Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер (книги серии онлайн .TXT) 📗
Она остановилась и оглянулась, хотя обещала себе не делать этого.
Праздник жатвы горел вдалеке степным пожаром. Прохладный ветер доносил до нее звон бронзовых колоколов. Двое небесных танцоров поднимались в чистое небо. Даже на этом расстоянии Оникс узнала сверкающие тела Джаспера и Анны Тингри Пятой.
Она попыталась забыть свои надежды и досаду и посмотреть на танец как обычный смертный. Но они танцевали не то, что она видела на репетициях.
Оникс уставилась на небо, распахнув глаза так широко, что в свете представления они походили на испуганные луны.
Это был не тот танец! Неправильный!
Крестьянин и Рожденная пламенем женщина кружили в небе, как и раньше. Крестьянин должен был сделать всего несколько жалких неуклюжих жестов («Мольба», «Плач», «Возражение»), пока Рожденная пламенем медленно ткала вокруг него роскошный ковер «Вожделения», «Презрения», «Искушения», «Перелома», «Снисхождения», «Исступления», «Вины», «Отречения» и, наконец, «Расплаты». Все это изображалось положением тела, движениями, выражением лица, повторами, темпом, ритмом, волшебством ее божественной и человеческой пластики.
Это и случилось. Танец разворачивался в высоте, прекрасный и недостижимый, бросая призрачную радугу на безлунную равнину.
Но теперь Рожденная пламенем женщина неуклюже и жалко молила о любви, а Крестьянин кружил рядом в танце влечения и отторжения!
Оникс показалось, что она услышала, как ахнула толпа. Совет живущих в двенадцатый раз, должно быть, сошел с ума от ярости, но что им оставалось делать, кроме как смотреть на выступление?
И танец шел своим чередом, в точности как на репетициях, если не считать странной перестановки. Крестьянин в дешевой рубахе и подвязанных веревкой штанах двигался так изящно, как никогда Анна Тингри Пятая. А Рожденная пламенем стремилась к нему так жалко, униженно и убедительно, как никогда раньше Джаспер.
Крестьянин боролся с собой, но проигрывал, жадно принимая ухаживания Рожденной пламенем.
Они станцевали кульминацию и финал. А потом Крестьянин, пресыщенный и стыдящийся своей слабости, повернулся спиной к Рожденной пламенем — они не могли идти дальше вместе. Рожденная пламенем плакала и молила, но Крестьянин оставался верным своему народу. Бросив на нее последний взгляд, он величаво опускался на землю. А Рожденная пламенем, пережившая горький, но неизбежный отказ, брела прочь, пошатываясь под злым ветром.
И продолжала шататься. Это тоже было неправильно.
«Такое уже случалось», — подумала Оникс.
Случалось много месяцев назад, когда январское небо приблизилось к земле и Анна Тингри Пятая с него упала. И теперь, как и тогда, ее сверкающее иллюзорное тело застыло. Ноги, которые могли бы перешагнуть целую страну, перестали гнуться. Аватар начал крениться под ветром. Местами он стал прозрачным, какие-то его части оторвались и улетели цветными облаками. Сломанный, стремительно уменьшающийся в размерах, он полетел вниз.
Танцовщица рассыпалась в воздухе, осталась только крошечная часть, она снижалась медленно и плавно, как осенний лист, планирующий с ветки в снег. Она упала недалеко, на возделанном клочке земли, где роботы удивленно подняли медные лица от снопов.
Оникс побежала посмотреть, не ранена ли Анна Тингри Пятая. Но танцор оказался вовсе не Анной.
Это был Джаспер. Он выпутался из сбруи и глупо ухмыльнулся.
— Я перенастроил создателей тел, — сказал Джаспер, — поменял иллюзии. Изнутри сбруи все выглядело как обычно, но Крестьянин надел тело Рожденной пламенем, а Рожденная пламенем стала Крестьянином. Я это знал, а Анна Тингри Пятая нет. Она танцевала, веря, что выглядит как Рожденная пламенем.
— Ты испортил представление! — воскликнула Оникс.
Джаспер пожал плечами.
— Она уверяла, что любит меня, но при этом собиралась бросить, как только кончится праздник. Я слышал, как она говорила это одному из своих поклонников. Назвала меня «сценическим приспособлением».
— Мог бы мне сказать!
— Ты бы не стала слушать. Ты безнадежный скептик. Решила бы, что я вру. Я не хотел, чтобы ты сомневалась в моей верности. Подумал, что лучше тебе ее покажу.
— А ты дурак и мечтатель! Ты узнал у нее что-нибудь полезное? О пятых вратах на Луну?
— Немного, — сказал Джаспер.
— Думаешь, тебе удастся их найти?
— Может быть, — пожал он костлявыми плечами.
— Ты все еще хочешь со мной на Атлантическое побережье?
— Поэтому я и пришел.
Оникс оглянулась на праздник. В шатрах наверняка поднялся хаос, но состязание должно продолжаться. И правда, Дава Девятый взмыл в воздух в полном соответствии с расписанием. Но танцующего воина немного шатало.
— Я подправила пару соединений в создателе тела Давы Девятого, — призналась она, — он лжец и мошенник и не заслуживает победы.
Джаспер наклонил огромную голову и уважительно посмотрел на нее.
— Да ты и сама вредитель!
— Анна Тингри Пятая не попадет на Луну в этом году, но и Дава Девятый тоже.
— Тогда нам лучше идти, — сказал Джаспер, — они этого так не оставят. Погонятся за нами. Пошлют роботов.
— Ставлю медный доллар, что нас не найдут, — сказала Оникс, закидывая за спину мешок и поворачиваясь к дороге, которая вилась черной лентой под звездным небом.
Теперь, когда большеголовый юноша из Лютикового уезда снова был рядом, дорога нравилась ей сильнее.
— Не буду спорить, — ответил Джаспер, идя вслед за ней.
ВАНДАНА СИНГХ
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ИНОПЛАНЕТНОМ ЯЗЫКЕ
Бандана Сингх родилась и выросла в Индии, а в настоящее время проживает в Соединенных Штатах, где преподает физику и занимается литературой. Ее рассказы печатались в нескольких выпусках антологии «Полифония» («Polyphony») и в различных журналах и сборниках, таких как «Скорость света» («Lightspeed»), «Странные горизонты» («Strange Horizons»), «ИнтерНова» («InterNova»), «Фонд 100» («Foundation 100»), «Безумная транзитная пресса» («Rabid Transit Press»), «Интерфикция: антология литературы внедрения» («Interfictions: An Anthology of Interstitial Writing»), «Мифика» («Mythic»), «Батут и так долго спящие: постколониальная фантастика и фэнтези» («Trampoline, and So Long Been Dreaming: Post-colonial Science Fiction & Fantasy»). Она опубликовала детскую книгу «Молодой Дядя приезжает в город» («Young Uncle Comes to Town»), изданную в Индии, а также повесть «О любви и других чудовищах» («Of Love and Other Monsters»). Кроме них на ее счету еще одна повесть «Расстояния» («Distances») и первый сборник рассказов «Женщина, считавшая себя планетой» («The Woman Who Thought She Was a Planet»). Последняя ее новинка — оригинальная антология «Сломанный лук» («Breaking the Bow»), составленная вместе с Анил Менон.
Перед вами печальная и созерцательная история о талантливой женщине-математике, изучающей артефакт, найденный на другой планете и способный перемещать различные объекты сквозь пространство, время и запутанный клубок альтернативных реальностей. Когда же объектами становятся люди, могут возникнуть самые мучительные осложнения…
БИРХА НА КРЫЛЬЦЕ СВОЕГО ДОМА
Она сидела на нагретом солнцем крыльце, поглаживая свою желтую собаку, но мысли ее витали далеко отсюда. Как рой бабочек-вихрянок всегда стремится собраться в одном месте, так и воспоминания Бирхи неизменно возвращались к поворотному моменту ее жизни. Она раздраженно подумала: всему виной старость, каким-то образом заставляющая ее раз за разом переживать то, что произошло давным-давно. И все же раздражение оказывалось бессильно перед памятью. Бирха видела всё настолько ясно, будто события произошли вчера: входная дверь огромной крепости инопланетян, открывшаяся в ответ на ее хитрость. Знойная духота долины, удивленный вздох, застрявший у нее в горле, желто-оранжевые комбинезоны замерших в ожидании солдат. Она поднялась по ступенькам и шагнула в круглое отверстие. Темнота, эхо ее шагов в исполинском помещении, колеблющееся пятно света от фонарика в ее руке. Эту крепость завоеватели-земляне считали неприступной, последние представители вымирающей инопланетной расы спасались здесь в конце войны, которая позабылась еще в те времена, когда Бирха была ребенком. Она ожидала увидеть внутри изуродованные разложившиеся трупы, но ее встретила тишина горного монастыря. Тишина, едва уловимый запах пыли и картина, навсегда врезавшаяся в ее память: растерявшийся солдат, ошеломленный скоплением непонятного оборудования в центре зала.
