Машина желаний (сценарий) - Стругацкие Аркадий и Борис (мир бесплатных книг txt) 📗
В десятке шагов у стены – груда каких-то лохмотьев, из-под которой виднеются белые кости и жутко усмехается белый череп, и рядом – полуистлевший ранец.
Тогда он торопливо расшнуровывает свой рюкзак и вытягивает из него бутылку.
Виктор и Профессор идут по проселочной дороге. Поселок давно остался позади. Дорога покрыта тончайшей пылью, при каждом шаге пыль взлетает и некоторое время висит в неподвижном воздухе. Очень жарко, впереди над дорогой ходят марева.
Справа вдоль дороги тянется ветхая полусгнившая изгородь, за изгородью – поле, заросшее сильно засоренной пшеницей.
Потом они видят пролом в изгороди. И рубчатые следы гусениц, протянувшиеся от пролома к дороге и дальше по дороге вперед.
– Ага, – произносит Виктор. – Вот они, значит, где прошли.
– Кто? – спрашивает Профессор.
– Эти, ваши… Ну, экспедиция от вашего института… Ну, ты должен знать. Полгода назад они отправились и пропали…
Профессор останавливается.
– Милованович? – ошарашенно спрашивает он. – Группа Миловановича?
– Ну, это тебе виднее, чья это была группа, а я все думал: каким же путем они шли и где сгинули? Теперь понятно… Ну, досюда они во всяком случае дошли… Углубились. Ладно, посмотрим, где их пришлепнуло.
И они идут дальше по рубчатым следам гусениц.
Они стоят у развилки. Одна дорога идет вверх по склону пологого холма, а другая огибает этот холм слева и пропадает за ним. Рубчатые следы ушли по левой дороге.
– Вот досюда я в последний раз дошел, – с удовольствием говорит Виктор. – Стою, как дурак, и не понимаю, что дальше делать. У Стервятника на карте одна дорога, а здесь – две. Стою и не могу. Ни прямо не могу, ни влево. Ну, а раз не могу, значит, нельзя. И повернул я оглобли.
– Милованович пошел влево, – нерешительно говорит Профессор.
– И сгинул! – подхватывает Виктор. – Значит, нам куда идти? Постой, впереди пойду я. Не нравится мне этот холмик, все равно не нравится… С вершины холма хорошо видно место, дальше которого не смогла пройти экспедиция Миловановича. Это мост через глубокий овраг. Нижняя дорога ведет через этот мост и скрывается за купами деревьев на другой стороне оврага.
Профессор и Виктор смотрят туда, прикрывая глаза от солнца. На лице Профессора выражение ужаса и горестного изумления, а на лице Виктора – что-то вроде мрачного злорадства.
Группа Миловановича идет на трех гусеничных машинах. Передняя машина – обычный военный бронетранспортер, остальные две – вездеходы, оборудованные под походные лаборатории. Людей не видно, только из командирского люка передней машины торчит, высунувшись по пояс, сам Милованович – сухощавый пожилой человек в рубашке цвета хаки с засученными рукавами, черный, горбоносый, с толстыми усами, которые, как у гайдука, опускаются ниже подбородка.
Передняя машина подкатывает к мосту, Милованович оборачивается и, подняв руку, подает водителю следующей машины какой-то знак пальцами. Бронетранспортер вкатывается на мост, проходит его на малой скорости, выбирается на противоположный берег оврага, и сейчас же на мост выкатывается вторая машина, несущая над кузовом матово отсвечивающий белый купол в несколько метров поперечником, а за ней следует третья машина с огромным вращающимся локатором… Все три машины одна за другой бодро бегут по дороге и словно растворяются в воздухе вместе с поднятой ими пылью, а через мгновенье вновь одна за другой появляются на прежнем месте перед мостом. Горбоносый, черный, как ворон, Милованович оборачивается и, подняв руку, подает какой-то знак пальцами, машины, одна за другой, перекатываются через мост, исчезают, подобно призракам, и вновь появляются на прежнем месте перед мостом, и снова Милованович поднимает руку… и снова, и снова, и снова.
– В петлю, значит, угодили, – произносит Виктор. – На Красной Горке тоже такое местечко есть, Дикобраз туда вляпался, так уже десяток лет вот так крутится…
– Бедняга Милованович… – горестно бормочет Профессор. – Какой ученый был… какая судьба…
– Чего там судьба, – пренебрежительно возражает Виктор. – Зато они всех нас переживут… Мы подохнем, дети наши помрут, а они так и будут крутиться, и хоть бы хны… Они же там ничего не понимают и знать ничего не знают… знай себе прутся через мост, и каждый раз это им в новинку… Ну, нечего сопли распускать. Вперед!
Справа маслянисто-черное болото, слева маслянисто-черное болото. Они идут по полусгнившей хлюпающей гати. Над болотом медленными волнами колышутся испарения. Видно шага на четыре, не больше. Виктор идет впереди. Оба они дышат тяжело, видно, что изрядно устали. Профессор еле плетется, спотыкаясь на каждом шагу.
Потом Виктор вдруг останавливается, будто налетев на невидимое препятствие. Он стоит совершенно неподвижно, осторожно поводя носом из стороны в сторону. Профессор останавливается рядом и опирается на жердь, еле переводя дух.
– Ну… что такое? Почему… стоим? – спрашивает он.
– Молчи… – тихо говорит Виктор.
Он делает движение шагнуть, но остается на месте. Запускает руку в набедренный карман, вытаскивает гайку, делает движение замахнуться, но не замахивается. Гайка падает из его руки. Лицо его бледно до зелени, покрыто потом.
– Н-нет, – бормочет он. – Не могу…
Растопырив руки, он пятится, оттесняя Профессора назад. Потом он, не глядя, отбирает у Профессора жердь и тыкает в болото рядом с гатью.
– Так-то оно будет вернее… – сипит он. – А ну, давай за мной…
Он осторожно слезает с гати и сразу проваливается выше колен.
– Зачем? – жалобно спрашивает Профессор. Он очень устал.
Виктор не отвечает. Ощупывая перед собой дорогу жердью, он все круче забирает в сторону от гати.
Они измотаны до предела и облеплены грязью. Туман совсем сгустился. Они бредут по пояс в чавкающей жиже, то и дело падая, погружаясь с головой, отплевываясь и кашляя. Остановиться нельзя, трясина засасывает.
Вдруг Профессор проваливается по шею, пытается вырваться и лечь плашмя, но у него ничего не получается, и он из последних сил кричит:
– Виктор… помогите!
Виктор оборачивается. Самый неподдельный ужас изображается на его лице.
