Контракт на Фараоне - Олдридж Рэй (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Итак, Бринслевоса отравили. Лорда не особенно любили в Стегатуме и окружающей номархии. У него, несомненно, было много врагов, один из которых ухватился за возможность прикончить тирана таким образом, чтобы вина пала на торговца змеиным маслом. Бессмысленно гадать, кто и почему, важно было то, что Руиз все еще жив. Вероятно, Денклар сумеет помочь, и под покровом ночи пленнику удастся сбежать и продолжить путь. «Если только, — подумал эмиссар, — Денклар не был частью подпольной организации, которая впервые обнаружила себя еще на орбите». Эта тревожная мысль вела к еще более неприятным умозаключениям. Возможно, лорда отравили не его собственные враги, а враги Руиза. В таком случае Денклар ничего делать не станет, а только посмеется, когда Уполномоченного Лиги поведут на казнь. Нет-нет, это маловероятно, ведь трактирщик должен понимать, что мозг Руиза снабжен смертной сетью. Даже если Денклар и впрямь заговорщик, глупо с его стороны не принимать в расчет следователей Лиги, которые немедленно узнают о гибели своего агента.
Если бы Бринслевос умер, Руиза казнили бы немедленно. А может, план был именно таков?
Руиз потряс головой — бессмысленные рассуждения. В настоящий момент ему остается уповать на помощь Денклара, который все равно не явится, пока не стемнеет. Выйдя на свободу, он допросит трактирщика с пристрастием. Эта мысль служила некоторым утешением.
День прошел в жаре и тишине, и Руиз с удивлением обнаружил, что ему скучно. То, что перспектива близкой смерти не могла избавить его от скуки, показалось ему зловещими признаком. Он ударил себя кулаком по лбу: «Соберись, Руиз, соберись».
Когда солнце опустилось к вершинам окрестных холмов, начали появляться жители Стегатума. Они парочками и небольшими группками, как по парку, прогуливались по площади Искусного Страдания. Дети носились взад-вперед, периодически останавливаясь, чтобы запустить камнем в железную клетку. Ронтлесес немедленно начал выкрикивать непристойные ругательства, а Руиз, заткнув уши, молчал, поэтому большая часть камней досталась бывшему надсмотрщику. Родители взирали на проделки своих чад с молчаливым одобрением. Никто не пытался заговорить с Руизом Авом.
Когда солнце зашло, горожане отправились ужинать, а рабочие выкатили на площадь небольшой помост на колесиках, закрепили его и принялись расставлять всевозможные неприятные принадлежности: высокую железную раму, изобиловавшую ремнями, цепями и крюками, ящик в форме гроба, длинный стол с засохшими темными пятнами по краям.
Руиз ощутил холодок и понял, что ему уже не скучно.
Когда темнота сгустилась и в воздухе ощутимо похолодало, позади сцены зажгли цепочку факелов. Сквозь щелку в стенке клетки Руиз видел, как жители Стегатума собираются на вечернее представление. Площадь заполнялась. Очевидно, о казни прослышали даже крестьяне из отдаленных районов. Зрители столпились рядом с клеткой Руиза, а несколько подростков забрались на крышу и теперь грохотали по ней тяжелыми башмаками. Его явно игнорировали, во всяком случае, пока.
Затем показалась паровая карета. Она была несколько больше и еще причудливее, чем та, которая доставила Руиза в замок. Толпа стихла. Карета остановилась у сцены, средняя секция откинулась, и глазам собравшихся предстал лорд Бринслевос, который лежал на роскошной перине, до самого подбородка укрытый меховым покрывалом. Лорд казался бледным и напряженным. Спустя мгновение вельможа поднял руку в разрешающем жесте.
— Начинайте, — произнес он слабым голосом. Он скользнул взглядом по клетке Руиза, и пленнику показалось, что во взгляде лорда мелькнуло скорее удивление, нежели ярость.
На платформу поднялся одетый в черный балахон фокусник, и огни вспыхнули ярче.
— Граждане Стегатума, — произнес он хорошо поставленным голосом. — Добро пожаловать на это поучительное Искупление. — Он отвесил замысловатый поклон. — Приведите осужденного.
Двое стражников в черных мундирах открыли клетку Ронтлесеса и выволокли его наружу. Надзиратель явно перенес дневную жару хуже, чем Руиз. Поначалу ноги отказывались служить ему, глаза бессмысленно пялились по сторонам. Когда один из солдат предложил ему питье в кожаной чашке, тот осушил ее в два глотка.
Прямо за стенкой клетки Руиз услышал чей-то довольный смешок. Неизвестный прошептал:
— Он слишком обезумел от жажды, чтобы отказаться от зелья, которое одновременно лишит его воли и заставит чувствовать боль еще острее. Никто не заслуживает этого больше, чем он.
Руиз перебрался к другой трещинке и разглядел приятные черты Релии, потаскушки из «Приюта Ден-клара». Она обернулась:
— Ты здесь, Вухийя? Кажется я вижу, как блестят твои глаза.
— Да, — ответил он, — я здесь. Девушка печально покачала головой:
— Жалко. Ты казался достойным человеком, для торговца змеиным маслом, конечно. Кой черт попутал тебя подсунуть лорду плохое зелье?
— Не знаю…
Они ненадолго замолчали. В это время стражники втащили Ронтлесеса на сцену. Они приковали его нагое тело к железной раме, и бедняга, казалось, немного пришел в себя, глядя горящими глазами на толпу.
Релия вздохнула:
— Попозже я постараюсь принести тебе попить, чтобы ты смог отказаться от этой отравы завтра вечером.
— Спасибо, — прошептал он, но девушка уже отошла от клетки.
«Эта потаскушка — добрая женщина», — подумал он, но понадеялся, что удерет прежде, чем она принесет ему воды. Представление началось, и Руиз с нездоровым интересом припал к решетке.
Сначала фокусник подогрел толпу серией мелких трюков, унизительных и болезненных, но пока не калечащих. Он делал вид, что сдавливает голову пытаемого, и из ушей жертвы валил коричневый пар. Палач то и дело обнаруживал на теле казнимого больших ядовитых насекомых, которых, конечно, брезгливо стряхивал палочкой, но не раньше, чем они успевали больно укусить Ронтлесеса, отчего жертва начинала вопить и рваться с неожиданной силой. Затем он начал вытаскивать из разинутого рта Ронтлесеса блестящее розовое яйцо, которое оказалось чуть великовато. Когда яйцо уже наполовину вышло, мучитель принялся размышлять над этой проблемой. Ронтлесес сначала покраснел, а потом посинел, когда фокусник зажал ему ноздри, якобы для того, чтобы лучше ухватиться. Одновременно палач дотронулся до яйца своим жезлом, и оно превратилось в гроздь белых кольчатых червей, часть которых вывалилась, а остальные казалось, заползли Ронтлесесу в горло. Ронтлесес выкашлял червей и глубоко и судорожно вдохнул. Лицо его уже неузнаваемо изменилось, так что он выглядел совсем другим человеком.
Руиза затошнило, но он не мог оторваться.
Начался первый акт Искупления Ронтлесеса. Фокусник набросил тонкий белый шелк на бывшего надсмотрщика, который повис на раме, измученный прелюдией. Складки ткани окутали жертву будто туманом и теперь, казалось, скрывали не человеческую фигуру, а некое чудовище. Пламя на миг опало, по шелку пробежало движение — и фокусник сдернул завесу.
Ронтлесес претерпел ужасную метаморфозу и теперь напоминал гигантского паука с получеловеческим лицом. Каким-то образом суставы были вытянуты или подрезаны так, что позволили ногам завязаться в узел за головой. Пальцы были неестественно вывернуты и слабо подергивались. Руки судорожно махали из-под ягодиц. К животу крепились четыре искусственные конечности, которые шевелились куда энергичнее натуральных. Через минуту Руиз заметил, что они двигались за счет заключенных в светлые кожаные трубки змей. Рептилии с одинаковым энтузиазмом набрасывались друг на друга и на тело Ронтлесеса.
Ронтлесес не мог кричать, очевидно из-за паучьей маски, которая, будучи надета на нижнюю часть лица, служила одновременно и кляпом. Глаза у него вылезли из орбит от боли. Несчастный бешено дергал головой, лишь усиливая драматический эффект.
Фокусник низко поклонился Бринслевосу:
— Теперь мы видим Искупающего в его истинном виде — насекомое, способное укусить руку своего хозяина.
Представление продолжалось.
Фокусник выпустил на тело Ронтлесеса сотню насекомых. Они вгрызлись в кожу жертвы и исчезли. Затем палач хлопнул в ладоши и выкрикнул волшебное слово, после чего насекомые вылезли и улетели. Выходные ранки составили ярко-красное послание, написанное угловатым фараонским шрифтом. Кажется, это было покаяние, но через секунду хлынула кровь и залила буквы.
