Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Проще говоря, наука нашла истину, но в процессе поиска ее же и изменила. Наука губит себя, и цикл этот бесконечен.
Однажды теория эволюции обернется ложью, и закон сохранения энергии перестанет работать. И кто знает, возможно, мы когда-нибудь сможем передвигаться быстрее скорости света?
Томас все еще пишет мне о своей работе, хотя его результаты – интеллектуальная собственность Цинхуа. Он теперь может вычислить, сколько времени требуется наблюдению, чтобы изменить наблюдаемое. Вращение Земли вокруг Солнца прочно укоренилось во вселенной, так что истощение его займет четыре тысячи лет. И что же придет ему на смену? Земля. Солнце, все звезды тайно совместятся? Вне четырех измерений окажутся в одной геометрической точке?
Столько всего существует лишь в виде метафор и цифр. Атомам потребуется еще пятьдесят лет, чтобы исчезнуть – всего пятьдесят! – прихватив с собой кварки, мю-мезоны и прочие частицы. Большой адронный коллайдер только ускорит их кончину.
Томас рассчитал даже, какое время наблюдения потребуется, чтобы исчерпать его наблюдения. Потом, сказал он, вселенная снова обретет стабильность. История тает и возрождается.
Моя невеста – простая деревенская девушка, захотевшая профессора в мужья. Я понимаю, в чем тут дело. В Мамемими. Возможно, это не так уж и плохо. Девушку я едва знаю. Она носит длинные платья вместо джинсов и мило улыбается. Семья моей мамы с ней знакома лучше.
В церкви запели, звук ширится вместе с жарой и рассветом. Мой парадный костюм весь в сине-золотых разводах, отражающих солнце. Переливчатая ткань будет прохладной, прохладнее, чем весь этот грубый трикотаж из Индонезии.
Нас ждет две свадьбы: по-новому и по-старому. Сегодня семьи официально соглашаются на брак. На следующей неделе – церковь и необъятное белое платье. Так что я пройду через все это дважды. Исполню роль в пантомиме под названием «Любовь и счастье»; фотографии будут вполне соответствовать написанному на рамочках: «Патрик и Летиция: истинная любовь навсегда». Мэтью и Эндрю приедут со своими семьями впервые за многие годы, и я обнаружу, как это больно – иметь братьев, ни в грош тебя не ставящих.
Я слышу, как отец говорит, что моя сельская женушка должна быть благодарна за все, что я ей даю. Что если она несчастна, то пусть уходит. Однако на этот раз он говорит моим собственным голосом.
Буду ли я ночами стучать по стенам или просто бить себя по лицу? Сойду ли с ума и стану танцевать для работяг, натянув женское платье? Приготовлю ли жаркое такой остроты, что только я и смогу его есть? Я смотрю на свое тело, укрытое белой простыней, тело, которое я сделал идеальным, чтобы компенсировать несовершенство моего разума.
Будет ли у меня малыш с мятым лбом? Станет ли он носить пыльную фуражку моего отца? Сделается ли лунатиком, рыдающим ночью или хохочущим без причины? Если я назову его традиционным в нашей семье именем, проживет ли он заново жизнь своего деда? Какой яд передам я дальше?
Я пытаюсь представить всех явившихся на свадьбу гостей и вообразить, как вытянутся их лица, если я просто возьму и уйду или гордо выступлю, как Рафаэль, чтобы радостно проорать: «Никаких венчаний! Вам меня не женить, ни за что и никогда!»
Я улыбаюсь; я слышу, как он говорит это; я вижу, как важно он шагает.
И еще я слышу его слова: «На что еше годится такой как ты, кроме как на женитьбу? Ты слишком тихий, невзрачный, домашний. А статейка в „Nature“ обеда тебе не сварит. И постельку не согреет».
Я думаю о моем будущем сыне. Христианское имя его будет Рафаэль, но личное имя я дам ему Изи, «стертый». Это значит, что Бог сотрет прошлое со всеми его ожиданиями.
Если проклятье однажды сработало и наука исчерпала себя, то, мне кажется, Бог любит нашу свободу больше, чем нерушимую истину. Если у меня будет сын, свободный от прошлого, я пойму, что Бог любит и меня тоже.
Так что я могу представить себе Изи, моего первенца. Он в шортиках, бежит, запускает бумажного змея, счастливый, чистый, свободный, и мы – Шаву, снова – Живущие на горе.
Я думаю о Мамемими, стоящей на коленях, чтобы видеть мое лицо, и говорящей: «Патрик, ты хороший мальчик. Ты все делаешь правильно. С тобой все в порядке». Я вспоминаю отца, обретшего на время здравый рассудок, вспоминаю его руку на своей узкой спине и его слова: «Ты становишься собой». Он гордился мной.
А больше всего я думаю о Рафаэле, которые выкладывал все, что на уме, о Мэтью, о бабуле, даже об отце, но никогда обо мне. В сумерках он пересказывал мне свои книги, а я приносил ему чай, и он говорил, как бы удивляясь: «Здорово. Спасибо». И лицо его светилось любовью.
Я верю, что сумею передать сыну и любовь.
Том Пардом
Реакция ВСТ17
Перед вами оригинальная версия первого контакта, представленная преимущественно с точки зрения внеземных существ. Две соперничающие исследовательские группы с Земли вступают в сложную, грозящую в конечном счете конфликтом серию переговоров с аборигенами. И в будущем от этих переговоров может зависеть выживание как инопланетной цивилизации, так и цивилизации землян.
Первая гонорарная публикация Тома Пардома состоялась в 1957 году в «Fantastic Universe», впоследствии он печатался в «Analog», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Star» и в большинстве ведущих журналов и антологий фантастики. В последние годы он стал плотно сотрудничать с «Asimov’s Science Fiction». Пардом – автор одного из самых незаслуженно забытых романов шестидесятых годов, сильного и по-прежнему актуального «Разоружения» («Reduction in Arms»), в котором рассказывается о сложностях разоружения в безумных условиях стремительного наращивания ядерных потенциалов. Также перу писателя принадлежат такие романы, как «Жажда звезд» («I Want the Stars»), «Древесный лорд Иметена» («The Tree Lord of Imeten»), «Пятеро против Арлана» («Five Against Arlane») и «Повелители реакций» («The Barons of Behavior»).
Пардом живет в Филадельфии, где работает обозревателем концертов классической музыки в местной газете. Многие его короткие произведения не так давно стали доступны в электронных магазинах Barnes & Noble Nookstore, Amazon’s Kindle store и Fictionwise.
Исследовательское сообщество «Бецино-Ресдел» получило первое сообщение от «Транскультуры» через пять целых двадцать три сотые секунды после выхода на орбиту планеты, обозначенной как внесолнечный Терраноид 17.
– Я официальный представитель Транскультурного института мультидисциплинарных и внедисциплинарных межзвездных изысканий и исследований, – радировала «Транскультура». – Я представляю консорциум семидесяти трех политических организаций и двухсот семидесяти трех научных, исследовательских и культурных учреждений, расположенных во всех регионах Земли. Настоящим вам предписывается воздержаться от непосредственного контакта с поверхностью внесолнечного Терраноида Семнадцать. Мои собственные контактные устройства уже начали изучать планету. Вам будет предоставлен доступ к результатам моих исследований.
Восемнадцать программ, включенных в сообщество «Бецино – Ресдел», назывались «альтерами» – по аналогии с «альтер-эго» или «альтернативной личностью», – но самосознанием они не обладали. Это были всего лишь сложные, невероятно плотные нагромождения микросхем и переключателей – как и любой машинный интеллект, когда-либо созданный человечеством. Но их оплатили семь групп акционеров, и альтеры воплощали цели и индивидуальность своих спонсоров.
Первые семь целых шестьдесят две сотые секунды после прибытия альтеры тестировали три копии каждой программы, которые хранились в их файлах. Так они смогли определить, какая из копий лучше всего пережила путешествие и должна быть активирована. Затем они переключили внимание на сообщение «Транскультуры».
Бецино и Ресдел были главными спонсорами экспедиции. Их электронные модели контролировали шестьдесят из девяноста пяти голосов, распределенных между участниками сообщества. Они посчитали, что требование нужно отклонить, и это решило исход дела. Остальные пятеро участников согласились. Единственное «против» поступило от группы альтеров, в чьи задачи входило изучать нечеловеческую сексуальность: один из членов этой группы проголосовал за оба варианта.
