Искатель. 1965. Выпуск №3 - Кривошеин Семен (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Дело свое я люблю и, смею вас уверить, знаю. Раньше, до встречи с Ольгой, до женитьбы, я готов был работать по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. Да и что мне было делать, кроме работы? Пить я не пью, картами не увлекаюсь. Работа была для меня всем. Так было, пока в мою жизнь не вошла Ольга. Тут все переменилось. Даже в разгар работы я постоянно мыслями возвращался к ней… Не успев переделать за день и половины дел, с которыми так легко справлялся раньше, я бросал все и мчался домой, к Ольге.
Что? Я слишком пространно говорю о своих чувствах, своих переживаниях? Но иначе нельзя, иначе вы не поймете. Вы уж меня не перебивайте, дайте рассказать все, все… Ольга замечала, что на работе у меня начали возникать трудности, что многого я не успеваю сделать своевременно. И пришла мне на помощь. Оказалось, что она умеет печатать на машинке, да и чертежи читает неплохо. По совету, нет, по просьбе Ольги я стал захватывать кое-какие материалы домой, работать над ними по вечерам. Ольга мне помогала. Сам не знаю, как это получилось, но через какое-то время она стала разбираться в делах строительства. Впрочем, оно и понятно. Если я сначала носил домой только общие материалы, ну, кое-что из расчетов, отдельные схемы, то постепенно стал работать дома и над некоторыми секретными материалами. Мне, как одному из руководителей строительства, не так уж трудно было уносить их с работы.
Вы говорите, я совершал служебное преступление, нарушал правила обращения с секретными документами? Да, конечно. Но я в то время об этом не думал. Так тянулось год, может быть, больше, пока не наступил конец. Все раскрылось, раскрылось внезапно…
Черняев умолк, словно собираясь с силами. В комнате наступила тишина, слышно было только, как скрипело по бумаге перо Луганова. Миронов не торопил Черняева. Тот сидел, безвольно опустив руки на колени, нагнув голову.
— Однажды я принес домой один секретный документ, собираясь над ним поработать. С работой я провозился до полуночи. Ольга уже спала. Сославшись на головную боль, она легла раньше обычного. Утром, когда я проснулся, она была уже на ногах.
Собираясь на работу, я взялся за папку, где лежал документ, намереваясь его просмотреть. К моему ужасу, в папке документа не оказалось. Я принялся лихорадочно перелистывать все бумаги, лежавшие в папке. Мне казалось, что-я схожу с ума. Ведь я твердо помнил, что перед сном положил документ именно в эту папку. Я был настолько ошеломлен, что не обратил внимания на странное поведение Ольги, равнодушно наблюдавшей за моими поисками. Она оставалась безучастной, но, когда я внезапно обернулся, на ее губах мелькнула какая-то странная усмешка. Впрочем, тут же выражение лица Ольги изменилось, и она с волнением спросила, какая еще стряслась беда. Мне почему-то не захотелось ничего ей говорить. Мелькнула мысль: «А что, если я перепутал? Если не брал этого документа домой и он преспокойно лежит в сейфе в моем кабинете?» Не рассуждая ни минуты, я кинулся на строительство, благо машина ждала у подъезда.
В сейфе документа, конечно, не было. Я окончательно потерял голову и, не сказав никому ни слова, поехал обратно. Совершенно разбитый, подавленный, я вошел в квартиру… Ольги не было. На столе лежала злосчастная папка. Без мыслей, без сил я присел к столу, раскрыл папку и принялся машинально перебирать лежавшие в ней бумаги. Что это? Бред? Нет! Документ лежал на месте, в папке, среди других бумаг.
Кажется, все страшное осталось позади, надо было радоваться, однако радоваться я не мог. Меня охватило какое-то странное оцепенение, но мозг, мозг лихорадочно работал. Вот теперь я вспомнил улыбку, искривившую губы Ольги: вспомнил я не только это, мне было над чем подумать. Раньше я не обращал внимания на расходы Ольги, отдавал ей все, что зарабатывал, и не думал о деньгах. А теперь подумал. Словно пелена спала с моих глаз: откуда у Ольги такие большие деньги? Бесконечные покупки, все новые и новые вещи, одна дороже другой. Как я мог не обратить на это внимания раньше! Уму непостижимо! Недаром говорят: любовь слепа.
— Скажите, — внезапно спросил Миронов, — а покупки всегда делала ваша бывшая жена, только она, или бывало, что и вы кое-что из вещей покупали?
Черняев смешался.
— Да как вам сказать? Больше-то покупала она. Я не любитель бегать по магазинам, но кое-что, случалось, мы покупали вместе. Ну, мебель там, сервант…
— А ковер, который у вас в столовой, вы тоже купили вместе? Сколько он, кстати, стоил? Хороший ковер!
— Ковер? Что-то не помню. Возможно, и вместе.
— Дорогой? Я толк в коврах знаю.
— И цены не помню, — угрюмо ответил Черняев.
Перехватив настороженный, исподлобья взгляд Черняева, Андрей махнул рукой:
— Это в конце концов не суть важно. Рассказывайте дальше.
Скованность, охватившая было Черняева, ослабла. Внешних признаков тому почти не было: разве что Черняев уселся на стуле чуть посвободнее, да взгляд его стал чуть спокойнее. Но Миронову и этого было достаточно.
— Долго сидел я в то утро один в пустой квартире, пытаясь осознать все, что произошло. «Значит, Ольга, — думал я, — моя Ольга, которую я так любил, которой так доверял, совсем не та, за кого себя выдает? Кто же она? Шпионка? Не может быть! Но откуда тогда повышенный интерес к моим служебным делам, откуда деньги, эти проклятые деньги? Как, наконец, объяснить таинственную историю с документом, который сейчас опять лежит передо мной? Ольга — и вдруг шпионка?! Нет, нет. Только не это!»
Трудно сказать, сколько времени просидел бы я вот так. Вывел меня из этого состояния стук открывшейся входной двери. В прихожей раздались шаги Ольги. Не зная, что я дома, что слышу ее, она весело напевала, снимая пальто и прихорашиваясь перед зеркалом. Вот, пожалуй, только теперь все стало ясно, сомнения и колебания исчезли. Ольга поет, она весела, зная, какая беда стряслась со мной, что мне грозит. Какая уж тут любовь! Впрочем, чего ей опасаться за мою судьбу? Ведь она-то знает, что документ на месте, пропажи нет. Нет пропажи, не будет и последствий.
Обо всем этом я успел передумать, пока Ольга была в прихожей. Когда она вошла в комнату, у меня хватило сил с улыбкой подняться ей навстречу. «Оленька, — сказал я, — мне пришлось заехать домой, и, знаешь, заглянул я в папку, а документ, который, я думал, пропал, там лежит. Затерялся между бумагами».
«Ну вот, — улыбнулась Ольга, — а ты утром волновался…»
Ее спокойствие, ее умение владеть собой были поразительны. Но обмануть меня теперь уже ничто не могло.
Вернувшись в тот день на строительство, я не мог работать. Надо разоблачить Ольгу, поймать ее с поличным. Но как? Сославшись на необходимость подготовить срочный доклад, я заперся у себя в кабинете и думал, думал… План, наконец, созрел.
Прошло не меньше недели, пока я решил, что пришла пора действовать. Все это время Ольга себя вела, как никогда, хорошо: она была мила, внимательна, заботлива. Однако теперь за каждым ее словом, каждым жестом мне чудились ложь, игра.
Прошло, как я уже сказал, около недели, и я, направляясь с работы домой, специально захватил с собой чертеж. Ничего секретного этот чертеж не представлял, так как идею, которая была в нем заложена, отвергли. Но Ольга-то знать этого не могла.
Явившись домой, я сказал ей, что вечером мне придется работать, так как к следующему дню я должен подготовить замечания по очень важному проекту. Само собой разумеется, я дал понять, что речь идет о самом что ни на есть секретном задании. Расстелив чертеж на столе, я сделал вид, что с головой ушел в изучение объяснительной записки, приложенной к чертежу. Ольга прилегла на тахте с какой-то книгой. Так прошел час, может быть, полтора. Затем Ольга поднялась, раз-другой прошлась по комнате и встала у меня за спиной. Облокотившись на мое плечо, она принялась рассматривать чертеж.
«Что, — спросила она, — трудно? Устал? Может, я могу тебе помочь?»
«Да нет, — ответил я, — устать-то устал, только чем же ты поможешь? Вот если замечания на машинке перепечатать, так они еще не готовы. Ты ложись, милая, отдыхай. Я еще поработаю».
