ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич (лучшие книги без регистрации TXT, FB2) 📗

— Ни в коем случае, принцесса!

Мне больше не надо приседать к ней для поцелуя, а ей достаточно слегка привстать на цыпочки. Он выходит неожиданно уверенным и каким-то настоящим. Не иначе барышня тренировалась. На помидорах, может быть, благо мы обеспечили продуктовый рынок паслёновыми. Но не исключён и какой-нибудь юный паж, почему нет? Блюсти девственность до замужества она обязана, но поцеловаться в познавательных целях это не запрещает.

Затянувшийся поцелуй прерывает бесцеремонная Нагма:

— Хватит вам! А как же я, любимая фрейлина? Я тоже хочу!

— Моя фрейлина!

— Моя принцесса!

Они синхронно приседают в лёгком реверансе. В платьях с открытыми плечами, буфами, кружевами и колокольными юбками, девушки как негатив с позитивом — моя белобрысая дочь и моя черноволосая «дама сердца». Одного роста, почти одного возраста, совершенно друг на друга не похожие, и всё же…

— Катька! Уи-и-и! Ты та-а-акая красотка! Это же просто невозможно развидеть!

— Круто? — уточняет принцесса серьёзно.

— Отвал башки! — заверяет её Нагма. — Умереть-не-встать! Можно тебя обнять, или ты теперь слишком большая для таких глупостей?

— Дозволяю, — улыбнулась принцесса Катрин Меровийская графине Нагме Док Морикарской и обрушилась на диван, сметённая белокурыми обнимашками.

— Я знала, что ты вырастешь, — сообщает успокоившаяся наконец Нагма, — поэтому накачала нового офигенного аниме. Моего самого любимого! Ты же не слишком взрослая для мультиков, правда?

— Мне не хватало этих движущихся картинок, — признаётся принцесса. — И тебя.

— И я соскучилась! Ы-ы-ы, ну какая ты выросла классная, я не могу!

— Спасибо, что ты вернулся, — сказала Катрин мне. — Я очень ждала. Но знай, что многие тебе не будут рады.

В загородном замке Его Величества собирается Большой Императорский Совет. И так уж вышло, что мне этого мероприятия не миновать, потому что основная интрига сезона — наградит меня Перидор или наоборот подвергнет публичной опале. Для всех я только что приехал из колоний, и это может быть как признаком вернувшегося монаршего благоволения, так и грозным знаком августейшей немилости. Власть Императора в теории абсолютна, он может снять меня с генерал-губернаторства, лишить титула, отобрать владения и даже казнить. Правда, только через усечение головы мечом — такова моя графская привилегия. Безумно утешает.

На самом деле каждый правитель связан традициями, интригами, балансом интересов двора, желаниями элит и государственной целесообразностью. Поэтому графьёв вообще-то казнят довольно редко. Если рубить аристократам бошки направо и налево, то элиты начинают чувствовать себя неуверенно и постараются оперативно заменить этакого головотяпа на кого-нибудь из его наследников поспокойнее. А то и вовсе сменят династию, от греха. В общем, казнить меня Перидор, скорее всего, не собирается, Мейсер в этом почти уверен. Но узнать заранее настрой Совета, к сожалению, невозможно. Нас тут пять лет не было, а оценки наших агентов косвенные. Вполне может быть, что высшая имперская аристократия потребует мою голову на блюде. Ссориться с ней в преддверии большой войны Его Величеству не с руки — это на поле боя от всяких герцогов толку мало, а в спину ударить в нужный момент они как раз запросто осилят. Империи как никогда нужен консенсус элит, и скормить им меня — цена небольшая. Для дела это не полезно — Мейсер с Джулианой считают, что граф Морикарский как зонтичный бренд нам ещё пригодится. Но я не сильно расстроюсь опале — отойду в тень, вернусь к обязанностям замкомандира отряда охраны, а то бойцы уже начинают забывать, как я выгляжу. Уверен, Мейсер придумает, как аккуратно и без потерь консолидировать освободившиеся графские активы.

— Граф Михаил Док Морикарский! — объявил распорядитель, и я прошёл в зал Совета.

Для Императора эти пять лет не прошли даром. Старше он стал выглядеть на все десять. В усах и шевелюре поселилась седина, в уголках губ залегли глубокие трагические морщины. Джулиана говорит, он отказался жениться снова, несмотря на настоятельные просьбы двора, который весь попересрался на тему «Чью дочь сосватать вдовому монарху». Но срок траура давно прошёл, а Перидор вдовствует. Всего себя, так сказать, положил на алтарь отечества. Мотается по стране — то к войскам на границу, то на казённые оружейные мануфактуры, то рекрутский набор контролирует, то коррупцию выжигает калёным железом. С последним ему помогает орден Дланников, за которым стоят наши вахтовики-аналитики. Они умеют по косвенным признакам оценить финансовые потоки так, что гнутого медяка незаметно не сопрёшь. Компьютеры — страшная сила.

Публичные разжалования, порки и высылка в колонии — обычное дело там, куда Император изволит пожаловать с визитом. И везде с ним принцесса Катрин — как встала у трона пять лет назад, так там и осталась. Но стульчик ей всё же поставили. Девушка повсюду скачет за отцом верхами, — он так и не любит кареты, — теперь уже на собственном коне. Благодаря ей женская мода Меровии обрела дамский костюм для верховой езды и признала нормальную дамскую посадку со стременами вместо «ножки вбок». Катрин ведёт его переписку, читает доклады, следит за рабочим графиком и режимом питания, не давая Перидору загнать себя. Полноценная помощница-секретарша как минимум, а многие считают, что и важнейший советник. Вот и сейчас она сидит справа от Императора, но как бы чуть сзади. Голоса на Совете у неё нет, но ухо отца рядом.

— Граф!

— Ваше Величество! — склоняюсь в почтительном поклоне я. Не зря же три дня тренировался.

Ну что? «Казнить-нельзя-помиловать»?

Джулиана и Мейсер клевали мне мозг всю дорогу, объясняя, как отвечать, каких линий придерживаться и какие трактовки озвучивать. Но претензию мне выкатили довольно неожиданную: «Развращение населения». Я прямо даже загордился — редкий развратник может похвастаться тем, что от него пострадала целая страна. Казанова на моём фоне — жалкий прыщавый онанист с волосатыми ладошками.

Впрочем, «разврат», конечно, имеется в виду другой. Граф Морикарский, оказывается, «отвратил крестьянство от подобающего этому сословию образа жизни», «приохотил к праздности и неумеренности», а также «внушил неуважение к властям». Наивные пейзане под моим разлагающим влиянием приучились пить чай заместо того, что они там пили досель (что именно, Совет оказался не в курсе), иные даже — страшно сказать, — пьют его с сахаром! А «михайловские мануфактуры» эксплуатируют эту пагубную привычку, продавая крестьянам устройства с внутренней трубой для оного чая кипячения. Надо же, а я и не знал, что здешний прогресс дошёл до самоваров.

Употребление чая как напитка, горячащего голову и чуждого меровийской культуре, возбуждает в этих самых головах крамольные мысли об отказе от тяжёлого, но умиротворяющего сельского труда, что приводит к лени и безалаберности, в силу которых крестьяне массово бросают арендованные земли, лишая своих лендлордов дохода с оных. Императорское же величество по безмерной доброте своей этому потворствует, во-первых, беря на содержание этих чайных бездельников вместо того, чтобы силой вернуть их к наделам и принудить к труду, а во-вторых, не запрещая «михайловские лавки», в которых проклятый чай продаётся. В результате крестьяне, влекомые пагубной страстью, совершают в этих лавках и иные покупки, лишая дохода торговые предприятия лендлордов.

Никогда не думал, что чай так опасен. И это мы ещё кофе в Меровию не завезли!

Претензии вовсе не так абсурдны, как кажется. Дело, разумеется, не в чае, а в том, что ускоренное разрушение традиционного аграрного уклада влечёт за собой проблемы не только для крестьянства, но и для землевладельцев. Крестьянам в некотором смысле даже проще — выдавленные с земли на казённые харчи государственных строек, они не стали тяжелее трудиться, зато стали лучше питаться и больше не рискуют умереть от голода. Крестьянская жизнь тут так скудна и тягостна, что ухудшить её просто некуда. Сборные общежития при строительных «гуляй-городах», которые передвигаются вслед за постройкой дороги, предоставляют их семьям условия лучше, чем они имели в своих крытых соломой каменно-глиняных халупах, ютясь по три поколения разом на площади чуть больше собачьей будки в вечной темноте и угаре от очага. Императорский подрядчик обеспечивает их отапливаемым жильём, котловым питанием, рабочей одеждой, инструментами и даже медицинской помощью, пусть и весьма примитивной. А их детей в обязательном порядке учат читать. За подрядчиками следят Дланники, поэтому они материал расходный — проворовался, получил кнута, уехал в колонии посевы риса от бурундуков охранять. Но, в целом, даже такая жизнь лучше, чем то обращение, к которому привыкли вилланы на земле.