Точка невозвращения - Вольнов Сергей (книги онлайн .TXT) 📗

– Разбегаемся подальше!!! – Жесткая, не тратя времени на вставание, устремилась прочь на четвереньках, шустро перебирая руками и ногами. Мужчина замешкался, но к тому мгновению, когда и он наконец-то зашевелил конечностями, его резвая напарница успела отдалиться на порядочное расстояние. Окутанный дымкой шар растерянно застыл, будто раздумывая, и… не поплыл за нею. Продолжил двигаться к Тиму. Наплыл впритык, но не остановился, а с налету ткнулся в живот и упрямо потеснил человека. Большой мужчина сдавленно рыкнул и запрыгал в сторону. Шар преданно вильнул, следуя за ним. В шаге от Тима опустился наземь и перестал окутываться. Заблестел полированной черной поверхностью в лучах набирающего силу утреннего солнца.

– Опять у них прицел барахлит, ч-черт… – проворчал мужчина, раздраженно пнув успокоившийся «мяч» и потирая атакованный живот. Посмотрел на женщину и сказал: – Чего было бегать, спрашивается. Я сразу понял, что это мой. Я уже давно дополнительный паек не получал. Наверное, сегодня как раз еще один месяц прошел… Первая капсула не моя была. Теперь знаем: тебя чуток раньше меня засадили.

Он наклонился, без опаски взял большую капсулу в руки, и тонкостенный пластиковый шар тотчас же распался на две полусферы. Внутри обнаружились разнокалиберные пакетики, тюбики, брикетики, облатки, полулитровая бутылка с оранжевой жидкостью; и аккуратный сверток, занимавший примерно половину внутреннего объема. Тим вынул его, встряхнул, и на толстом крючке указательного пальца обвис пятнистый комбинезон. Точно такой же, каким облекалось мышчатое тело мужчины, только новенький и чистый, в отличие от рваного и грязного, надетого на Тиме сейчас.

Жесткая встала на ноги, вернулась, подобрала свою капсулу и тоже раскупорила ее. Уселась рядом с мужчиной в измятую телами траву и принялась распечатывать упаковки. Приступив к завтраку, она при этом ни на миг не переставала зорко посматривать по сторонам. Какая-нибудь местная зверушка в любой миг могла захотеть позавтракать людьми, и этот миг ни в коем случае нельзя было упустить. Следующий миг может оказаться последним, и будет поздно реагировать на происки враждебной аборигенной фауны.

– Гуманные, чтоб им ни дна ни покрышки, – проворчал Тим, опустившись в траву, и с треском разорвал феронфан хлебного брикета, – кормят, поят, одевают, даже хоронят по всем правилам… образцовая тюрьма, ч-черт! [1]

– Тюрьма-то образцовая, ничего не скажешь, супертюрьма. Только вот иногда целятся по нам не глядя… Хорошо хоть не сезонный доппаек свалился. Прикинь, новыми ботинками и рюкзаком по башке с разгону получить!

– Ч-черт!

– Один получил как-то. Годовым пайком… ну там палатка еще, и аптечка, и письма. Пришлось вертухаям труповозку со стационарной орбиты снимать и на поверхность сажать. Тот парень оказался солнцепоклонником, адептом обновленного космического зороастризма, тело его надо было обратно в небо подымать.

– Труповозку? Это еще что за фигня? Трупозахоронку знаю. Когда прикончат кого и ментальный сигнал оборвется, администраторы регистрируют смерть и кидают робота, хоронить по всем правилам…

– А-а, да, ты ж не так давно сел… Не-е, именно труповозку. Есть у них такая. Случаются племена и веры, по религиозным канонам которых захоронения производятся только в открытом космосе. Чем ближе к богам, тем лучше, в общем. – Жесткая запрокинула голову и пристально всмотрелась в рассветные небеса, нависшие над планетарным концлагерем; будто пыталась сквозь многослойное покрывало атмосферы рассмотреть лагерные орбитальные подразделения: сетью накрывающие весь Харрб автоматические спутники слежения и базы поставок, обитаемую станцию с немногочисленными живыми единицами администрации, и причальный комплекс для грузовиков и «зэковозов». А может, она искала ответного взгляда вышеупомянутых богов?.. Не дождалась, опустила голову и угрюмо добавила: – Наши гуманные тюремщики соблюдают все тонкости похоронных обрядов различных верований. Чего и следовало ожидать от придурочных рас, которые поотменяли смертные приговоры и теперь содержат суперзоны, выделяя целые планеты и вбухивая немереные деньги честных налогоплательщиков.

– Тупые иные мозги! – выругался мужчина, сворачивая крышку бутылке с соком. – Хоть бы имена на капсулах писали, ч-черт, или номера! Чтоб паек попадал точно по адресу, контактной осязательной опознавалкой и «противоугонным» электрошоком снабдить не забыли, а вот…

– Уймись, Тим. Не так уж часто ЗэКа сбиваются в пары или группы. Это скорее исключение, чем правило. Лагерь новый, места для десятка миллионов людишек – завались… А что, ты еще помнишь номер свой? Я его из головы выбросила, как только меня посадили. На кой ляд нужно таскать в голове семизначную цифирь скинутому человеку, засаженному на пожизненное…

– У меня девятизначный, – глотнув полбутылки, сообщил мужчина. – Уже. Один-пять-два-четыре-семь-три-три-восемь-два.

Женщина резко повернулась к нему лицом. После долгой паузы тихо-тихо проговорила:

– Значит, счет уже перевалил за сотню миллионов. Пяток циклов всего… Такими темпами скоро нас станет так много, что свободной территории не останется, и начнется передел мира.

– Маркграф умный, – сказал Тим. – Он уже сейчас, заранее создает правильный имидж, ч-черт. Он еще станет императором каким-нибудь. Рано или поздно.

– А то я не понимаю? Потому я с ним. Знаешь, какой у него номер? Трехзначный! Может, где-то и выжил кто-нибудь из первых тысяч, посаженных восемнадцать циклов назад. Но лично я никого из них не встречала. За все пять циклов, что я здесь. В этих широтах еще сносно, уровень враждебности аборигенной среды не зашкаливает, а вот южнее настоящий ад. Меня посадочный модуль на экваторе оставил, уж я-то знаю! И севернее, говорят, не лучше. Оттуда мало кто сюда выбрался. Слыхал выражение: «Истинный гуманизм – это когда сразу к стенке и сгусток плазмы в лоб»? Маркграф как-то рассказывал, что первой это сказанула циклов семнадцать назад одна девчонка из «четырехзначных». Когда ее приговорили и скинули, ей было восемнадцать. Когда она вырывалась из Заполярья, превратилась в столетнюю старуху.

– Ч-черт, пожизненное в восемнадцать?

– Ага. За супружескую измену. В ее родном мирке для женщин это страшнейшее преступление. Хуже преднамеренного убийства первой степени.

– Во дают люди!

– Она была не человек. В смысле, не наша. То ли с Завигг Рулла, то ли с Далжа. Маркграф не уточнял.

– Ч-черт, черномазых далжиан нам еще тут не хватает!

– Ты лучше радуйся, что природные условия Харрба годятся только близкородственным нам биовидам. Не хватало нам еще за землю сражаться с какими-нибудь сороконожками! А прикинь перспективочку: миллиард-другой крысоидных шиарейцев накидают вдруг? Вполне могут. Вот тогда-то и начнется настоящее веселье…

– И до самой смерти никуда не денешься, ч-черт, да и после тоже… ох-хо-хо, – сокрушенно вздохнул Тим.

– После смерти – денешься. Хоть кто-то вырывается на свободу.

– Чего еще ожидать от иных! Когда безмозглые инопланетяшки пользуются нашими идеями, они доводят их до абсурда…

– Ладно, напарник. Закругляемся. Собирай манатки, переодевайся, и вперед. Слышишь, уже дневные хищники на охоту полезли? Только бы беглецы зверюгам на клычок не попались раньше, чем мы наших драгоценных тяшек оскальпируем и кастрируем, чтобы принести Маркграфу доказатель…

– Ч-черт, Жесткая! – Тим резко вскочил и задрал ручищу, показывая женщине куда-то за ее спину. Жесткая моментально крутанулась на пятке, ожидая, что сзади коварно подкрался упомянутый зверюга, тимара собственной персоной или саблезубый морат, но напарник указывал вверх, куда-то гораздо выше древесных крон. Однако летучих тварей – шкоорат, ромакш или запфой – в поле зрения, слава всяческим богам, не наблюдалось…

– Да это же всего-навсего посадочный модуль, – разочарованно сказала она, проводив взглядом двояковыпуклую «тарелку» гравилета, что спланировала с неба и исчезла в зеленых волнах леса. – Ты чего переполошился-то?