Война в небесах - Зинделл Дэвид (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Мэллори Рингесс! Мэллори Рингесс! Лорд Мэллори ви Соли Рингесс!
Тысячи людей в соборе, раскачиваясь, выпевали имя его отца. Хануман низко склонился перед Данло. Данло, намного выше его ростом, поклонился в ответ — ровно настолько, чтобы не прерывать электрическое соединение глаз.
— Лорд Мэллори! Глава Ордена! Светоч Пути!
Если я хочу сойти за отца, то должен проявлять только божественные эмоции, думал Данло. Я должен быть настолько же выше ненависти и страха, насколько солнце выше земной грязи. Но гнев — чистый и ослепительный, перед которым содрогаются сами небеса, — это нечто иное. Гнев вполне приличествует богу, который вернулся в Невернес, чтобы покарать зло и восстановить попранную войной справедливость. Ему подобает наказать виновных и даже казнить тех, кто причинил вред невинным.
Казнить я его не могу, зато могу лишить сана Светоча Пути — прямо сейчас. Я сам Светоч Пути, Мэллори Рингесс, и…
— Лорд Мэллори ви Соли Рингесс! — внезапно произнес Хануман и поднял руку, утихомиривая впавших в экстаз божков. Если он и подозревал, что Мэллори Рингесс поддельный, то не подавал виду. Стоя среди сияющих золотых канделябров и ваз, наполненных свежими огнецветами, он смотрел на Данло так напряженно, словно каждая клетка в его теле пылала огнем. Их разделяло всего несколько футов красного ковра, но их желания, мечты (а может быть, и души) отстояли друг от друга на много световых лет. — Лорд Мэллори, я говорил народу, что ты вернешься, — и вот ты пришел, подтвердив истину Первого Столпа рингизма.
Данло сделал шаг к Хануману, и люди в соборе понемногу начали утихать. Данло скинул шубу, как только взошел на алтарь, и стоял теперь в своей пилотской форме — единственный в соборе человек, одетый в черное. Избранные Пути Рингееса, а также лорды и мастера Ордена нетерпеливо ждали у алтаря, божки наполняли собор, как взволнованное золотое море. Кое-где между ними виднелись хариджаны в пестрых лохмотьях, архаты, мозгопевцы, астриеры и прочие представители невернесского населения. Толпа, не умещаясь в соборе, выплескивалась из его раскрытых дверей и заполняла ближние улицы. Чуть ли не весь Старый Город был наполнен людьми, ожидающими грозного и справедливого божьего суда.
Вот он, момент, подумал Данло. И мои слова станут ключом, который отопрет дверь.
И все же он боялся говорить. Боялся, что Хануман благодаря своей цефической выучке и их близкому знакомству узнает его по каким-нибудь нюансам речи и разоблачит. Может быть, он открыто бросит Данло вызов и предложит доказать, что он Мэллори Рингесс, — на этот случай Данло и надел отцовское кольцо.
Одна дверь, и только одна, ведет в будущее. Но позволит ли мне Хануман открыть ее?
Данло, взглянув на черное кольцо, сверкающее на его правом мизинце, сделал еще шаг к Хануману и набрал воздуха в грудь. Он боялся, что Хануман помешает ему говорить. Хануман должен знать, что Мэллори Рингесс — настоящий Мэллори Рингесс, исполненный гордости и гнева, — захочет наказать его за те злодеяния, которые он творил его, Рингесса, именем, иль, может, Хануман попытается убить его — прямо здесь, на вершине алтаря, на красном, как кровь, ковре? Быть может, он распорядился впустить в собор Малаклипса с Кваллара и намерен разыграть ужас, когда Малаклипс, прорвав кордон соборной стражи, набросится на Данло со своим ножом? Или убьет Данло сам — отравленной иглой или скрытым на себе лазером, а затем объявит, что сильный бог убил более слабого, и Путь Рингесса станет отныне Путем Ханумана ли Тоша.
Он не может позволить мне говорить, ибо я Мэллори Рингесс. Я Мэллори Рингесс. Я Мэллори ви Соли Рингесс.
Данло, однако, не видел, каким образом Хануман может ему помещать. Даже если Малаклипс в соборе, Хануман не может рассчитывать на то, что воин-поэт попытается убить Данло. А попытка совершить убийство самому или руками наемника была бы отчаянным риском. Убийцу всегда могут схватить, подвергнуть пыткам и узнать, кто его подослал. Убийство самого Мэллори Рингесса в такое время и в таком месте вызвало бы повальные беспорядки, и подозрение скорее всего пало бы на Ханумана. Тем не менее Данло обводил глазами хоры, ища там убийцу или робота с лазером. Тем не менее он шагнул еще ближе к Хануману, чтобы предполагаемый убийца поостерегся стрелять в него из опасения попасть в Светоча.
— Лорды и мастера Ордена, — начал он наконец, и голос, прорезавшись, зазвучал ровно, чисто и властно. Тысячи божков разом умолкли, зачарованные его страшной красотой, и даже Хануман посмотрел на Данло как-то странно, словно не ожидал услышать подлинный голос Мэллори Рингесса. — Лорд Хануман ли Тош, принцесса Сурья Сурата Лал и все вы, надевшие золотые одежды в знак того, что идете Путем Рингесса! Посланники, граждане Невернеса и все, кто пытался разгадать тайну жизни, вспоминая Старшую Эдду! Я вернулся, чтобы мы все могли разгадать эту извечную тайну. Я прибыл к вам со звезд, чтобы восстановить справедливость в Цивилизованных Мирах и покончить с войной.
Данло сделал паузу, и божки, воспользовавшись ею, издали мощное “ура”, наполнившее весь собор и сотрясшее витражи в их переплетах. Данло набрал воздуха и заговорил снова:
— Я пришел восстановить справедливость, но не может быть справедливости, пока…
— Смерть аутархам! Смерть лжебогам!
От толпы божков близ алтаря отделился человек могучего сложения, по виду червячник, но в золотой одежде. Данло подобрался, услышав его крик, а Хануман в то же мгновение слегка повел глазами, подавая этому человеку цефический знак.
Вслед за этим произошло нечто ужасное: неизвестный выхватил пулевой пистолет и навел его прямо на алтарь.
— Смерть лжебогам! Смерть Хануману ли Тошу!
Все последующее случилось почти одновременно. Сто человек около алтаря закричали от ужаса, еще сто прикрыли руками головы и легли на каменный пол, а трое соборных охранников тут же бросились к человеку с пистолетом. Один из них, огненно-рыжий молодой божок, перехватил руку убийцы и вскинул ее вверх. Пистолет выпалил трижды, и пули ударили в гранитный свод. Одна из них выбила часть стекла из окна над алтарем — того самого злополучного окна, на котором Мэллори Рингесс прощался с Бардо, но на этот раз лиловых с золотом осколков, упавших на алтарь, оказалось не так уж много.
