Машина желаний (сценарий) - Стругацкие Аркадий и Борис (мир бесплатных книг txt) 📗
– Рерих, – спокойно произносит Профессор. – Рерих-старший. Очень красиво.
Виктор бросает на него короткий взгляд и поворачивает лицо к Антону. Тот, весь подавшись вперед, с полуоткрытым ртом, завороженно и не отрываясь впитывает в себя эту чудную картину. Потом он поворачивается к Виктору – глаза у него совсем безумные.
– Что это? – спрашивает он. – Где это?
Виктор сплевывает.
– А черт его знает, – говорит он. – То ли где-то, то ли когда-то.
– Вы видели это раньше?
– Вот это – нет. Да картинки все время разные…
– Значит, это картинка…
– Н-ну, можно сказать и картинка… – уклончиво отвечает Виктор.
Взгляд его становится настороженным: теперь он смотрит только на Антона. Тот бормочет, как в лихорадке:
– Как же так – картинка?.. Нет, врешь, врешь… Опять врешь… Это же покой, тишина… тишина…
И тут Профессор, жалостливо поморщась, подбирает с мостовой камушек…
– Стой! – яростно кричит Виктор.
Но уже поздно. Камушек, описав дугу, падает в воду в двух шагах от девушки. Всплеск. Девушка поднимает голову, отводит волосы с прекрасного лица. По гладкой воде расходятся круги. Девушка, слегка сведя брови, с некоторым удивлением, но без всякого страха разглядывает грязных, оборванных, закопченных людей и снова опускает голову. Мир «по ту сторону» начинает таять, заволакиваться дымкой и исчезает. Впереди снова пустая унылая улица с мертвыми домами.
Антон сидит на своем рюкзаке, бессильно уронив руки, и плачет. Виктор поворачивается к Профессору и, злобно гримасничая, стучит себе костяшками пальцев по лбу. Тот растерянно бормочет:
– Я думал, это мираж… Я был уверен…
– Уверен, уверен… – злобно повторяет Виктор. – Ты уверен, а он теперь – видишь? Что с ним теперь делать?
Оба они смотрят на Антона. Антон молча плачет. Виктор вдруг дико орет:
– Подъем!
Профессор вздрагивает и хватается за рюкзак, а Антон медленно поднимает залитое слезами лицо к Виктору и говорит с отчаянием:
– Сволочь ты, не пустил меня туда… Чтоб ты сдох, гадина, чтоб ты сгнил…
Виктор, тяжело вздохнув, с размаху бьет его по лицу. Антон кубарем летит с рюкзака, но сейчас же поднимается. У него кровь на лице, но он смотрит на Виктора по-прежнему с ненавистью.
– Бери рюкзак! – рычит Виктор. – Вперед!
– Не пойду.
Виктор бьет его в живот, по голове сверху, хватает за волосы, распрямляет и хлещет по щекам.
– Пойдешь, пойдешь!.. – цедит он сквозь зубы.
Профессор пытается схватить его за руку, Виктор, не глядя, бьет его локтем в нос, сшибает очки…
– Пойдешь, пойдешь… – бормочет он.
От последнего страшного удара Антон снова летит на землю и лежит, скорчившись. Виктор, тяжело дыша, глядит на него сверху вниз, потуже натягивает перчатки. Антон со стоном поднимается и садится, упираясь руками в мостовую.
– Ну, очухался? – неожиданно мягко говорит Виктор. – Вставай, пойдем, время идет…
Антон отрицательно мотает головой.
– Сгинешь здесь, дурачок, – мягко говорит Виктор.
– Это не твое дело, – отвечает Антон. Он вытирает лицо, смотрит на ладонь. – Я тебе больше не верю, шеф, – спокойно говорит он. – Уходи с богом. Профессор, вы ему не верьте. Он знаете зачем нас с собой взял?
– Догадываюсь, – говорит Профессор. Он нервно курит, руки его дрожат. Одного стекла в его очках нет.
– Он нас взял, чтобы мы для него ходили через огонь, – говорит Антон.
– Мы для него отмычки, живые тральщики. Ты зачем нас взял, шеф, а? Польстился на наши две сотни, уважаемый проводник? А?
Виктор присаживается напротив него, закуривает.
– Слушай, ты, – говорит он. – Это Зона. Здесь всегда так было и всегда так будет. Ты пойми: если ты со мной пойдешь, то, может быть, и вернешься живой. А если останешься, то верная смерть. Ты что же, надеешься этого своего покоя дождаться? Не дождешься. Он, может быть, в следующий раз только через сто лет снова появится…
– Не твое дело, – говорит Антон. – Дождусь.
– А может, и никогда не появится. А со мной пойдешь, будет тебе Золотой Круг, проси все, что хочешь… Покой хочешь? Тишину? На тебе тишину, на тебе покой…
Антон сплевывает тягучую слюну.
– Золотой Круг, говоришь? – медленно произносит он. – А почему это Стервятник повесился, а, шеф?
– Стервятник-то здесь при чем? Ты ж не Стервятник!
– Нет, ты нам скажи: почему Стервятник повесился?
– Потому что сволочь он был, – резко говорит Виктор. – Убийца, дрянь! Потому что он не за богатством к Золотому Кругу пошел, он за братом своим пошел, а его жадность одолела…
– Ну?
– Что – ну? Он брата своего загубил единственного, мальчишку! Повел его в Зону и подставил где-то… Ушел вдвоем, вернулся один. Его совесть замучила. Он потом себя совсем потерял. Вот и пошел за братом, брата пошел вернуть, а когда дошел, натура его поганая свое взяла… Ведь Золотой Круг только одно желание выполняет. Дошел до него – получай награду, но только одну. Еще чего-нибудь хочешь – снова иди… Он же дрянь был, понимаешь? Дрянь!
– Понима-аю, – говорит Антон, нехорошо улыбаясь. – Это я все понимаю. Тут и понимать нечего. А ты мне скажи, почему он повесился? Почему он снова к Золотому Кругу не пошел? За братом. А?
– Этого я не знаю, – угрюмо говорит Виктор.
– А я знаю! – вкрадчиво произносит Антон. – И ты знаешь, только признаться себе боишься…
Он рывком поднимается и оттаскивает свой рюкзак к стене ближайшего дома.
– Уходите от меня к черту! – говорит он. – Я здесь остаюсь. Ждать буду. Сто лет ждать буду. Сдохну здесь, а к вам не вернусь. Ничего там у вас не осталось. Ни добра, ни любви, ни дружбы. Только подлость и гниль. Я думал – вдохновенье. Я думал – шедевры. Профессор! Ничего этого нет! Понимаете? Нет! Потому что писать – это мерзко. Я не могу больше. И не хочу. Это постыдное, гнусное занятие, все равно что чирьи выдавливать перед зеркалом! А они требуют: пиши, пиши еще, пиши! Ты обязан, ты должен… Хватит. Сами теперь пишите. Я покоя хочу. Мне больше ничего не надо. Покоя и свободы от сволочей! Уходите.
Виктор и Профессор, горбясь под тяжестью рюкзаков, медленно уходят вдоль улицы. Антон смотрит им вслед. А может быть, и не им вслед. Может быть, он ждет, что вот-вот снова появится мир покоя и тишины. И он видит, заранее напрягаясь, как улица заволакивается дымкой, и он уже делает судорожный шаг вперед, но тут в дымке возникают очертания чего-то совсем другого: гигантские многоэтажные здания, отсвечивающие стеклом, потоки машин, толпы спешащих пешеходов, вспыхивающие рекламы… И, уже не дожидаясь, пока этот ненужный, ненавистный мир сформируется окончательно, Антон поворачивается к своему рюкзаку. И замирает, увидев то, чего не замечал раньше.
