Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Это Милли, сударь. Пришла подмести у вас, если позволите.
По-прежнему никто не отзывался. Я оглянулась на лестницу. Миссис Холл внизу заваривала чай. Я снова посмотрела на дверь и повернула ручку, странно, но постоялец не заперся, как обычно. Я заглянула внутрь: комната оказалась совсем пустой. То есть солома и беспорядок — это на месте, конечно. Но он… Нашего постояльца не было. Не замечала, чтобы он спускался вниз, хотя все утро убиралась в гостиной. И в трактире его не видела, а там я работала после полудня. К тому же миссис Холл напомнила, чтобы я не входила без стука, значит, она считала, что гость проводит эксперименты в своей комнате. Вряд ли и при ней он покидал «Кучера и коней».
Я переступила порог и подумала: «Может, так даже лучше, что его нет. Просто приберусь тут и уйду, и мешать он не будет». В комнате был ужасный беспорядок. Я решила начать с соломы, поскольку ее виднее, вымела ее в коридор и сгребла в кучу, чтобы убрать позже. Затем, встав на четвереньки, стала возиться с пятном. Выводилось оно плохо, лишь немного посветлело. Я терла-терла, потом наконец вздохнула, села на коленки и потянулась, подняв руки вверх, чтобы дать отдых пальцам.
Вот тут-то я это и почувствовала. Что-то коснулось моих рук, словно пауки поползли по коже. Я быстро опустила руки, и ощущение исчезло. Посмотрела по сторонам. Кроме меня никого. Я снова склонилась над пятном. Хорошо бы взять выходной, если миссис Холл отпустит. Расскажу ей о пауках на коже, глядишь, она и позволит. И все то время, пока я оттирала золотистое пятно на полу и думала об этом, я чувствовала, как пауки ползают по спине.
Я снова села и спросила:
— Кто тут?
Я вздрогнула: паук полз теперь по правой щеке. Хотела вскрикнуть, но невидимка зажал мой рот, прежде чем я успела издать хоть звук.
— Ш-ш-ш, девочка, ш-ш-ш, — сказал он, словно плачущему ребенку. — Ш-ш-ш.
Я застыла от испуга.
— Отпущу, если пообещаешь вести себя тихо, — пообещал он.
Я кивнула, и он убрал руку со рта.
— Кто вы? — спросила я. — Что… вы такое?
— Кто я, не так уж важно, Милли. А что… Я невидимка.
— Привидение?
Я посмотрела вокруг — пусто. Я слышала шаги и скрип половиц, но в комнате никого не было. Я вскочила, готовая бежать без оглядки.
— Ах! — сказал он и тихо засмеялся. — Селянка до мозга костей. Нет, дитя мое, не привидение. Видишь ли, я — ученый.
— Ничего я не вижу, — сказала я.
Он снова засмеялся. Комната засмеялась. А я сказала:
— Это правда, что ж тут смешного?
— Правда? Правда гораздо чаще бывает смешной, чем нет, если смотреть на нее с правильной точки зрения.
Я ничего не ответила. Вертела головой, пытаясь понять, откуда звучат шаги. Он кружил вокруг меня, как волк, который хочет отбить ягненка от стада.
Шаги стихли.
— Я открыл кое-что, Милли. Могущественную тайну. Секрет невидимости. Способ полностью скрыться от других, — произнес он.
— Меня и так почти никто не видит. Что ж в этом могущественного? — спросила я.
— Именно, — сказал он. Его голос изменился, словно он понял что-то. — Именно так, Милли. Ты в определенном смысле почти что невидима. И разве это хорошо? Но если бы ты была невидима на самом деле, ты могла бы сделать то, что не можешь сейчас. Взять больше денег за свою работу. Причинить вред тем, кто постоянно злоупотребляет твоими услугами.
Я сморгнула. Я не очень-то понимала, о чем он толкует.
— Вы говорите о воровстве, сударь?
— О том, что ты могла бы взять заслуженное, — ответил он. — Заслуженное и даже больше. Милли, если ты захочешь присоединиться ко мне, я подарю тебе миг в истории.
— В истории? — повторила я, моргая. — Что ж хорошего в миге, сударь?
— Ты никогда не умрешь, Милли. Твое имя останется жить в веках, если ты войдешь в ряды невидимых. Тебя будут помнить.
Его пальцы — теперь я точно знала, что это были они — снова мягко коснулись моей щеки. Пальто его висело в углу, шляпа лежала на столе, там же, где и перчатки. Штаны — на спинке стула, ботинки — под столом' для опытов.
— Вы… — сказала я. — На вас нет одежды?
Он ничего не ответил, лишь отошел подальше. А затем со стола с пробирками и бутылями в воздух поднялся шприц, наполненный голубой жидкостью, и поплыл ко мне.
— Хочешь испытать мою новую сыворотку, Милли? — спросил он. — Хочешь стать такой же могущественной, как я?
Молча я отпрянула. Игла придвинулась ближе. Я схватилась за дверную ручку и сказала:
— Сударь, здесь сегодня ничего не случилось. Совсем ничего. Пожалуйста! Вы занимайтесь своим делом, а я займусь своим. Никто и слова от меня не услышит, но клянусь, они обо всем узнают, если вы не оставите меня в покое.
Я закрыла дверь, а он и слова не сказал. В коридоре лежала куча соломы, я схватила ее в охапку и понесла вниз. Миссис Холл не видела, как я выходила с ворохом в руках из кухни. Она что-то писала в хозяйственной книге, верно, подсчитывала, сколько ей задолжал постоялец в очках.
Остаток дня я все думала о том, что случилось, мои мысли кружились и кружились, как паутина. Отчего-то вспомнилась моя матушка.
Давно уж мыслей о ней не приходило. Четыре года минуло, как она померла. Мне было двенадцать, работа в «Кучере и конях» не оставляла ни минутки, чтобы думать о чем-то другом. Не помню точно, когда я перестала вспоминать ма, наверняка в какой-то момент между мытьем посуды и перестиланием постелей.
Она была доброй женщиной, моя матушка, хоть мне и доставалось порой. Как я говорила, она считала меня туповатой и после работы в трактире не очень-то хотела возиться со мной. Целый день она обслуживала других, а тут еще я, сил на меня у нее не оставалось. Обычно, чуть погодя, подняв ноги на скамеечку и откинувшись натруженной спиной на кресло, она все-таки позволяла забраться к ней на колени и расчесывала мне волосы. Сказки расска- зывала. Во всех них я была героиней. Милли, которая отправилась в Лондон на летающей лошади. Милли, которая нашла пещеру, где жили феи, и привела их домой, чтобы они помогли ее бедной матушке готовить и убирать. Из-за таких сказок я слишком много воображала о себе, но все матушка придумывала, не я. Только ничего чудесного не случилось с тех пор, как она умерла и я поступила на ее место в «Кучер и кони». Иногда я гадала: а что ма думала о себе? В сказках она не была героиней, и даже когда я просила ее об этом, она говорила:
— Ах, Милли, моя дорогая, твоя старая матушка не такая искательница приключений, как ты.
То еще было приключение, когда она умерла. Я поступила на ее место и переехала к Холлам. На похороны, чтобы проводить ее в последний путь, собрались матушкины знакомые со всей округи, но служба, как мне показалась, закончилась слишком быстро. Наверное, я ждала чего-то большего: гирлянды цветов, скрипку, на худой конец пианино или хор, хотя бы одного завалящего певчего, который бы почтил память матушки. Ничего не было. Только мистер Бантинг, наш викарий, сказал о ней пару добрых слов. Упомянул, что она улыбалась всем гостям, входившим в трактир. Мне показалось это странным: возвращаясь домой, матушка никогда не улыбалась.
Над ее могилой стоит плита без надписи. Иногда в свой выходной я прихожу к ней на кладбище и пальцем пишу ее имя на пыльном камне. Роуз. Я обвожу буквы раз за разом, пока кожа не начинает гореть.
Об этом я и думала после того случая в комнате невидимки. И о том, как он сказал, что подарил бы мне миг в истории. У моей матушки такого мига не было. Даже имени ее не осталось на надгробии. Лишь камень и мои воспоминания.
«Что бы ма сказала о невидимке?» — думала я. Улыбнулась бы она ему, как всем постояльцам, по словам нашего викария мистера Бантинга? Я уж точно ни разу больше ему не улыбнулась, пока он жил в «Кучере и конях». А это немалый был срок, в самом деле немалый. Приехал невидимка в последний день февраля и прожил весь март и апрель. В деревне у каждого находилось что сказать о нем, даже у тех, кто ни разу его не видел. Дети распевали песенки. Называли его человеком-призраком. Иногда бегут толпой по улице, кто-нибудь их остановит и спросит, куда это они торопятся, а они отвечают:
