Во имя твое - Логинов Святослав Владимирович (читать книги регистрация .txt) 📗
– Привыкнешь, – пообещал Казимир. – Так оно лучше. Тепло и в дождь не промокает.
Чужой южный город непривычно широко раскинулся среди холмов. Крепость стояла отдельно от города, и домам не приходилось тесниться под защитой её стен. Сам же город закрывался валом, протянувшимся от одного здания к другому. Башнями этому сооружению служили необычно низкие церкви, дворцы с плоскими крышами и даже чудовищной величины ворота, построенные, как сказали Рено, ещё до рождества Христова.
Но ни одно из этих чудес не могло развлечь опечаленного Рено. В его ушах ещё звучал орган, слышались латинские фразы заупокойной мессы, перед глазами двигались фигуры священников, и стоял открытый гроб, в котором лежал Казимир.
Происшедшее никак не укладывалось в голове Рено. Они с Казимиром благополучно перевалили через горы к этому городу, где никто не подозревал об ужасах, царящих по ту сторону хребта. Правда, и здесь жили не сытно, а болели часто, но не было ни голода, ни чумы. Вечерами люди на улицах пели и смеялись. Их говор казался Рено родным, хотя Казимир утверждал, что это какой-то новый язык, ещё непонятнее, чем прежде.
Первый день они провели, осматривая город и заходя помолиться во все попадающиеся церкви. На второй день решили искать работу. Деньги у них кончились, а идти прося милостыню или просто подбирая, что плохо лежит, как они делали в опустошённых местах, было нехорошо и опасно. Правда, у Рено оставалось зашитое в куртку золото, но он не мог тратить его. Это была цена Ренаты, он шёл выкупать её.
Работы найти не удалось. По старой привычке они ночевали за городом, забившись в придорожные кусты, а когда утром вошли в город, их окружили вооружённые люди и, направив в грудь Казимиру арбалеты, приказали остановиться. Казимир не понимал, что ему говорят, и Рено пришлось объяснять. Арестовавшие их люди почему-то очень боялись Казимира и шли на почтительном расстоянии, держа заряженные арбалеты наготове.
Их привели в просторный зал, напоминавший церковь. Сходство ещё усилилось, когда явилось несколько господ в длинных мантиях и принялись с важным видом переговариваться на непонятной Рено латыни. Рено, слыхавший от Казимира о любви учёных к бесконечным диспутам, приготовился к длительному ожиданию, но собравшиеся удивительно быстро пришли к единому выводу и объявили, что Казимир болен проказой.
Рено был так поражён, что даже не разъяснил другу, в чём его обвиняют.
– Не может того быть! – воскликнул он громко и так уверенно, что его стали слушать. – Что я прокажённых не видел? Они в балахонах белых и с колокольчиками. Говорят, у них пальцы отваливаются, кожа с живых слезает, а Казимир вон какой здоровый! Ну не понимает по-вашему, так не всем же понимать. – Рено вдруг смутился, сообразив, что не годится ему, мужику и беглому крепостному, спорить с важными господами.
Однако, господа были скорее удивлены, чем разгневаны, и один из них снизошёл до того, чтобы человеческими словами сказать Рено:
– Представленный на наше рассмотрение пациент страдает самой опасной и заразительной формой проказы, именуемой lepra polonika. Если взглянуть на его голову, то можно увидеть устрашающего вида коросту, образованную из волос и мозгового вещества. Черепная коробка у пациента расплавлена, мозг изливается наружу через обширные и многочисленные язвы. Так учат нас многие великие наставники.
Казимир, когда Рено пересказал эту речь, был совершенно уничтожен. Он покорно шёл, куда ему указывали, и только поминутно восклицал, запустив пальцы в колтун:
– Вот же голова, целая! У нас полдеревни таких!
Казимира привели в собор, заставили лечь в приготовленный гроб. Зазвучал орган, началась заупокойная месса. Люди, заходившие в церковь, в испуге смотрели, как отпевают живого человека. Казимир лежал, даже не пытаясь пошевелиться, и только временами постанывал:
– Иезус, Мария! За что же? Целая голова-то!
Священник тоже пугался Казимира и спешил поскорее закончить обряд. Он подал знак, четверо крючников подняли гроб на длинные палки и понесли на кладбище. Рено бежал за ними, страшась, что сейчас Казимира живьём закопают в могилу.
Но до этого не дошло. Священник пробормотал ещё несколько фраз, набрал лопату земли, высыпал на ноги Казимиру и, облегчённо вздохнув, отошёл. Теперь Казимир считался похороненным, и ему позволили встать. Служка издали кинул длинный балахон с прорезями для глаз, трещотку и палку. Казимир оделся и, сопровождаемый арбалетчиками, пошёл по улице, нерешительно постукивая трещоткой. Народ мгновенно расступался.
Казимира привели на берег к лежащей на песке лодке, и Рено, тоже смертельно перепугавшийся, когда увидел друга в одежде прокажённого, передал слова начальника стрелков, что лодку ему дарит магистрат, и что он должен немедленно уплыть вверх или вниз по течению и никогда больше не показываться в окрестностях города.
Казимир столкнул лодку на воду, сел на корме, безвольно опустив руки. Лодка, медленно поворачиваясь, поплыла вниз по реке.
Когда лодка скрылась за ближайшей косой, священник подошёл к Рено и сказал:
– Тебе, сын мой, тоже лучше покинуть город.
– Я не могу, – ответил Рено. – У меня нет денег, я не успел здесь ничего заработать.
– На, возьми, – священник бросил на мостовую несколько монет и ушёл.
Теперь Рено сидел у подножия невысокого плоского холма, разглядывал древнюю триумфальную арку, превращённую горожанами в крепостную башню, и пытался собрать разбегающиеся мысли.
Раньше он шёл с Казимиром, а теперь идти некуда. В Риме делать нечего, а на востоке… В самом деле, не к пёсьим же головам идти.
На вершине холма что-то сооружали, оттуда слышались громкие голоса и стук топоров. Пара лошаков, тяжело поднимаясь в гору, провезла мимо Рено телегу с брёвнами. Рено поднялся и пошёл посмотреть. Он увидел массивный столб, опутанный старыми цепями. Четверо человек, нестройно стуча топорами, кололи толстые поленья, ещё двое складывали вокруг столба костёр, чередуя слои дров со слоями мелкого хвороста. Монах-доминиканец стоял рядом с рабочими и что-то указывал им.
