Восхождение - Вран Карина (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Она стояла, не сводя мечтательного взгляда с пунцовых небес, а ее второе я отрешенно набрасывало список необходимых действий на ближайшие две недели, и список этот выходил очень, очень длинным…
Первым делом Хэйт решила выполнить квесты с посылками, за которые выдавали эликсиры с повышением стат. Конечно, «плюс один» — это капля в море, но ведь море и состоит из капель! Четыре длительные пробежки — четыре склянки с бурдой, полезной, но отвратной на вкус. На финальном забеге вышла заминка. Хэйт запыхалась, бежать на пределе бодрости не самое простое занятие, в любом из миров («Зато быстра и грациозна, аки изюбрь!»[36] — иронизировала она сама над собою). Квесты были сданы, резона в спешке не было, кроме возможной прибавки к выносливости, бежала она обратно в Велегард, точнее, в близлежащий перелесок, поохотиться на кабанчиков. Девушка перешла на трусцу, затем на шаг, затем… повалилась в дорожную пыль. От хохота.
На тракте, чистом и малолюдном, три воина с красными метками собирали из веток нечто, долженствующее впоследствии изобразить засаду. У всех трех к ремням крепились ножны с мечами, и ни один не мог похвастаться наличием щита. «И серого вещества в черепушке!» — мысленно поглумилась Хэйт, выпрямившись во весь рост.
— Давно не виделись, пупсики! — отсалютовала посохом квартеронка, хохотнула, привязала к тракту лозой главного. — Сегодня обойдемся без прелюдии, лады?
Она быстро сменила цель, накинула на ошарашенного горе-вояку ядовитую пыльцу, а пока растерянные парни соображали, что происходит и куда нестись, успела скастовать и угольки.
Критический удар! Вы нанесли 525 единиц урона умением Угольки!
И, буквально через один «тик» пыльцы:
Игрок погибает от вашей руки! Внимание: погибший игрок обладал статусом PK, на вас не налагается штраф за его убийство!
— Хорошо пошло! — Хэйт притормозила особо резвого бегуна, помахала ему ручкой, проделала книксен. — Куда же ты, сладкий, мы ведь только начали?!
Главарь, стоило завершиться действию лозы, порывался сбежать, бросив приятеля на растерзание вошедшей в раж девушке. Но у Хэйт были иные планы.
Парни не добежали ни до нее, ни до леса, там на тракте и почили, бесславно и бессловесно. Хэйт собрала серебрушки с дороги, подбоченилась, захлопала ресницами.
— А поговори-ить? — в притворной печали протянула она над усопшими. Трупы, само собой, не ответили…
Охота на кабанов вышла на порядок менее забавной, тем более, что Хэйт твердо вознамерилась довести скиллы до следующего уровня владения. Посему кабаны, как и землеройки до них, умирали медленно. К тому радостному мгновению, когда цель была достигнута (длань очищения, увы, прокачать не удалось, не накладывали дикие свиньи негативных эффектов), в рюкзаке Хэйт организовался запас мяса на сорок порций шашлыка. А таймер, который она уже тихо ненавидела, напоминал о необходимости сна шестой раз подряд (Хэйт командовала: «Отложить!» — и следующий сигнал звучал через час).
— Выход, — она так устала, что с трудом нашла в себе силы произнести это простое слово…
В реальном мире распогодилось. Солнечные лучи намекали на близость лета, лужи успели просохнуть, гуляющие сменили серо-черные куртки и дождевики на яркие наряды. Погода почти кричала: «Бери кисть в руки и пиши, ленивое чудовище!» Но, вот противоречие: сколь страстно жаждала она перенести краски заката на холст в Восхождении, столь же апатично отнеслась к идее живописать явь. Наверное, сказывалось давление грядущей практики. Месяц, целый месяц лета будет потрачен (читай — потерян!) на рисование в Ярославле, в компании «любимых» одногруппников.
— А не послать ли мне к черту этот реал? — задалась вопросом Вероника, вглядываясь в кофейную гущу на дне чашечки. Утром ей взбрело в голову сварить кофе в турке, для разнообразия.
Искушение было громадным, как Джомолунгма — снимки гор собирала Галина, и при случае непременно показывала подруге. Чо-Ойю,[37] Манаслу,[38] Аконкагуа[39] и прочие трудно выговариваемые названия горных вершин для Галки звучали, как слова песни, а потому и все окружающие их вынужденно запоминали…
Словно откликнувшись на ее мысли, завибрировал мобильный.
— Здравствуй, Галь, — поприветствовала Вероника подругу. — Не поверишь, только тебя вспоминала.
Галка звонила «просто проверить, жива ли новоявленная геймерша». Разговор затянулся на полчаса, причем ничего существенного, кроме сведений о здоровье, сказано не было ни одной из сторон. Разве что при упоминании о Маське Галина оживилась.
— У тебя появилась… подруга? В игре? Ты сейчас серьезно говоришь?
— Просто знакомая. Я же ничего о ней не знаю, кроме того, что играет она за расу гномов. Живая, бойкая, задорная. При этом я не могу гарантировать, что «за рулем» гномы не бабулька лет семидесяти, решившая вспомнить молодость.
— Ник… Сколько за последние три года ты завела таких «знакомых»? Стой, не отвечай, я сама скажу: ни одной. Знаешь, я беру назад все свои негативные отзывы о твоей игрушке. Если в ней ты выбираешься из своей раковины и общаешься с людьми — играй.
— А где: «Благословляю тебя, дочь моя»? Столько патетики… Брось, это просто красивая игра, благодаря которой я смогу не париться насчет финансов, а не лекарство от социопатии, рака, СПИДа и болезни Альцгеймера.
Галка стребовала с Вероники обещание заехать на выходных, повидать все семейство, включая вечно пропадающего на работе Лешку.
Параллельно одеваясь и (местами невпопад) отвечая на вопросы приятельницы, Вероника прыгала по квартире. Порожний холодильник яростно взывал наполнить его продуктами, так что, как можно скорее закруглив беседу, девушка поспешила в супермаркет, затариваться на неделю вперед. Там ее закружили гул, запахи, далекие от приятных, хоровод из недовольных покупателей и усталых продавцов.
— Точно муравейник или улей пчелиный, — пробурчала Вероника, уворачиваясь от очередной бойкой дамочки лет эдак сорока. Дама перемещалась по магазину с выражением лица «я выпила стакан разбавленного уксуса, поэтому мне омерзительны все и вся». Вероника поспешила убраться с пути дамочки, прущей с уверенностью тарана, и задумалась: «Почему в Восхождении меня не напрягает толчея торговых кварталов, почему там я могу любоваться красотами и быть вежливой с неписями? Почему тут, в мире, где я родилась и выросла, я ощущаю неловкость, тогда как там мне комфортно?»
Ответов не было…
На диких кабанчиках Хэйт докачала десятый уровень. Встал вопрос ребром: во что вкладывать свободные очки, ведь два предыдущих повышения она оставляла поинты, можно сказать, бесхозными. Тридцать очков, не такая уж мелочь, необдуманно ими распорядиться было бы большой ошибкой.
— Нет, никакой скоропалительности, мне квест на изменение класса проходить, вот от реалий и буду плясать, — решила Хэйт.
Правда, до того, как направиться в храм Ашшэа, она направилась в Гильдию Магов, брать длинный-предлинный квест для получения картографического навыка. О, сколько раз за этот день она пожалела о столь опрометчивом решении! Ушлый непись загонял ее так, что она имя свое с трудом вспоминала! Когда эта пиксельная зараза «облагодетельствовала» девушку навыком, у нее даже сил порадоваться не осталось. Проматерившись (вполголоса, зато от души), Хэйт побрела-таки в храм. С ужасом представляя, через что ей придется пройти у жриц, уж они-то (и это Хэйт знала наверняка, опробовала на своей шкуре) находчивей и изощренней старого магистра!
Старшая жрица Ашшэа в Велегарде приняла Хэйт милостиво — сказывалась репутация, заработанная потом и кровью в храме Крейнмера. Милостиво настолько, что не тысячу монстров отправила убивать соискательницу, а всего-навсего выкорчевать деревцо. Одно. Правда, не совсем обычное…
— Жрица-смотрительница за великие заслуги получила дар от Ашшэа — росток древа познания. Однако, дабы равновесие было соблюдено, с ним вместе проросло и семя древа скорби. Оно — обратная сторона дара богини, и мы не вправе причинить ему вред. Ты — пришлая, ты можешь.
