Стеклянная пыль - Никитин Олег Викторович (читать хорошую книгу TXT) 📗

Я кое-как укутался в накидку и, прижав к животу свою маленькую призму, усилием воли стал извлекать из нее тепло, что в последнее время удавалось мне все хуже и хуже. Она немного нагрелась и будто запульсировала, простирая невидимые лучи к далекому поместью и прося поддержки у своей старшей сестры, надежно запертой в центральной келье замка. То ли мне мешала моя собственная дрожь, то ли я не мог сосредоточиться, но распространить тепло на объем шара диаметром хотя бы в мой рост я не сумел. Я уже почти вспотел от напряжения, невольно передавшегося всему телу, когда решил сделать перерыв и взглянул на свою копию Артефакта, проверяя, не случилось ли невероятное и не дала ли моя призмочка трещину. Однако внешне она выглядела как обычно и, по-моему, честно старалась добыть для хозяина энергию. Возможно, какая-то неисправность поразила мою главную Призму или, что совсем уж невозможно, виноват сам Артефакт, охраняемый десятками доблестных воинов Хранителя Вольдемара.

Заснуть при такой температуре мне не удавалось, я встал и принялся хаотично двигаться, возобновив попытки добиться от призмы хотя бы малой толики тепла – о свете я уже и не помышлял. Может быть, пришло мне в голову еще одно, наиболее правдоподобное объяснение, ранние холода истощили мою главную Призму, а Хранитель не успел или не догадался вовремя направить мне помощь. Вообще говоря, такое происходило впервые на моей памяти. Вольдемар получил свой пост лет тридцать назад, после того, как его отец по неизвестной причине неловко распорядился потоком энергии, принятым Артефактом Извне и перенаправленным им на малые призмы страны, и дотла сжег себе мозг. Хранитель всегда тонко чувствовал потребности своих подданных и не жалел для них энергии, требуя взамен лишь средства на содержание своей немногочисленной гвардии, семьи и охрану Артефакта.

Я встречался с Хранителем только один раз, еще до смерти отца, когда он согласно одному ему ведомым критериям выбрал себе жену – дочь малоизвестного провинциального торговца, и пригласил Герцогов всех земель государства и их вассалов в свою резиденцию на церемонию свадьбы. Сам торговец, разумеется, на нее не попал. Невеста выглядела вполне заурядно, и все лишний раз убедились, что Вольдемар, как и подобает Хранителю, озабочен благом граждан и добросовестно отнесся к проблеме продолжения рода.

Я почувствовал легкое жжение в ухе и приложил к нему ладонь, вызывая в сознании образ лопоуха, которым оказался, как я и думал, мой новый управляющий Вик, сын Кохина, умершего этим летом, когда я находился в колонии. Это был уже немолодой, но еще крепкий, хотя и поседевший человек, разбиравшийся во множестве деталей сложного хозяйственного механизма под названием Восточное герцогство. Его лицо время от времени смазывалось, теряя четкость очертаний – связь была очень неустойчивой.

– Савон, – обратился он ко мне, – если Вы включите маячок, я вышлю вам навстречу Малька.

– В этом нет необходимости, – ответил я. – Кроме того, моя призма почти не работает.

Вик помрачнел.

– В замке проблемы, сеньор, – наконец проговорил он. – Ваша Главная Призма излучает очень неровно и с большими перерывами, как бы через силу. Я еще несколько дней назад заметил, что она слабеет, но решил подождать и пока не сообщать вам. Сегодня мы перешли на отопление части помещений с помощью деревьев.

– Как это? – изумился я, припоминая, сколько дров сжигали поселенцы в колонии только для того, чтобы прогреть небольшую пещеру.

– Я приказал собрать несколько сухих лесин неподалеку от замка и топить ими два небольших зала на первом этаже, где установлены камины – для прислуги и охраны. Пока что здесь это главная проблема…

– Хорошо, только попытайтесь пока не вырубать лес.

– Но это не самое неприятное, – хмуро продолжал Вик. – Мне кажется, для вас в такой ситуации… – Его изображение внезапно померкло, потом вновь ожило, слабо мерцая. – Волки… видели уже на окраинах Восточной столицы… перепады в излучении… выходите… утру на Южный…

Я подождал еще немного и отнял ладонь от головы. Густой мрак окружал место моей вынужденной стоянки, и я не сразу разглядел в нем контуры лошади, молчаливо переминавшейся с ноги на ногу. Я попытался мысленно заставить ее подойти ко мне поближе, но из этого, конечно, ничего не вышло. Мне следовало бы сразу догадаться, что с ослаблением потока энергии от моей Главной Призмы я не смогу никем управлять, и защитой от озверевших из-за преждевременных холодов хищников мне послужит только моя видавшая виды, затупившаяся от долгого бездействия сабля, лишенная ныне своего главного достоинства – способности концентрировать в луч и направлять во врага сгусток невидимого огня. Я подошел к Матильде и, нащупав в своем дорожном мешке ножны, извлек из них наше семейное оружие, затем изобразил несколько маховых движений, заново приноравливаясь к технике ведения ближнего боя, которой меня когда-то обучал гувернер. К собственному удивлению, я еще не вполне забыл его уроки.

Внезапно лошадь захрапела, подала вбок и едва не прижала меня к дереву своим мощным крупом, а ее хвост больно стегнул меня по щеке. Ее дальнейшие хитрые маневры привели к тому, что я оказался один на один с какой-то тварью, свирепо рыкнувшей где-то в кустах. Запах крови от подстреленного мной оленя все-таки привлек хищника, и хорошо, если это был хрумух, обычно владеющий значительными охотничьими территориями: это означало бы, что мне предстоит тяжелая, но одиночная битва. Очевидно, что зверь видит во тьме гораздо лучше меня, поэтому я сунул саблю в ножны, недолго думая, сдернул с лошадиной спины труп оленя и что было сил закинул его в направлении, откуда донеслись недоброжелательные звуки. Раздался приглушенный визг, и в поле зрения выскочил внушительных размеров волк. Матильда всхрапнула, а моя рука сама собой выхватила саблю и дернулась вперед. Не слишком острое лезвие неожиданно легко распороло хищнику мохнатый бок, зверь коротко взвыл и затих. Не тратя времени на то, чтобы полюбоваться результатами удачного выпада, я кое-как отвязал лошадь от дерева и повел ее от места «побоища», тем более, что с нескольких сторон я уже расслышал злобные подвывания. Я надеялся, что две окровавленные туши на какое-то время отвлекут стаю, и мы успеем добраться до более или менее открытого места. Существовала также вероятность, что звери передерутся из-за пищи и совсем забудут про погоню.

Мне повезло – призма время от времени оживала, что помогло нам с лошадью придерживаться верного направления, и вскоре мы выбрались на дорогу. Судя по ширине и твердости покрытия, это был Южный тракт, соединявший столицы двух герцогств. Я оседлал недовольную лошадь и, наскоро сориентировавшись по самой яркой звезде, поехал на север.

2. Фальшивка

Рассвет застал меня в седле, свесившим на грудь голову и едва не падающим от усталости. К тому же я сильно продрог, несмотря на утепленную одежду. Впереди показалась струйка голубого дыма, и я невольно притормозил лошадь, пытаясь разглядеть за придорожной растительностью место стоянки неведомого пилигрима, но тот грамотно расположился в некотором отдалении от тракта. Мне пришлось едва ли не вплотную подъехать к костру, чтобы стать свидетелем скромной трапезы бродячего торговца. Тот уминал хлеб с козьим сыром, запивая эту излюбленную всеми путешественниками смесь водой из бурдюка, притороченного к увесистой суме.

Я спешился и поднял в приветствии левую руку с оттопыренным большим пальцем, как научил меня в детстве заезжий торговец пряностями. Вопреки ожиданиям, человек не выказал особого воодушевления, но тем не менее, указал мне на место напротив себя. Похоже, обычаи торговцев за годы, что прошли с того далекого времени, когда я узнал об этом нехитром жесте, изменились, а может быть, моя одежда и в особенности лошадь не вызвали энтузиазма у путника. Я снял с Матильды свою котомку и предложил ему часть копченого мяса, а в ответ получил воду и сыр.

Некоторое время я утолял внезапно обострившиеся голод и жажду и ненавязчиво разглядывал свободного торговца, представителя исчезающей профессии. Все менее выгодным становилось их ремесло с появлением вместительных быстроходных повозок, все чаще объединялись они в артели для увеличения безопасности переездов и количества перевозимых товаров. И тем не менее в последнее время, как докладывал мне на днях Вик, уже забытое было занятие вновь стало возрождаться – на дорогах появились крепкие, вооруженные длинными, так называемыми крестьянскими ножами купцы, предлагавшие дешевые и не слишком добротные вещи, в основном глиняную утварь из Западных земель, ткани из Южных и мохнатые шкурки из Северных. Этот представитель профессии почти полностью соответствовал их обновленному образу – жилистый, остроносый, с черными колючими глазами.