Дорогое аббатство - Биссон Терри Бэллантин (книга жизни .TXT) 📗
- Может, мы оказались в таком далеком будущем, - шепнул ему Коул, - что все человечество ушло на пенсию.
- Ты, видимо, шутишь, - ответил Ли. Его больше интересовали Старики. Кто они такие? И что им нужно?
Амаду ничего не мог ответить.
- Они никогда не общаются с нами напрямую. Место и время вашего прибытия нам сообщили по РВР, послание было передано из далекого будущего. Меня выбрали для того, чтобы встретить и сопровождать вас. Это большая честь.
- Скорее честь для нас, - заметил Ли. - Но расскажите нам про РВР.
Амаду так и сделал. Оказывается, Ли так легко заговорил, а Коул мог спокойно все понимать именно благодаря РВР - тем самым прозрачным "складкам", которые были объединены в мировую коммуникационную сеть с базой данных, облегчавшую в этом далеком будущем все задачи общения, перевода, архивации, бухгалтерского учета и регистрации всех аспектов человеческой жизни. Эта система была для каждого человека чем-то вроде личного джина и напомнила Коулу высказывание Артура Кларка о том, что любая продвинутая технология будет казаться людям волшебством.
- РВР пытается предугадать наши желания и исполнить их, - продолжал Амаду. - Он даже пробует развеселить человека, когда тому становится грустно.
- Значит, вам все-таки бывает грустно, - заметил Ли, - даже в вашем на первый взгляд идеальном мире?
- Конечно, - ответил Амаду. - Ни сам мир, ни существа, живущие в нем, не совершенны и не все способны к совершенствованию.
- Как я всегда и подозревал, - ответил Ли.
Они с Амаду принялись обсуждать эту тему, которая, по всей видимости, интересовала обоих, а Коул узнал от РВР ("складка" сама нашептывала все ему на ухо, причем по-английски!), что система была изобретена и разработала сама себя при помощи необиологических наноботов 19376 лет тому назад.
- Официальное название системы - РВР, что означает… - И "складка" произнесла слова на каком-то совершенно непонятном Коулу диалекте, а так как у "складки" своей "складки" не было, то слова так и остались нерасшифрованными.
Амаду забрал из школы дочку и ее подругу. Школа располагалась в невысоком здании, встроенном в скалу прямо у небольшого морского залива. Им навстречу выбежали две маленькие девочки семи лет в ярких платьицах и ботинках, которые с каждым шагом меняли цвет.
Если вам интересно узнать, что думали эти маленькие девочки о пришельцах из далекого прошлого, то можете быть уверены - абсолютно ничего. Коул и Ли были для них просто двумя новыми взрослыми, которые, подобно деревьям, маячили где-то на горизонте их юных жизней. Девочки прыгали и щебетали, бегали и кружились, играя друг с другом и не обращая никакого внимания на взрослых, в том числе и на Амаду. Коула интересовала глобальная система коммуникации, РВР.
- РВР все запоминает, - продолжал Амаду. - Предположим, вы хотите выйти на того флейтиста, с которым повстречались во время музыкального фестиваля в Норвегии четыре года тому назад…
- Ага, значит, у вас все еще есть страны и нации, - прервал его Коул.
- Да, конечно, - ответил Амаду. - Это матрицы языковых групп и культур. Без наций откуда взялись бы музыка и искусство? Сначала семья, потом племя, а затем и нация. Мы тщательно храним это. Люди существа социальные, а общество состоит из разных личностей. Просто мы переросли конфликты, которые раньше возникали между различными племенами и нациями. У нас не было выбора: либо перерасти их, либо умереть.
- Так что там насчет парня из Норвегии…
- А кто сказал, что это был парень? - Амаду рассмеялся. - Но РВР запоминает все подобные встречи и выдаст вам имя, адрес и даже сообщит, хочет ли человек встречаться с вами или нет.
- А если я ни с кем не хочу видеться? - спросил Коул.
- Об этом тоже позаботится РВР, - ответил Амаду. - На счет идей у РВР бывают просчеты, но с чувствами он ошибок не допускает. Потому что РВР сам все чувствует. Дотроньтесь до него, вот так. - И Амаду поднял руку и приставил ее к уху, как человек, который внимательно к чему-то прислушивается.
Коул повторил его жесты.
- Видите?
Видите? Коул чувствовал. Такое теплое, потрясающее ощущение - от самых кончиков пальцев, по всей руке, через сердце и голову вниз, к пальцам ног. Как первая струя табачного дыма после долгого воздержания; Коул даже покраснел.
- Это РВР, - сказал Амаду.
- Но РВР меня даже не знает! - воскликнул Коул.
- Уже знает. РВР знает нас, людей. Знает всю нашу историю на протяжении миллиона лет. И любит нас. Всех нас. - Дальше РВР вместе с Амаду объяснили, что РВР - это ответ на потребность людей в теплоте, участии и дружбе. РВР даже разделял разочарование относительно того, что АРД, другое разумное существо Вселенной, абсолютно не заинтересована в людях, которые одновременно были и ее создателями, и ее же творениями.
- РВР любит нас, - продолжал Амаду. - Что доставляет боль нам, причиняет боль и ему. АРД холодна. Мы все любим АРД, но она нас не любит. А от этого становится больно.
- А этот РВР любит? - спросил Ли. - Любит вас? Любит нас?
- Попробуй, Ли, - предложил Коул. - Ты сам увидишь.
Ли попробовал и "увидел". Он закрыл глаза, поднял руку и лишь произнес:
- Боже мой!
День тянулся долго и медленно; постепенно становилось понятно, что Амаду просто убивает время, развлекает своих гостей, пока не настанет время провожать их. В отличие от "модернистов" в Париже, живших почти за сто тысяч лет до него (неужели их всех так давно нет в живых? Оn sont les neiges? [Где вы снега прошедших дней? (фр.)]), Амаду почти не интересовали Ли с Коулом или их время. "Может быть, человечество просто уже не волнует его прошлое и оно живет только будущим?" - подумал Коул.
И это очень встревожило его.
- Нам пора возвращаться, - сказал он Ли. - Не надо так далеко отходить от планера. Нам надо вернуться до десяти.
- Мы ничего не можем сделать, пока не замигает курсор, - сказал Ли и показал на мини-компьютер. - А пока давай радоваться жизни, радоваться завтрашнему дню сегодня.
"Радоваться завтрашнему дню сегодня". Ли надо сочинять афоризмы. Самое смешное, что сказал он правду: они имеют возможность радоваться завтрашнему дню. Время здесь было таким же свободным, как и одежды людей. Человечество, видимо, оставило свою навязчивую привычку делить день, час и минуты на еще более мелкие доли; день начинался с утра, постепенно переходил в полдень, потом в вечер. Дни, недели и месяцы сохранились, их сменой управляли солнечные и лунные ритмы.
Ли с интересом узнал, что день удлинился по сравнению с прошлым примерно на целую минуту. РВР помогал ему с вычислениями. Наверное, предположил Коул, все дело в неспешности ритма жизни в Бахии.
- А как насчет болезней? - спросил Ли. - Или бактерии исчезли?
- Нанодоктора, - ответил РВР. - Люди умирают либо в результате несчастных случаев, либо от старости.
- В каком возрасте?
- Девяносто-сто лет.
Они подошли к морю, оставив машину на улице. Кто-то сразу ее взял. Коул пропустил вперед Ли, Амаду и скачущих девочек, а сам остановился покурить с престарелой четой, которая сидела на плоском камне и любовалась морем.
Старики поведали ему, что курение разрешалось (даже поощрялось) только с шестидесятипятилетнего возраста.
- До этого можно курить потихоньку, но больше пачки в неделю вам не продадут. Так что многие с нетерпением ждут старости. - Старикам было семьдесят три и семьдесят семь, они возвращались с похорон его предыдущей жены, которая погибла при пожаре в семидесятилетнем возрасте.
- Она умерла слишком рано, - заметила женщина, которую звали Перл (так же, как и ее маленькую собачку).
- По мне, можно было бы и раньше, - сказал мужчина. Его звали Роб. Он принялся возбужденно рассказывать историю любви и сумасшествия, но Коул извинился и ушел. Он никогда не любил стариков, разве что своих бабушку с дедушкой. А сейчас он в некотором смысле был самым старым здесь.
Нет, вторым по старшинству. Он догнал Ли, Амаду и девочек у спуска к морю. Море за сотню тысяч лет нисколько не изменилось. Наверное, оно было точно таким же и миллионы, и сотни миллионов лет назад. Такой же маленький запах смерти. На волнах качались парусники. Далеко, у самого горизонта, Коул заметил большой корабль с белыми парусами; когда он снова взглянул в том направлении, корабля уже не было.
