Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты - Павлов Сергей Иванович (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Мы отбуксировали радиобуи на вершину третьего бункера. Бережно опустили в люк.
КРИК В БЕЗДНУ
– Тебе не кажется, Грэг, что кракен специально привел нас к обломкам эйратера?
– Нет, – сказал я. – Не кажется. Это совершенно очевидно.
На столе перед нами длинный водолазный нож и черные ласты. Ласты мокрые – не успели обсохнуть. Кончик ножевого лезвия притуплен. Вот и все, подумал я. Нашли… «Прощай, Ружена!»
Мы с Боллом долго и нехотя глотали осточертевший Бульон, избегая смотреть друг другу в глаза. Как будто мы в чем-то виноваты перед бывшим владельцем этих ласт… Я чувствовал неимоверную усталость.
Болл, наконец, поднялся, тяжело, но уверенно. Взяв ласты и нож, хмуро оглядел салон и направился к шкафу, в котором хранилась одежда. Я понял, что он собирается делать, и тоже поднялся. Он приложил оба ласта к пластмассовой стенке и, взмахнув ножом, одним ударом пригвоздил их к матово-белой поверхности. Отступил назад. Салютуя, поднял над головой кулаки. Я тоже поднял. Традиция… Глубоководники с почтением относятся к своим традициям. Ласты, пронзенные ножом, будут висеть до тех пор, пока мы не отправим тело погибшего товарища на поверхность. Я сочувственно посмотрел Боллу в затылок. Для него это не просто традиция. Ведь он знал Пашича раньше.
Болл долго стоял неподвижно, ссутулившись. Думал о чем-то своем. Я тронул его за плечо.
– Ты очень устал, старина?
Болл взглянул на меня отсутствующими глазами.
– Грэг… – сказал он хрипло. – Грэг! Дюмон – обыкновенный трус. Он не выходил на поиски Вилема.
– Знаю, Свен…
– Раньше я сомневался, но теперь для меня это ясно, как день!.. Мне стыдно, Грэг, я тоже чуть тебя не проспал.
– Но ты все-таки вышел… Хотя понимал, что шансов вернуться из воды у тебя было немного. Но довольно об этом. Послушаем лучше Дуговского.
– Дуговский?.. Ах, да «Коралл». Ты отправлял Дуговскому рапорт?
– Запрос. У нас с тобой осталась неразгаданной еще одна загадка, – я кивнул в сторону акварина. – Кракен…
Болл открыл было рот. Ничего не сказал, только провел ладонью по лицу.
– Да, Свен. Это – не дрессированный кракен.
В глазах у Болла появилось выражение настороженности.
– Постой-ка, Грэг!.. Ты хочешь сказать, что Пашич дал спруту радиоактивную защиту за пять дней до нашего прихода?
– Вот именно. Хотел бы я взглянуть на дрессировщика, который смог бы за пять дней… Ну, в общем, это не кальмар. Вернее, кальмар, но… Я не знаю, что это такое.
Болл медленно опустился в кресло. Неуверенно спросил:
– Биомашнна?
Я не ответил. Он видел кракена, и-такие вопросы вроде бы ни к чему.
– М-да… – пробормотал Болл, покусывая ноготь. – Конечно, нет… – Рывком поднялся, пересел в кресло за пультом. – Но почему же эта тварь не выручила Вилема? Чем Вилем хуже нас с тобой?
– А ты заметил, с каким беспокойством кальмар кружил над нами, когда мы выволокли Вилема из-под крыла?
– Припоминаю… Значит, он привел нас к эйратеру не потому, что Вилем… Послушай-ка, Грэг, ты знал об этом давно?
Растопыренные пальцы Болла задержались над клавишами.
– Нет, Свен, ничего я не знал. Просто у меня зародилась смутная догадка, как только ты сказал, что эта пластмасса… – я вынул из кармана оплавленный комок и положил на пульт, – это очень твердая пластмасса идет на изготовление фонарей для эйратеров. Но посылая Дуговскому запрос, я уже был уверен, что мы имеем дело не с обычным кальмаром. Кстати, ты не смог бы мне объяснить значение слова «Сенсолинг»?
Болл нажал подряд четыре клавиши и, откинувшись в кресле, вперил глаза в потолок.
– Сенсолинг… Сенсолинг… – повторял он, наморщив лоб. – Понимаешь, где-то что-то читал… Не могу припомнить. А в чем, собственно, дело?
Я подошел к сумке, которая стояла в лужице натекшей из нее морской воды, выбрал ампулу с наиболее ясным отпечатком, показал Боллу. Он долго и глубокомысленно разглядывал штамп. Зачем-то посмотрел ампулу на свет, потряс ее, пожал плечами и вернул мне со словами:
– Знатная вещица, – заметив мое удивление, добавил: – Ты думал, что это – обыкновенная кассета для регистраторов магнитозаписи? Посмотри-ка на свет.
Я посмотрел. Сквозь толщу синеватого стекла я не увидел привычных глазу завитков изящной клазотроновой спиральки. Ампула наполнена какой-то мутноватой жидкостью. Если встряхнуть, можно заметить мелкие белесые хлопья. У торцов стеклянного баллона поблескивали металлические волоски.
Вывалив ампулы из сумки прямо на пол, я торопливо проверил на свет их все до единой. Та же картина…
Раздался щелчок, и кто-то кашлянул в динамике. Я замер на полу, обхватив руками колени. Голос Дуговского произнес:
– Я – «Волна», я – «Волна». «Бездна-Д-1010», Соболеву, Боллу.
Пауза. В динамике плескался отдаленный и неясный гул. У них штормит, подумал я. И крепенько штормит.
– Отвечаю на ваш запрос. Прежде всего дословно передаю радиограмму из Ленинграда. «Кроме изучения и моделирования физиологического механизма автотомии осьминогов Октопус дефилиппи, никаких других исследовательских работ с крупными моллюсками не проводили. Ленинградский институт молекулярной бионетики. Руководитель отдела высшего моделирования Кером». Точка. Аналогичные сообщения поступили к нам из всех остальных научно-исследовательских организаций этого профиля, и ни в одном из них не упомянуты кальмары рода архитевтис. На всякий случай передаю сообщение из Хьюстонского института морской биологии. В океанарии на острове Инагуа под руководством Геры Фуллер проводятся эксперименты над гигантским кальмаром но кличке «Тарзан», род архитевтисов. Программа этих экспериментов ничем особенным не отличается от обычных программ биологических исследований морских животных. В настоящее время экспериментальные работы Фуллер находятся в стадии завершения. Точка. Благодарю, желаю успеха. Леон Дуговский. Конец передачи.
Все. И никаких дурацких вопросов.
Болл пробежался пальцами по клавишам и непонятно по какому поводу изрек:
– Разумно…
Я уткнулся подбородком в колено, пытаясь собраться с мыслями. Сообщение Дуговского, конечно, не в состоянии пошатнуть мои предположения. Но концы с концами явно не сходятся. Нить, которая соединяла кракена с людьми – создателями этой твари, каким-то образом оборвалась. Какая нить, когда оборвалась и как?.. Затонувший эйратер?..
– Там, наверху, ничего не знают о существовании спрута, – сказал Болл. – Что ты об этом думаешь, Грэг? По-моему, единственным светлым пятном по всей этой темной истории является эйратер. Не понимаю, почему мы медлим с запросом? Ведь даже в последней записи Пашича…
– Что ты имеешь в виду, наделяя «пятно» эпитетом «светлое»?
– О, это чисто фигуральное выражение. Правду сказать, я не вижу никакой взаимосвязи между авиационной катастрофой и странным поведением спрута. Все дело в том, что нам просто не за что больше зацепиться…
Мы помолчали. Болл, облокотившись на пульт, выстукивал пальцами барабанную дробь.
– Свен, судя по толщине илистых наносов, эйратер пролежал на дне что-то около четырех лет. Может быть, пять. Каков, по-твоему, возраст нашего кракена?
Барабанная дробь прекратилась.
– Думаю, тоже что-то около этого: года четыре… – Болл вместе с креслом повернулся ко мне. – Но это совпадение нам вроде бы и ни к чему.
– Ну вот. А ты говоришь – «светлое», «зацепиться».
– Выходит, эйратер здесь ни при чем?
– Не знаю. Но Вилем, кажется, знал… Или догадывался.
Мы одновременно взглянули в сторону одиноко чернеющих ласт. На темном фоне контрастно выделялась белая рукоятка ножа.
– Свен, – сказал я. – Поднимай «Физалию».
– «Коралл» надежнее. «Физалию», боюсь, оборвет.
– Попробуем, не все же время там у них штормит.
– Ладно, рискнем.
Я разложил ампулы на столе. Их было ровно тридцать штук, этих загадочных ампул. Пасьянс, который не сходится…
– Крутит, – сказал Болл. – Идет неплохо, но с вращением.
