Вера. Надежда. Любовь (СИ) - ЛетАл "Gothic & (читать книги без сокращений txt) 📗
— Да верю я, — буквально отмахиваюсь, пока Елисей показывает мне панораму вокруг себя: салон авто, мельтешащие дворники сметают с лобовухи снежных мух; на заднем сиденье проблескивает хромированная обводка какого-то дипломата; за окнами хоть и серо, но еще светло, а меня уже окутывает тьмущая тьма. И чтобы замять эту мутную тему, без так любимых Лисом экивоков задаю важный для меня вопрос: — Уволился?
— Осталось получить расчет, — Лис в очередной раз кормит меня иносказками и тут же увертывается от дальнейших расспросов: — Все же решился на прогулку? Я очень рад, что ты наконец-то перестал прятаться в четырех стенах. Молодец! Горжусь тобой, — хвалит, как ребенка, и я бы непременно поерничал в ответ, если бы не странные интонации, проскальзывающие в голосе Любимого: — Обещай, что и впредь будешь выползать из своего паучьего угла на свет.
— Если захочешь, мы с тобой каждый вечер будем гулять по окрестностям, — натягиваю улыбку, надеясь, что Елисей улыбнется мне в ответ. Только он не делает этого, да еще и пытается куда-то ускользнуть, показывая мне то ворот черного пальто, то белый снег за стеклом авто.
— Я всегда с тобой, даже когда ты меня не видишь, — отшучивается, но дергает нерв что-то слишком серьезное в любимом взгляде.
— Уверен, что так оно и есть, тем более, что ты мне уже мерещиться начал, — мне уже не в радость этот нелепый разговор. Как-то все и сразу меркнет, схлопываясь до экрана в четыре дюйма по диагонали. — Лис, с тобой все нормально? — В замерзающих пальцах зарождается дрожь и мне приходится сильнее сжимать телефон чтобы не выдать себя. — Ты какой-то… — не хочу произносить этого слова, но другого не нахожу: — Странный.
— Ну я ж у тебя не от мира сего, — кривая усмешка тянет губы и тут же гаснет. — Мог бы уже и привыкнуть к моим странностям, — и словно подтверждая свои слова, требует: — И как бы странно это ни звучало, но я хочу, чтобы ты здесь и сейчас пообещал, что будешь беречь и любить себя.
— Та-а-ак… — У меня трясутся не только руки, но и все поджилки. И все же пытаясь говорить спокойно и убедительно, призываю Лиса к ответственности за того, кого он приручил: — Беречь и любить меня теперь ТВОЙ священный долг и прямая обязанность.
— Что бы ни случилось, я буду всегда любить и оберегать тебя, — звучит как перед алтарем клятва, от которой у меня зуб на зуб не попадает. — Наша связь никогда не оборвется. И даже после смерти я от тебя не отстану. Вот такой я эгоист. — Черный юмор пронзает холодом каждую клетку, а мой воздушный змей Счастья волочится по земле, пачкая тонкие крылья в грязи и не в силах вырваться из тягостного плена той доли правды, что переполняет эту не шутку.
— Ты чего несешь?! — первым отмерзает зубастый Демон-Злость, готовый здесь и сейчас прижать плутоватого зверя к стенке и расспросить с пристрастием. — А ну колись, что за хуйня нездоровая?! Куда ты ОПЯТЬ ввязался?! Тебе что-то угрожает? — рявкаю на Лиса.
— Успокойся. Какая мне может угрожать опасность? — спокойный ответ диссонансом моему состоянию. — Со мной же мой любимый талисман, — и роясь во внутреннем кармане пальто, Лис вытаскивает на свет мой подарок, покачивая его стальным корпусом перед телефоном, а потом бережно возвращает на место, поближе к сердцу. И мне до безумия хочется верить в его слова. Хочется, но…
— Кому ты пиздишь?! Я же чувствую тебя. Слышу… — В душу словно засела огромная заноза, которую задеваю при каждом вдохе. Но я готов услышать правду, какой бы горькой она ни была.
— Я знаю, малыш, что ты слышишь и видишь, просто не все еще понимаешь, — очередные иносказания, и Лис не был бы Лисом, если бы не попытался увильнуть от ответа: — А сейчас откинь все свои надуманные страхи и услышь, как я по тебе соскучился, — в глазах парня Боль, Тоска, Любовь…
«Почему?! Может мои чувства сделали тебя несчастным? Неужели я был неправ, когда думал, что взаимная любовь — это счастье?»
— Елисей, прошу, скажи мне правду. Хватит недоговаривать! — И снова вслушиваюсь в образовавшуюся тишину, в которой мой парень, кажется, даже не дышит, а все, что он не договаривает, я додумываю в скандальной компании своих Демонов.
— Денис, мне нужно идти, — Елисей разрывает безмолвие, но лучше бы молчал. — Переговоры очень важные, я отключу телефон… — словно удар под дых.
— Какие переговоры, если ты должен был просто уволиться?! — Головная боль чугунным ободом сжимает мозг. Хочу кричать, просить, приказать: «Не отключай! Поставь на беззвучный! Я не позвоню».
— Не волнуйся, милый, это ненадолго, — обещает Лис — знаю! — слыша мое состояние. — Не теряй меня. Как закончу, сразу позвоню.
— Лис, я тебя прошу… — из последних сил пытаюсь держать себя в руках и удержать на связи Елисея: — Пожалуйста, просто брось все. Заведи машину и езжай ко мне…
— Я очень сильно люблю тебя, Денис. — Меня захлестывает его отчаянная Любовь, изгибом плети вокруг тела, принося нестерпимо жгучую боль наказанием без вины.
— Люблю тебя, — все, что могу ответить, потому что давно знаю: даже самые трепетные мои чувства не свернут Лиса с намеченного пути. — Жду… — И любимый лик исчезает, оставляя меня один на один с моими Демонами.
Жду. Внезапно меняя маршрут, допоздна брожу по заснеженным проспектам города в обнимку с дикой Яростью, что не пускает меня домой. Наверное, понимает, что там, в четырех стенах, мне будет еще тяжелее пережить эти несколько часов без Лиса и чего-нибудь не расколошматить о стену: наши кружки или собственные кулаки.
Жду. Промерзаю до костей, уже заводящих свою тихую, заунывную песню, пока смотрю на мальчишек, гоняющих шайбу на пришкольном корде. Жду, пока уговариваю себя сходить в кино или прокатиться на колесе обозрения. Жду и потихоньку успокаиваюсь. Что не говори, а декабрьский «минус мнадцать» эффективно отрезвляет мозг. И вместо горячих объятий Злости меня подцепляет под руку тупое, козлиное Упрямство и, нагло прищурив глаза, гундосит в мозгах: «Ну и пусть отключается, я и сам звонить не стану!»
Не звоню, но жду. Постоянно выдергиваю телефон в надежде увидеть Лиса онлайн, пока тайваньские электронные мозги окончательно не издыхают на русском морозе, подстегивая меня вприпрыжку, тем самым козлом, скакать домой, подальше от витрин торговых центров, от которых уже откровенно мутит.
Врываясь в квартиру, пугаю Маркизку своим обледеневшим видом и сброшенным в угол рюкзаком. Врубаю комп, но, как выясняется, только для того, чтоб убедиться — Лиса все еще нет в Сети.
— Не волнуйся, — уговаривает девочка Надя. Смешная, белобрысая, в розовом платьице с россыпью полевых цветов, сидит на столешнице и болтает худенькими ножками с ободранными коленками. — Он сейчас придет. Я знаю, — и улыбается каждой веснушкой на по-детски миловидном личике.
Всей душой соглашаюсь с младенцем, устами которого, как принято считать, глаголет истина, и уже не спеша раздеваюсь, разбираю рюкзак, размораживаю телефон текущей в его аккумулятор энергией. Мне бы так к чему-нибудь подключиться. Но моя «батарейка» хуй знает где и с кем, а у меня уже кончается заряд. Пытаясь восстановиться, отогреваюсь снаружи в горячей ванной, отогреваюсь изнутри обжигающим чаем. Отогреваюсь и все равно мерзну. Жду…
Ночь. Закидываю в себя горсть таблеток и… «Опять, обнимая подушку, думаю — это ты…» — дурацкие мысли тут же лезут в голову, когда измученный бесконечными метаниями в четырех стенах, слишком рано залезаю в постель. И хотя малышка Надя, что весь вечер неотступно бегала за мной по пятам и постоянно тараторила про «вот-вот» и «через пять минут», уже сладко спит рядом с моей хвостатой хранительницей, я не один.
В моем кресле, закинув ногу на ногу, удобно расположилась эффектная брюнетка. Рассудительная, непоколебимая, в строгом костюме и классических очках в тонкой черной оправе. И я знаю ее имя — Вера.
Девушка лишь слегка покачивает точеной ножкой, уверяя меня, что так время пролетит быстрее и что мне совершенно необходимо хоть немного покемарить. И самое главное — что это последняя ночь, когда я обнимаю не Лиса.
