В направлении Окна - Лях Андрей Георгиевич (книги онлайн полные txt) 📗
Никаких особенных изменений новая эпоха, однако, не принесла. Появились стимфальская и дарханская Территории, появилась администрация, не очень понятно что администрирующая, поскольку малочисленность и колоссальная распыленность территориальных поселений, между которыми лежали многие сотни, а порой и тысячи миль никем не хоженых лесных дебрей, лишала централизованную власть всякого смысла. Началась торговля — в основном кое-какой дичью и натуральными мехами — в смехотворных масштабах из-за полнейшей нерентабельности; до крайности чахлый туризм — все то же самое можно было найти гораздо ближе и дешевле. Единственное, для чего годились эти места — для тюрьмы и ссылки, Для этого они и использовались, и даже это не окупалось.
Так безрадостно выглядели края, куда в феврале шестьдесят первого вместе с партией других ссыльных прибыл, завернутый во вкладыш от спального мешка, спящий безмятежным химическим сном государственный преступник Хедли Холл. Ему предстояло воевать почти во всех районах Территории, на Границе и за Границей, поэтому, покончив с историей, придется сказать несколько слов о здешней географии.
В отличие от Галлии, Территория делится на четыре части, хотя деление это весьма и весьма условное. Северо-Запад (истинный Северо-Запад, так как первопоселенцы, лишенные компаса и сбитые с толку особенностями вращения Пленки вокруг солнца, последовали земным аналогиям и перепутали стороны света, что отразилось в названиях) — это земля обетованная. Здесь находится полуофициальная столица — Монтерей, здесь резиденция генерал-губернатора, здесь взлетают и садятся «ромашки» и можно говорить о таком нереальном для Территории показателе, как плотность населения.
Южнее, а точнее, экваториальное монтерейских баз лежит Глостеровский Биосферный Заповедник, по площади равный не то трем, не то пяти Европам — по большей части непроходимые тростниковые топи, населенные всякой ползающей и прыгающей нечистью. Тут царит Глостеровский институт молекулярных и субмолекулярных структур — с бесчисленными отделениями и филиалами; здесь в территориальную болотную жижу вгоняются сумасшедшие деньги, на девственных ландшафтах ставятся эксперименты, рассчитанные на тридцать и пятьдесят лет; службы Заповедника оснащаются самой первоклассной техникой, сконструированной с учетом местных особенностей, — во времена Холла Заповедник считался самой влиятельной организацией на Территории.
На восток и северо-восток от Монтерея простирается равнина, неизвестно почему названная Колонией — тысячи миль заболоченной тайги и буреломов, людей там можно найти лишь по берегам двух крупнейших рек — Учура и Пудожа, где по мшистым ягодникам бродят лоси и о белый сухостой вычесывают из шкуры энцефалитных клещей колониального издания.
Юго-Восток, малярийные земли, там горная сельва забирается на Главный Водораздел, а на самом Востоке берет начало уж и вовсе гибельная низина, которая, как рассказывают, где-то выходит к океану. Теперь центр мира переместился на юг, за Водораздельный хребет, в кукурузный пояс, где клочковатые языки лесостепи врезаются в сходящие с гор леса, в тех местах Холл побывал уже после войны, и в ту пору это была такая же глухомань, как и везде.
Весной шестьдесят первого новоприбывших на Территорию спешно рассортировали — построили посреди пакгауза в чем мать родила, произвели перекличку, причем ни одного знакомого имени Холл не услышал, и большую часть сразу же куда-то увезли. Для Холла сделали исключение. Возможно, Гловбич сумел замолвить какое-то слово, или, что вероятнее всего, Кромвель, великий любитель вникать в мелочи, вспомнил о холловском Солнечном Кресте за Криптон и шевельнул пальцем — истины все равно не угадаешь, — но доктору предоставили выбор. Если он подпишет бумагу, в которой гарантирует свою лояльность к режиму, то получит серьезную привилегию — будет направлен в школу инструкторов.
Без раздумий — ах, не видела Анна! — Холл подписал все бумаги о желании добровольно вступить и кровью искупить, и из Форт-Бэннинга, Монтерей, его на военном грузовике отвезли в учебный лагерь 34-го полка рейнджеров Форт-Брэгг, где ему предстояло стать инструктором диверсионно-разведывательной службы.
После криптонской эпопеи война с Дарханом считалась делом решенным, и Территорию, несмотря на удаленность и экономическую бесперспективность. Генеральный штаб полагал вполне реальным театром военных действий — обе стороны имели на ней базы, недосягаемые хранилища и прочее. Но Пленка — случай особый, от обычной армии толку здесь было мало, тут требовалось специальное оборудование и специальные люди — в частности, обученные вести войну как партизанскую, так и противопартизанскую.
Проблема стояла нешуточная. Радиосвязь на Территории чудила как хотела — то пропадала, то вытворяла такое, во что и поверить трудно. Военные роботы и киборги не годились даже в металлолом. Прямоточная, гравитационная и Д-техника также, попадая в зону Барьера, едва успевала приказать долго жить. Электронное и импульсное оружие можно было с успехом использовать для устройства плетней и частоколов.
Смех и слезы, но пришлось вспомнить такое древнекитайское изобретение как порох, благо современная химия сказала тут несколько слов; воскресили и старого сморкача-отравителя — двигатель внутреннего сгорания, и великий немец Рудольф Дизель по приезде на Территорию мог бы рассчитывать на цветы и военные оркестры. Безусловно, композиционные материалы, синтет-смеси и тому подобное, но все равно, снаряжение защитников земель отдаленных выглядело достаточно курьезно.
Итак, Форт-Брэгг.
— Свои имена к такой-то матери забудьте, — сказал Мак-Говерн, лейтенант и старший инструктор. — Видите листок? Каждый выбирает себе прозвище по вкусу. Вот ты, каланча, — и он ткнул Холла двумя пальцами чуть ниже грудины, да так, что тот задохнулся на минуту, — ты будешь Джози. Память у меня прекрасная, кто ошибется — пеняйте на себя. Сзади вас склад. Теперь кругом и бегом.
Холла одели в камуфляж — хитро-пятнистый трехцветный комбинезон (тогда он еще не знал, что ему на многие и долгие годы предстоит забыть, что такое гражданская одежда), при помощи хитроумных датчиков на ноге с великой тщательностью подобрали шнурованные сапоги на вибраме, вручили знаменитый берет с эмблемой в форме троянского коня, и начались муки, длившиеся четырнадцать месяцев.
Были, не были ночные занятия — подъем в шесть. Кросс с полной выкладкой — пять километров, десять, пятнадцать, двадцать, потом все тридцать — не считая «контрольных бросков» на выживание. "Человек, — издевательски втолковывал Мак-Говерн своим полуживым и задыхающимся подопечным, — изначально устроен так, чтобы пробегать за день пятьдесят миль, и в конце этих пятидесяти миль убивать саблезубого тигра. Запомните, дурачье, вас могут перестрелять — на войне все бывает, вас могут перехитрить — если встретите гениального противника, но перебегать вас не должен никто. Без еды, без воды, когда вас уже считают трупами — все равно вы должны бежать. Тогда у вас есть шанс выжить". Завтрак. Затем обучение разным разностям: как устроен унитарный патрон центрального воспламенения, что такое шептало и затворная задержка, как в лесу определить где север, а где юг, как нужно есть сырой болотную крысу и как можно убить человека пустым магазином от автоматической винтовки, как сделать адскую машину из обыкновенной «лимонки» и пластиковой канистры, как надо бросать нож на шесть шагов, а как — на двенадцать, как снять товарища с мины-лягушки, и чем форменный берет может помочь против пулемета.
Инструктор обязан безукоризненно водить автомобиль и вездеход, а также уметь поднять в воздух вертолет класса «Ирокез». Полоса препятствий. Легкий водолазный костюм. Минный шлагбаум. Запалы бывают трех типов. Обед. Идеологический час. Коварный Дархан. Всемирно-историческая миссия землян и личная заслуга маршала Кромвеля. Пинки и нравоучения всевидящего Мак-Говерна: «Точка Син. Плохо. Встать. Точка пяти болезней — оп! Вставай, глиста с поволокой, никак я вас не научу».
