Мир Феликса (СИ) - Мельников Евгений (прочитать книгу TXT) 📗

— Может быть, проверим сейчас, на мне? — Я был полон решимости и необычного задора. Ощущение скорой смерти меняет сознание странным образом, в голову приходят мысли, которые, как кажется, вообще не свойственны человеку.

— Подумай трижды. — С беспокойством ответил Феликс. — Это будет неопределенный набор сигналов с непредсказуемыми свойствами. Возможно, это будет просто электрический шум.

— У меня нет времени думать трижды. — Твердо заявил я. — Раз уж мне придется сгинуть, я бы хотел сделать свой вклад в твои исследования.

— Андрей… — Попыталась возразить Настя.

— Что ж, это весьма самоотверженно и странно. — Не обратив на нее внимания, заговорил Феликс. — Но, как ученый, я тебя понимаю и ценю твое желание помочь.

— Тогда начнем? — Нехватка времени суровым образом подстегивала меня, практически не оставляя возможности для раздумья.

— Хорошо. — Крепыш поднял пневмошприц, я подошел к нему и повернулся боком, предоставив шею для укола. — Только, прошу тебя, не выкинь опять какой-нибудь…

Я был настолько решителен, что даже не дал ему договорить. Резким движением я выполнил простой и ловкий трюк, который многократно прокручивал в своей голове для случая, если на меня наставят пистолет: левой рукой я надавил на его запястье, а правой схватил пневмошприц, и вот, он оказался у меня в руках. Вместе с этим, я быстро, насколько мог, обошел его сзади и приставил жало шприца к его горлу.

— Стоять! — Выпалил я, когда солдаты сняли с плеч оружие. — Пушки на пол, или я уколю его!

Солдаты стояли в нерешительности, я знал, что это была игра с непредсказуемым исходом и что все мои шансы заключались в их коротком замешательстве.

— Андрей, что ты делаешь? — Напуганно спросил крепыш.

— Чего ты боишься? — Со злой издевкой прорычал я. — Твой вирус уже отработал, в тебе всего лишь родится новый ты. Какая разница?

После моих слов боец с транквилизатором поднял мушку.

— Нет! Не вздумай! — Прокричал ему здоровяк.

— Ты знаешь, что ему все равно, ведь он такой же, как ты. — С тоном моралиста произнес я.

Пока я продолжал тыкать Феликса носом в его отражение, Настя бросилась на солдата и отвела мушку в сторону, так, что другой солдат оказался под прицелом. В борьбе раздался глухой выстрел, и автоматчик опустился на колени, успев лишь взвести курок. Один из Феликсов неуклюже подскочил к Насте сзади и начал оттаскивать ее за руки. Тут я оставил здоровяка и бросился ей на помощь. Когда солдат сумел, наконец, поднять ствол винтовки, я уже был на расстоянии удара. Я вцепился в ствол и с размаху накрыл ладонью приклад, отчего его запястье неловко подвернулось, и мушка уперлась ему в подбородок. Я небрежно бросил пятерню туда, где находился спусковой крючок. И снова глухой выстрел — дротик остался у солдата в подбородке. Феликс, державший Настю, в панике выскочил в дверной проем.

— На помощь! — Успел прокричать он, прежде чем я выстрелил транквилизатором ему в спину.

Я резко развернулся, твердо держа винтовку по линии взгляда, двое — крепыш и Артур — пришибленные, отступили к стене, я не спешил стрелять. Нет, я не наслаждался страхом в их глазах, но эти напуганные лица давали мне крупицу утешения и веру в то, что их век когда-нибудь закончится.

Я услышал, как Настя закрыла дверь на замок, это давало нам немного времени, если другие придут на крик о помощи.

— Зачем вы это делаете? — Вдруг заговорил здоровяк. — Для вас уже все кончено.

Вместо ответа, я еще раз осмотрел комнату и остановил взгляд на окне, которое, как я заметил, выходило за ограждение фабрики.

— Андрей, это глупо. — Произнес он с искренним недоумением. — У вас осталось минут десять. Куда вы уйдете за это время?

— Быть может, мы хотим провести это время подальше от тебя. — Сохраняя суровый вид, ответил я. — Это окно выходит на улицу, рядом железнодорожный мост. Тебе еще не случалось оказываться в теле инвалида?

— Я прошел через три тела, и они… — Я выстрелил в него, затем в Артура.

— Нет времени. — С нарочитым хладнокровием произнес я. Мы с Настей остались вдвоем посреди спящих копий Феликса.

Убедившись, что все они без сознания, я посмотрел на Настю. Она сделала шаг и обняла меня, как в последний раз. Я замер… Адреналин, наконец, отступил от горла, и пришло внезапное спокойствие, которое, как я думал, нам более недоступно. Я всеми своими клетками желал остановить время и остаться в этом моменте навечно, но время было, как всегда, против нас.

— Нам нужно идти. — Стараясь не быть слишком резким, произнес я.

— Куда? — С непониманием спросила Настя. — Ты правда решил прыгнуть с моста?

— Нет, но мы должны убежать как можно дальше. Феликс должен решить, что это большее, до чего мы додумались.

— А на самом деле…? — Настя напряглась и затаила дыхание, ожидая моего объяснения.

— На самом деле, у меня есть идея получше. — Я подошел к кейсу и достал из него очередную ампулу с заготовкой вируса. — Я сниму копию своего сознания и помещу ее в тело.

Настя озадачилась. Она как будто мысленно повторяла мои слова.

— В какое тело?

Прежде чем ответить ей, я вставил ампулу в подголовник и включил аппарат.

— Феликс сказал, что два активных вируса в одном теле могут уничтожить сознание, это значит, план А не сработает — мы не сможем возродиться в своих собственных телах.

— А план Б?

— Этот парень. — Я указал на Артура. — Он работает в Biohack. В его теле я смогу провести исследования и создать антивирус. В идеальном случае, он сможет восстановить сознание зараженных.

— Звучит нереально. Как ты это себе представляешь?

— Пока никак, но Феликс представляет. Это должно мне помочь.

— Он раскроет тебя. — Даже в дефиците времени Настя успевала рассуждать критически. — Его копии в наших телах будут все знать.

— Нет, не будут. — С полной уверенностью заверил я. — При восстановлении сознания память Феликса сливается только с долговременной памятью акцептора. Что произошло с ним в последний день, он помнить не будет.

— Это какое-то безумство. — С трудом вмещая все в голову, вымолвила Настя.

— Да, — с горящими глазами ответил я, — победить безумца можно только еще большим безумством.

Она подняла на меня глаза с надеждой:

— Ты думаешь, нас можно будет вернуть?

Я хотел, было, сказать Насте, что нам уже не помочь, что даже если удастся вернуть в наши тела наше сознание, это будут уже другие копии нас, но я не мог так грубо раздавить ее надежды суровой логикой.

— Да, я найду способ, я в этом уверен. — Я смотрел в ее глаза и видел любовь и непоколебимую веру в победу — все, что мне было нужно в этот трудный момент.

Но вдруг из-за двери донеслись звуки частых шагов, за ними последовал сильный удар, от которого дверь, казалось, треснула изнутри. Мы синхронно вздрогнули.

— Нам пора. — Взволнованно произнес я, сжав в кулаке пульт управления.

— Вперед! — На выдохе силы скомандовала Настя.

— Стоп…, - вдруг осекся я. Мои глаза убежали в размышлении. — Его память закончится здесь… Моя копия в другом теле не будет помнить ничего с момента снимка.

Настя прижала ладонь к моей щеке и обернула мой взгляд на себя. Мы неподвижно смотрели друг-другу в глаза, и даже громыхающие удары по двери не могли нас отвлечь. Она разомкнула губы и крепко поцеловала меня, так что я в сильнейшей степени ощутил их вкус и полноту. Даже в этой пропитанной адреналином обстановке она могла заставить мое сердце биться чаще. Я задержал этот миг, стараясь продлить его в своей памяти, как один размноженный кадр. Затем я почувствовал, как ее губы отступили, вдохнул в последний раз ее цветочное, парное дыхание и нажал на кнопку.

6. Антитело

6. АНТИТЕЛО

Это было очень странное состояние. Чтобы попытаться передать его, можно вспомнить пробуждение после общего наркоза — нечто среднее между сном, реальностью и смертью, когда не знаешь, что ты и где — но происходит все намного быстрее, и нет того отвратительного токсического вкуса во рту. Я как будто всплыл из ниоткуда, преобразовался из нематериальной точки в трехмерный мыслящий объект, пройдя все измерения одно за другим. Весь штамм пси-вируса сработал синхронно, но момент своего появления я не смог отследить — все-таки сознание инертно. Первые мысли были настолько примитивны, что даже не могли констатировать факт своего наличия. Эти движения, по большому счету, нельзя было назвать мыслями. В первые секунды разуму не были доступны ни абстракция, ни даже аппликация, все категории были разрозненными объектами, не имеющими свойств. Что-то подобное мы испытываем в полудреме, только происходит все наоборот: цельные образы один за другим теряют смысл, рассыпаясь на логические примитивы. Здесь же все мои мысли состояли сплошь из примитивов, бессмысленных и ничем не связанных. Странно, но я сумел запомнить первое составное понятие, возникшее тогда в моей голове. Им было "цифровое дерево". Этому нельзя дать объяснение, и не нужно; это всего лишь первая пара понятий, случайно взятая из бури сознания и связанная одномерной аппликацией.