Разгадай меня - Мафи Тахира (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Я наблюдаю за тем, как он выходит из комнаты.
Еще некоторое время я прислушиваюсь к удаляющимся шагам, а его последние слова еще эхом отдаются у меня в голове. Я прислоняюсь затылком к кирпичной стенке и закрываю глаза, обращенные в потолок. И снова будто слышу его голос, серьезный и ровный. На этот раз он звенит у меня в ушах.
«Время заканчивается», — сказал он.
Как будто время — это такая вещь, которая может реально закончиться. Как будто оно измеряется некой чашей, выданной нам при рождении, и, если мы начинаем поедать его слишком быстро или помногу или тогда, когда этого делать не рекомендуется, тогда время тратится, съедается и считается использованным.
Но время — это то, что находится за пределами нашего понимания. Оно бесконечно, оно существует вне нас. Мы не можем сами истратить его, или потерять его ход, или найти способ удерживать его. Время продолжает двигаться вперед даже тогда, когда мы сами уже этого делать не способны.
У нас много времени. Вот что должен был сказать Касл. У нас есть все время, которое только существует в мире. Вот что он должен был сказать мне. Но он сказал совсем другое. А это означало, что наши часы идут слишком быстро. Время с грохотом мчится вперед. Оно стремится в каком-то непонятном направлении и готово вот-вот ворваться во что-то совсем иное и словно слышится:
Тик-
так.
Тик-
так.
Тик…
И вот уже почти наступило время войны.
Глава 3
Я могу дотрагиваться до него.
Глаза у него темно-синие. Волосы каштановые. Его рубашка плотно прижата к телу во всех нужных местах. А его губы… Его губы чуть подергиваются, и это словно заставляет сработать некий выключатель, который зажигает огонь в моем сердце, и я даже не успеваю глазом моргнуть и выдохнуть, как уже оказываюсь в его объятиях.
Адам.
— Эй, привет, — шепчет он где-то совсем рядом с моей шеей.
Я изо всех сил сдерживаю дрожь, кровь тут же приливает к моим щекам, и на мгновение — всего на одно мгновение — я полностью обмякаю и позволяю ему крепко сжать себя.
— Привет. — Я вдыхаю его аромат.
Роскошный — вот он какой.
Мы редко видимся наедине друг с другом. Адам живет в комнате вместе с Кенджи и своим младшим братом Джеймсом, а я делю свою с близнецами-целительницами. Сейчас у нас остается минут двадцать до того, как сестры вернутся сюда, и я намереваюсь использовать эту возможность по максимуму.
Мои глаза закрываются сами собой.
Руки Адама обхватывают меня за талию, он привлекает меня еще ближе к себе, и наслаждение возрастает настолько, что меня снова начинает буквально трясти. Мне кажется, будто мои плоть и кровь столько времени жаждали контакта и человеческого тепла, что я теперь даже не знаю, какой темп задавать своим чувствам и действиям. Я как голодный ребенок, который торопится набить живот. Я спешу насытиться ощущениями, которых у меня так долго не было, как будто боюсь в любой момент проснуться, обнаружив, что это был всего лишь сон, а мне по-прежнему приходится убирать в доме злой мачехи.
Но уже в следующее мгновение Адам касается губами моей макушки, и моя фантазия улетает куда-то совсем уж далеко, и я ненадолго представляю себя совсем в другом месте.
— Как дела? — спрашиваю я, и мне тут же становится неловко, потому что голос у меня дрожит, хотя Адам держит меня в объятиях совсем недолго. И все равно я не хочу, чтобы он отпускал меня. Никогда. Никогда-никогда.
Его тело начинает сотрясать смех, мягкий, густой и снисходительный. Но он не отвечает на мой вопрос, и я знаю, что даже не собирается это делать.
Мы столько раз пытались куда-нибудь удрать, чтобы оказаться наедине друг с другом, но нас неизменно отлавливали и даже наказывали за такое поведение. После отбоя нам вообще не разрешается покидать свои комнаты. Сразу после того как мы так неожиданно появились здесь, к нам относились более терпимо, но этот период очень скоро закончился, и нам с Адамом пришлось подчиниться правилам, которые распространяются здесь буквально на всех. А правил тут хватает…
Здесь соблюдаются исключительные меры предосторожности. Повсюду расставлены камеры наблюдения, на каждом углу, в каждом коридоре. Мы должны быть готовы ко всему, в том числе и к неожиданному нападению. Круглосуточная охрана прислушивается к любому постороннему шороху. Они отслеживают любое нарушение общего порядка или недозволенной деятельности. Касл и его команда постоянно находятся начеку, охраняя «Омегу пойнт», и они вовсе не желают рисковать ни в чем. И если поблизости нашего убежища обнаружится чужак, мы должны будем сделать все возможное, чтобы избавиться от него.
Касл считает, что именно его бдительность и стала причиной того, что их так долго никто не может обнаружить, и если быть до конца честной, то в этом, безусловно, есть разумное зерно, и я могу понять его настойчивость и требования к полному порядку и безупречной дисциплине. Но именно из-за этого мы с Адамом и не можем быть вместе. Мы не видимся, кроме как во время приема пищи, но тогда нас окружает масса других людей, а в свое свободное время я оказываюсь запертой в комнате для тренировок, где мне следует научиться «обуздывать свою энергию». Адаму это тоже не нравится, как и мне самой.
Я дотрагиваюсь до его щеки.
Он замедляет дыхание и поворачивается ко мне. Его глаза говорят мне так много, что я отворачиваюсь, потому что чувствую это очень остро. Моя сверхчувствительная кожа наконец — наконец-то! — пробудилась и теперь наполняется жизнью. Она будто начинает вибрировать и чуть ли не жужжать, причем так сильно, что это даже становится неприлично.
А я даже не в силах это скрывать.
Он понимает, как действует на меня и что со мной делается, когда его пальцы даже слегка касаются моей кожи, когда его губы приближаются к моему лицу, когда жар его тела в соединении с моим теплом заставляет меня закрывать глаза… В такие моменты мои конечности трясутся, а коленки подгибаются. Но я тоже вижу, что творится с ним, поэтому и знаю: он все прекрасно понимает. Иногда он буквально мучает меня и при этом улыбается, умышленно затягивая момент, когда расстояние между нами начинает уменьшаться и мы сближаемся. Он упивается звуком биения моего сердца, моим прерывистым дыханием, которое я уже не в состоянии контролировать. Он наслаждается тем, как я нервно сглатываю раз за разом, прежде чем наконец целует меня. Я даже не могу спокойно смотреть на него, чтобы не получить огромного удовольствия от каждого мига, пока мы с ним находимся рядом. Я хочу получше запомнить его губы, его прикосновение, его запах, его кожу. Для меня это уже чересчур. Все это так ново, это такие необычные изысканные ощущения, о существовании которых я раньше и предположить не могла, ведь все это прежде было для меня недоступным.
Иногда мне становится страшно, а вдруг все это убьет меня?
Я освобождаюсь из его объятий. Мне холодно и жарко одновременно, я пошатываюсь и хочу поскорее обрести контроль над собственным телом, надеясь, что он очень быстро забудет о том, что может делать со мной. Я понимаю, что теперь мне потребуется некоторое время, чтобы привести себя в чувство. Я делаю нетвердый шаг назад, закрываю лицо руками и пытаюсь подумать о том, что бы сейчас ему сказать. Но все перед глазами дергается, и тут я ловлю на себе его взгляд и понимаю, что он может снова в один миг завладеть мной целиком и полностью.
Мне кажется, он тихонько шепчет мне одно слово: «Нет».
А в следующее мгновение я снова ощущаю его руки и слышу его голос, в отчаянии произносящий мое имя, и я снова слабею в его объятиях. Я вся издергалась, я рассыпаюсь на части, и я уже не пытаюсь унять дрожь во всем теле, а он такой горячий, его кожа такая горячая, и я перестаю соображать, где я вообще нахожусь.
Его правая рука скользит по моей спине и потихоньку тянет за молнию, на которую застегивается мой костюм, пока замочек не доходит до середины спины, но мне уже все равно. Мне нужно компенсировать период длиной в семнадцать лет, и теперь я хочу чувствовать буквально все на свете. Я не хочу больше ждать, чтобы рисковать когда-то потом и снова перед этим раздумывать над очередным «а вдруг» или «что, если», чтобы в результате горько сожалеть о случившемся. Я хочу прочувствовать все еще и потому, что вдруг я в один прекрасный день проснусь, а этот феномен исчезнет, словно закончится его срок действия, и тогда станет ясно, что у меня был шанс, но теперь его больше нет и уже не будет никогда. И эти руки такого тепла ощутить уже никогда не смогут.
