Действо - Болотников Сергей (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Гуляющих все больше, но уходят они недалеко. Все до единого вернутся в два, когда будут выбирать королеву. Приз нешуточный, да и где еще увидишь сразу так много красивых девушек? А сразу после настанет церемония разрезания пирога – и тогда станет ясно, какая же из провинций оказалась впереди.
Винные бочки ополовиниваются и самые уставшие танцоры засыпают прямо на скамейках, что бы завтра проснуться с больной головой и не оправдавшимися надеждами. Но это завтра, а в этот час ночь кажется бесконечной, а круговорот скрытых масками, смеющихся лиц никогда не закончится. И пусть кто-то уже устал, пусть ноги уже подкашиваются, но все равно народ поднимается и танцует-танцует-танцует до умопомрачения.
Вот в этот-то яростный и прекрасный ночной час средь шумного бала отнюдь не случайно встретились семеро…
Она снова была королевой и это было правильно. Все было правильно, ибо разве эти жалкие деревенские простушки могу составить конкуренцию ей – истинной диве? На Анне было прекрасное черное платье, длинное, струящееся, в агатовых блестках, она сама, наверное, сейчас казалась сотканной из ночной тьмы. Толпа обожала ее, ей кричали и кидали синие и красные розы. Префект, подрагивающими руками, водрузил отделанную серебром корону ей на голову и Анна благосклонно кивнула. Ну что ж, она опять королева и теперь остается ждать только прекрасного принца.
Принцы не замедлили появиться – целых шестеро, но далеко не все из них выглядели должным образом. Пожалуй, только один из них соблагоизволил прилично одеться, остальные же были кто в чем, в каком-то диком рванье, а видимые из-под одинаковых черных полумасок лица покрывали синяки и недавние царапины. Кроме того, двое из этой шестерки определенно были не молоды, а один и вовсе был не то карликом, не то ребенком. И они не танцевали. Анна оттопырила нижнюю губу, высказывая пришельцам свое «фи», но те только переглянулись и тот, что постарше, сказал: «она». Остальные закивали. Анне все это не нравилось – сейчас карнавал и люди должны танцевать, а не стоять с угрюмым видом и смотреть на нее.
Видимо, приняв какое-то решение, старший качнул головой и один из принцев, тот, что помоложе, вскочил на платформу, где стоял резной трон королевы. Вблизи претендент оказался так себе – синяки, нечесаные, спутанные волосы и покрасневшие глаза в прорезях маски.
– Пойдем, – сказал принц, и протянул руку.
Она нейтрально улыбнулась ему, так, чтобы улыбку можно было истолковать по разному – вдруг отстанет? Но принц оказался настойчивым и повторил:
– Ну, пойдем же! Нас ждут!
– Ты принц, да? – спросила Анна, – Что-то ты хиловат для принца. И одет непонятно во что…
Претендент, казалось, смутился. Анна подумала, что он сейчас с позором спустится вниз в толпу, но, вместо этого, он сделал нечто неожиданное – схватил ее за руку, больно сдавив кожу. Это уже ни в какие рамки не лезло!
– Ты что?! – закричала Анна, – отпусти меня немедленно, я же королева… Ты, что, хам!
– Ты не королева! – крикнул тот в ответ, – И это, – он обвел вокруг – не твое царство!
Этого нет всего!
– Как это нет, это же карнавал! Смотри, все танцуют… Принц!
– Я не принц! – крикнул он, надсаживаясь и вытягивая ее из кресла, – И ты не королева, но в отличие от всех этих, – он кивнул на толпу, – ты настоящая! Как и мы!
Теплое спокойствие, воцарившееся в эту ночь, неожиданно, стало покидать Анну, и она с ужасом почувствовала, как оживают спрятанные ею же самой глубоко-глубоко тяжкие воспоминания. И сцены эти были столь ужасны, что она ощутила страх. Нет! Она не хочет возвращаться, не хочет в этот жуткий мир, где все поголовно сошли с ума, она королева, она может творить, что пожелает. И поэтому она не пойдет за этим жутким пришельцем по усеянной битым стеклом и ржавыми гвоздями дороге в реальность.
– Пойдем же… Аня! – закричал пришелец.
– Неет! – завизжала она, вырываясь, – я не Анна, не она, нет! Сегодня я Лань… нежная, трепетная…
Лжепринц вздрогнул и внимательно уставился на нее, но уже секунду спустя встряхнул головой и стащил отпирающуюся Анну с помоста на твердую землю. Там бывшая королева поняла, что сладкое забытье окончательно покинуло ее и жестокая реальность властно возвращает свои права, и заплакала. Почему они такие жестокие, эти люди? Зачем они так?
– Зря ты так, Сань, – сказал старший, – довел девушку.
– Да я не… – смущенно сказал тот, что стащил ее, – просто она слишком долго была в этом… почти полное погружение.
– А это не та, – спросил другой, в дорогом костюме, – у которой истерика была, так, что неотложку даже вызывали? И, говорят, потом в психушке сидела?
– Ну, это-то, кажется, было уже ПОСЛЕ того как все началось… – сказал старший и все глубокомысленно кивнули.
– Что вам надо! – крикнула Анна, – раз уже вы разрушили все, я имею право хотя бы знать?!
– Не здесь… – произнес старший непринц и кивнул в темный проулок. Анне страшно не хотелось туда идти, но выбора у нее уже никакого не было.
В переулке было тихо, лишь двое одиноких гуляк шагали куда-то в сторону площади. На идущую плотной группой шестерку они даже не посмотрели. Остановившись под одиноким фонарем с украшенным чугунными завитками колпаком, все сняли маски. У Анны из глаз по-прежнему капали злые слезы.
– Ну не плачь, – сказал старший, – ты даже не представляешь, Аня, как тебе повезло. Ты ведь встретила единственных настоящих людей в этом доме… Тебе ведь знакомо мое лицо?
Да, они и вправду все ей были знакомы, эти странные пришельцы, и одно этого вызывало целый сонм неприятных воспоминаний.
– Алексей Сергеевич… Красноцветов? У вас же собака была… Альма?
– Вряд ли теперь когда ни будь заведу собаку, – улыбнулся тот.
– А ты Максим, да? Как школа… тьфу, да что я… Вы наш почтальон… Константин, извините, не помню фамилии…
– Поляков, – улыбнулся тот.
– Вас я не помню… хотя нет, это же ваш друг Павлик, на четвертом этаже жил, всегда такой прилизанный, правильный, неприятный… извините… извините, пожалуйста…
Андрей, да? А вы тот сетевик, ну которого не видит никто, но слухи ходят, что он…
– Да, – сказал тот, опустив глаза, – Александр… Ткачев.
– А вот как вас зовут… вы мне знакомы, это точно… у меня хорошая память на лица… постойте, извините… но мне кажется, вы наш местный бомж… Валера… еще раз извините.
– А ведь точно! – хлопнул вдруг в ладоши Ткачев, – Валера! Бомж! То-то я все голову ломал, где я его видел! Но ты ведь теперь…
– Теперь, Саня, у меня вилла в этих горах, – скромно сказал тот.
– Вот так, Анна, – произнес Красноцветов, – мы все когда-то жили в этом доме… ну, или хотя бы бывали там. Так или иначе, дом изменился, а мы остались. Мы ведь, в сущности, единственный островок здравомыслия посреди всего этого хаоса. И нас всего семеро, больше никого нет.
– Откуда вы знаете? – спросила Анна, глаза ее высохли, и теперь она смотрела прямо.
– Мы много чего узнали о доме, – сказал почтальон, – узнали как можно выжить здесь.
Поверь мне, это возможно, и не наша вина, что тебя нашли так поздно. Ты хоть представляешь, где находишься?
Анна повернула голову, задумчиво посмотрела на бурлящую гуляками площадь, вздохнула, и сняла с головы корону – она точно повторяла ту, что была вручена ей в королевском замке, перед тем как Жаббервох учинил разгром, но вблизи стало видно, что обруч сделан из крашеного картона, с крупными стеклянными бриллиантами. Анна бросила корону наземь и смотрела, как та катится в сторону.
– Представляю, – сказала бывшая королева, – я сошла с ума и уже очень давно. Так обидно… – она истерически хихикнула, – жила была девочка Аня, а потом у нее съехала крыша… вот так бывает с неосторожными.
– Ну-ну, – улыбнулся Красноцветов, – никуда ты не сошла. Мы же не сошли, а я, например, это вообще в одиночку расхлебывал.
– А меня посадили на электрический стул, – сказал Ткачев, – самые ужасные часы в моей жизни, я буду помнить их всегда.
