли ты сама с собой начала разговаривать? — раздался из-за спины насмешливый голос Стаса.
— С тех пор, как собеседника моего уровня стало сложновато отыскать, — ехидно откликнулась студентка. — А вы что, продолжаете мне ставить диагнозы? Учтите, с психологами, психиатрами и просто психами я на десять лет вперед переобщалась.
— Да нет, просто полюбопытствовал, — пожал плечами преподаватель. — Приводи себя в порядок, не спеши особо, мне еще горку собирать.
Вероника натянуто улыбнулась в ответ. Все-таки после «учебной встряски», устроенной Стасом в понедельник, беседуя с ним, она испытывала некоторую неловкость.
По сравнению с горкой прошлого урока, нынешняя выглядела простенько: фон бледно-желтый (стол) с зеленым (уголок сзади); ваза трапециевидной формы из синего богемского стекла, в вазе — цветок подсолнуха (живой, в конце мая, да Стас эстет!); три краснобоких яблока.
Призыв куратора «не бегать по палитре», акцентировать внимание на трех основных цветах (синий, желтый, красный), читался издали.
На этот раз она еле-еле уложилась в шесть отведенных часов, дожимала последнее яблочко уже под грозным взглядом Стаса.
— У вас у всех общая проблема, — подвел итог преподаватель, когда пять измученных студентов отложили кисти. — Вы слишком мельчите. Вот смотрите: определили вы отношение цветов друг к другу, обозначили свет. Не бойтесь, используйте широкую кисть и мазок поуверенней. Масло — не гуашь, пора бы уже научиться лепить форму, а не крысиными хвостиками мелко-мелко подрисовывать. Я недоволен всеми. Включая Белозерову. Пока вы не научитесь компоновать в цвете — грош вам цена, как художникам, и делать это вы должны быстро, с умом. Почему-то на натуре вы с задачей справляетесь, а на простых и ясных формах теряетесь.
Группа дружно поникла.
— Летом, дома, потренируетесь. На этом я с вами прощаюсь до четырнадцатого июня, то бишь, до начала выездной практики. Свободны! — Стас махнул рукой, завершая речь.
К слову сказать, когда к остановке снова подъехал форд Стаса, Вероника даже не удивилась. Гудок донесся сквозь хлещущие струи ливня, приглушенный и словно обиженный.
— Белозерова, не студи салон, садись! — Стас распахнул дверцу, выкрикнул в ненастье.
Она приблизилась к авто, но забираться внутрь не стала.
— Извините, Станислав Анатольевич, езжайте один. Мне не хочется повторно ставить в неловкое положение ни себя, ни вас.
— Не дури, просто пообедаем, — насупился преподаватель.
Она резко замотала головой.
— Нет. Право, не студите салон, езжайте.
Повторяя за Стасом его слова, Вероника испытывала жгучий стыд, не верилось ей, что куратор банально ухлестывает за нею, скорее, она для него, как новый социальный проект, вроде детдома. Но любой иной ответ ей претил, потому она держалась непреклонно.
— Понял. Твое право, — ответил Стас, в голосе его девушке послышалась грусть. — До пленэра.[34]
— До пленэра, — кивнула из-под зонта Вероника, захлопнула дверцу.
Стас уехал. Мокредь[35] и ветер будто бы стали еще стуже, еще гадостнее…
Мастер Гэхарт при виде девушки достал из-за пазухи книжечку, призывно помахал ею и тут же спрятал. Вместо книги Хэйт достались разъехавшиеся по бедру кожаные штаны, и, подавив вздох, девушка со всем тщанием приступила к ремонту.
— Так всегда, — буркнула она под нос, — Поманят конфеткой, а подсунут поделку. Сплошное разочарование!
Пока Хэйт «починяла примус», то есть, конечно же, набедренники, материализовалась феечка, закружилась в ожидании, пока освободится адресат. Девушка расквиталась со штанами (увы, не повысив навык), поманила к себе летучую мелюзгу.
Послание (вполне предсказуемо) оказалось от гномки, и содержало одно-единственное предложение:
— Я выяснила, что самое прикольное в латниках: когда они падают, раздается грохот, как от упавших кастрюль!
Хэйт хмыкнула в кулачок: только Маське пришло бы в голову отправлять с феей подобное наблюдение.
НПЦ мигом подсунул веселящейся ученице новую работу, а именно — латный шлем с небольшой вмятинкой. Хэйт, проказливо покосившись на учителя, якобы случайно разжала пальцы. Шлем с гулким стуком покатился по дощатому полу.
— И точно, как мисочка, — хихикнула девушка, под грозным взглядом мастера заалела щечками. Состроила виноватую рожицу, подобрала с пола головной убор, достала из ремонтного набора молоточек, принялась сосредоточенно простукивать вмятину изнутри. Порыв детской шаловливости, подхваченный, надо полагать, от гномы, прошел, уступив место скрупулезной деловой хватке.
«Мисочка» принесла Хэйт удачу, надбавив столь необходимый пункт к уровню мастерства. Девушка птичкой порхнула к учителю, в просительном жесте сложила ладошки. Гэхарт хмыкнул, уронил в протянутые ладони книжку. В очередной раз Хэйт мысленно подивилась проработке поведения НПЦ: они улыбались, они хмурились, они морщили лбы и поджимали губы. Кроме стандартных линейных вариантов ответа они могли поддержать вполне внятную беседу (конечно, на внутриигровую тематику, вести диалог о земной астрономии или влиянии трактата Иммануила Канта «К вечному миру» на развитие мировой философской мысли, НПЦ не могли). По сути, они продолжали действовать по алгоритмам, как и их предшественники из ранних ММОРПГ, но алгоритмы эти были не в пример богаче и многостороннее.
Поздравляем! Профессия Ремонтник улучшена!
Текущий уровень мастерства: 1.0 (ранг: ученик).
Сила увеличилась на 5.
Ловкость увеличилась на 5.
Хэйт подарила неписю улыбку, полную признательности, и затребовала новую вещь на починку.
Почти не разгибая спины, она вкалывала несколько часов напролет. На таблички о росте навыка и характеристик даже не отвлекалась. После, отирая со лба выступивший пот, пролистала все разом: ремонтное дело дотянуло до показателя 4.0; выносливость поднялась на три единички, сила и ловкость подросли на два пункта каждая. Это было приятно, и даже почти окупало усилия, вложенные в процесс. Любой нормальный игрок, занимаясь раскачкой профессии, делает перерывы, работает неспешно, а не на износ, как Хэйт. Она же целенаправленно изматывала себя ради еле ощутимых (в конечном итоге) значений. А что поделать, методика с долгим и нудным вытравливанием здоровья из монстров практически не повышала статы, убиение с нормальной скоростью вообще заставляло схватиться за голову и рыдать (яркий пример: зачистка погоста по заданию от смотрителя, принесла ажно два пункта к мудрости за сто шестьдесят немертвых покемонов и призвавшего их психа). Хэйт же, будучи махровой максималисткой, намеревалась выжать из персонажа пиковые значения, насколько это вообще в человеческих силах.
Поняв, что еще немного, и рваные портки, гнутые шлемы и прочая поизносившаяся экипировка начнут сниться ей в страшных снах, девушка тепло попрощалась с мастером. За пределами мастерской полыхал изумительно отрисованный закат.
— Заработаю побольше, куплю красок и буду писать тут, — в элегичном порыве выдохнула художница. — Наверняка, инструменты можно отыскать. Такое благолепие не запечатлевать — преступление!
