Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗

— Что касается меня, — ответил я, — то работаю на компанию. Я поступаю так, чтобы заработать и обеспечить всем необходимым дорогих мне людей. Между прочим, и тебя имею в виду.

— А как Кейт? — спросил он, хитро улыбаясь.

Скажу пару слов о Кейт. Понимаю, что это не очень уместно, но кое–что нужно прояснить. Видите ли, я люблю ее. Мне все известно о предрассудках, но уверен, нет необходимости доказывать, что она является таким же человеком, как и все. Ее словарный запас — около девятисот слов и целый набор фраз и изречений. Она открыта и добра. Ее волосы темно–красного цвета, как ягоды остролиста. Несомненно, вы ждете от меня этих слов, и я скажу: невероятная ирония судьбы в том, что если бы те люди, которые насмехаются над Кейт после пройденного ею лечения, познакомились бы с ней до этого, им и в голову бы не пришло отрицать, что она действительно человек. В этих обстоятельствах они нашли бы способ хорошо к ней относиться. И если все это возможно было бы до лечения, почему нельзя после? Сейчас Кейт намного счастливее, чем когда-либо прежде. Она учится играть на фортепиано. Из всех людей, которых я встречал в своей жизни, эта девушка самая открытая и искренняя.

Знаете что? Мне не нужно защищать свою любовь перед вами.

— У нее все хорошо, — ответил я, возможно, немного громче, чем следовало. — На какие вопросы я еще должен ответить?

— Дома, машины, весь этот хлам! — крикнул он, сделав жест правой рукой, словно отмахиваясь. Несмотря на некую театральность, была в нем абсолютная необъяснимая беззаботность — отпечаток обеспеченной жизни, когда ты ни в чем никогда не испытывал нужды.

— Мы могли бы спасти большую часть этого, если бы ты не скрылся во время судебного процесса.

— Все эти вещи, они владели мной, не я ими.

— О, — только и смог произнести я, не сумев объяснить ему, как бессмысленно все это звучит для меня.

Ник усмехнулся:

— Чертовски здорово снова видеть тебя.

— Патент на теорию об удивительных свойствах волос принадлежит компании? — спросил я его, не до конца понимая, что он имел в виду, но предполагая некую разработанную им нанопептидную технологию.

— Ты знаешь, — ответил он, сверкнув глазами, — даже если б так и было, то не имело бы значения. Но нет.

— Уже что–то.

Рядом со мной сидел творец, спаситель страждущих.

— Теперь я — заступник, — звучали его слова. — Я революционер. Потомки будут помнить меня как величайшего благодетеля за всю историю человечества. Через год я приберу к рукам всю эту чертову компанию!

Флиттер приземлился, совершив несколько неуклюжих скачков до полной остановки, — неопытного водителя видно сразу.

Мы вошли на территорию его лагеря: массивные стены, возвышающиеся по периметру в форме огромного пятиугольника, увиты колючей проволокой. Внутри очень много людей, и у всех без исключения — мужчин, женщин, детей — длинные иссиня–черные волосы. Люди лежали на полу, сидели в креслах, стояли, опершись на низенькие крыши и выступы, — все они принимали солнечные ванны, и волосы у всех были распущены и свободно ниспадали с плеч. Центральная башня, напоминавшая нефтяную вышку с установленной на самом верху огромной пушкой, производила неизгладимое впечатление на неподготовленного человека, но в действительности, словно картонный замок, служила прикрытием для армии с самым современным снаряжением. Территория лагеря достаточно велика, но все пространство было переполнено. Ник провел меня по дорожке вдоль внутреннего дворика, повсюду на земле лежали люди, словно живой ковер. Многие из них были неестественно неподвижны, так что мне стало интересно: живы ли они? Об этом можно было судить только по вздымающейся груди или неторопливому жесту, которым они отгоняли от лица назойливых мух.

— Загорают, — пробормотал я.

Вдруг, не успели мы войти внутрь, Ник остановился и повернулся ко мне, охваченный особым мальчишеским задором.

— Кстати, еще не говорил тебе, что мне стало известно буквально на днях?

— Ты о чем?

— Поразительно, что я не знал этого раньше, учитывая всю проделанную работу. И обнаружил это совершенно случайно. Пептиды, имею в виду само слово «пептиды», — от греческого «πεπτος», что в переводе значит «питательный». Сколько всего неизведанного в природе. Орехи, чипсы, оливки, фаршированные кусочками вяленых томатов… Пептиды могут означать «вкусная закуска».

— Потрясающе, — ответил я с непроницаемым лицом. — Наследие греков дает о себе знать, — продолжил я, прекрасно зная, что он вообще не владеет греческим языком.

При этих словах Ник напустил на себя торжественный вид и произнес:

— Теперь я гражданин мира.

Мы продолжили путь, поднялись вверх по склону и вошли в просторное помещение. Внутри полукругом располагались ряды кресел, рассчитанные человек на шестьдесят. Но кроме нас двоих здесь больше никого не было. Когда мы вошли, половина комнаты осветилась неярким светом.

Я сел в кресло в первом ряду. Ник остался стоять перед экраном, он заметно нервничал: теребил волосы, пропускал их сквозь пальцы и вытягивал.

— Ответь мне, почему ты здесь? — наконец спросил он. не глядя на меня.

— Просто хочу поговорить с тобой, Ник, — ответил я. — У меня нет иных целей. Эй, старик, нам действительно пора кое–что обсудить. Как насчет будущего?

— Хм, — пробормотал он, словно завороженный этим словом. Он коснулся рукой датчика, и экран позади него вспыхнул ярким светом: на заставке появился федеральный флаг Индии. — Хорошо, — четко произнес он.

Изображение на экране начало видоизменяться, превращаясь в графики и схемы, вскоре экран заполнился изображениями химического строения пептидных соединений: бесконечные петли и изгибы угловых соединений, оплетающие шестиугольные бензольные кольца.

— Минутку. — Ник оглянулся назад. — Это неверно. — Он щелкнул патьцами. Некоторые участки сложных молекулярных соединений исчезли в затемнении.

— Как это барнумо–бейльно [93], — усмехнулся я.

— Кальмодулин, внутриклеточный белок, связывающий кальций, представлен в формате ЗБ, — продолжил он. — Это изображение всегда напоминало мне бумажные гирлянды. Хотя в другой версии оно похоже на карту звездного неба. На молекулярном уровне так много свободного пространства, чаще всего наши репрезентативные коды скрывают это. Вот посмотри, это лизин. — Он пританцовывал на месте. — В твоих волосах он содержится в большом количестве. От NН₂ тянутся вниз светящиеся линии к Н и Н₂Х, а О и ОН кажутся замершими с открытыми ртами. — На экране появилось новое изображение. — Одна из разрушенных форм лизина называется кадаверин. Ты знал об этом? Молекулы распада и смерти, гниющих трупов — путресцин, кадаверин. Кто придумал эти названия?

— Это имеет какое–то отношение к теории об удивительных свойствах волос? — уточнил я.

— Лизин, — произнес он. — Волосы. — Подняв правую руку, Ник провел большим пальцем по дисплею: картинки на экране мгновенно начали сменять друг друга. — Что же мы делаем?

— Ты уже спрашивал об этом, — откликнулся я.

— Инновации, и изобретения, и новые блестящие достижения в области технологий.

— Я — просто юрист, Ник. Ты — новатор.

— Но тут появляется компания, не так ли? Ее дело — поставить научно–технический прогресс на службу всему человечеству, чтобы улучшить мир.

Мне показалось, он косвенно намекает на Кейт, поэтому я ответил грубее и резче, чем должен был.

— Да, они стремятся к этому, — огрызнулся я. — Черт возьми, не пытайся доказать мне обратное.

Он посмотрел на меня широко распахнутыми глазами, не ожидая такой агрессии.

— Бесспорно, они ставят перед собой такую задач}', — продолжил он немного удивленно. — Старик, не пойми меня неправильно. Хорошенько все проанализируй. Вот что я хочу сказать. Ты разговариваешь со мной, помнишь об этом? Научно–технический прогресс, новые достижения, восхитительные новинки, разработанные нашими современниками, — все это действительно великолепно. Ты не услышишь от меня ни слова против.