Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут - Дозуа Гарднер (книги серии онлайн .TXT) 📗
С искренним недоумением она спросила:
— Откуда ты знаешь?
Мужчина застенчиво улыбнулся в ответ.
Затем он сел и быстро, сноровисто разложил инструменты и пробирки по многочисленным кожаным мешочкам, которые, в свою очередь, затолкал в рюкзак. Она заметила ружейный приклад, но не поняла, прилажено ли к нему действующее оружие. На поясе мужчины было два маленьких пистолета, закрепленные в кобурах шнурами с замысловатыми узлами. Между пистолетами висела простая маска, вырезанная из ночного дерева. Отверстия для рта и глаз были обведены оранжевой краской. Мужчина надел маску и оглянулся. В оранжевых прорезях горели серые глаза.
— Будь здесь, — велел он.
Затем выбрался через щель и утянул за собой рюкзак.
Она подумала было пойти за ним или, возможно, вылезти с другого конца палатки и убежать. Но у нее сложилось впечатление, что Торгаш остановился невдалеке и сам предоставляет ей эту важную возможность ослушаться.
Через двадцать вдохов-выдохов он вернулся и бросил к ее ногам сложенную одежду и вторую черно-оранжевую маску. Тоном и радостным, и торопливым велел одеться, заявил, что маска важна, но пока не следует спрашивать почему. А когда она не проявила достаточной расторопности, объявил:
— Я хочу сейчас же пойти домой.
Одежда с его плеча была велика для ее нового тела.
Он стоял сзади, наблюдая, как она одевается. Затем негромко, почти ласково добавил:
— Я отведу тебя к себе и накормлю. Греза. Если позволишь оказать такую любезность.
Она позволит. Да. Почему бы и нет?
Торгаш разобрал палатку и упаковал обе шкуры улитов. Затем они спустились с нагромождения бурых корундовых булыжников и поспешили через низину, которая всего сотню вдохов назад скрывалась под водой. Мужчина шел впереди и легко нес свой огромный рюкзак. Они быстро покинули сырую прибрежную почву и повернули на широкую отмель, где прошлогодний дегтярник уступил место зимней растительности. Сердцекрылы летели рядом, и их крики сильно отличались от тех, что издавали материковые птицы и звери. Помедлив два вдоха-выдоха, мужчина взглянул на восток, изучая, казалось, ничем не примечательные крошечные купы деревьев. Затем продолжил путь на запад, ведя спутницу к огромной, наполовину недостроенной стене. Корундовые, сланцевые и известняковые кирпичи громоздились достаточно высоко, чтобы мешать двигаться дальше, а вертикальные шесты придавали барьеру иллюзию высоты.
За стеной мир изменился. Миг — и они уже пробирались через темные влажные дебри, не знавшие ни топора, ни огня. Задержались ровно настолько, чтобы снять маски, затем пошли широкими и быстрыми шагами. Сперва она решила, что среди тех деревьев, на которые глазел ее спутник, кто-то прятался. Их преследовали невидимые враги, они вот-вот должны были появиться, и встречи с ними требовалось любой ценой избежать. Иначе зачем так спешить, не разбирая толком пути и следуя очевидными тропками? Зачем так упорно игнорировать почву, по которой ступаешь, и черный полог крон высочайших деревьев из всех, какие она видела в жизни? В этих тенях могли таиться полчища нотов, но мужчина словно не видел ничего, кроме дороги на десять-двадцать шагов вперед, и не сбавлял изнуряющего темпа. На все, что находилось вокруг, он не обращал никакого внимания. А значит, был глупцом. Она пришла к этому уничтожающему выводу, и не одному еще дню предстояло миновать до того, как ошибочное впечатление улетучится, — по крайней мере до поры, когда перестанет подступать горечь при каждом взгляде на его лишенное возраста, почти бесстрастное лицо.
Идя босиком, они продрались сквозь древние чащи и достигли кручи как раз там, где перейти было легче всего. Судя по шуму, вся эта дикая местность полнилась жизнью. Голоса каркающие, голоса поющие, голоса, несомые крыльями, непрерывно болтали всякий вздор, а иногда и мужчина начинал издавать негромкие звуки, словно прикидываясь росомохом или каким-то жуком. Она не понимала смысла звуков и еще меньше понимала смысл этих усилий. Ее спаситель мог с тем же успехом делиться мыслями с дождем — пользы было бы не больше.
— Можно надеяться, что ты поведешь себя хорошо? — осведомился он.
— Да, — солгала она, почти убедив себя в своей честности.
И он, возможно, поверил ее жалкому обещанию. Хотя кривая ухмылка намекнула, что нет: такая глупость была бы чрезмерной даже для него.
Старый тракт охранялся грудами падали, которые она не знала, с чем и сравнить. Она почуяла запах смерти, а между серыми листьями вдовьих грибов разглядела блестящие белые останки. Сюда свалили скелеты животных. Нет, не животных, осознала она, заметив брошенный сверху одинокий труп нота: тощая трехпалая нога почти касалась земли, а разложившееся лицо смотрело в пустоту. Мягкий, похожий на белок череп еще не до конца проступил из-под лиловой плоти; сложные челюсти были распахнуты и обнажали хребет полового члена нота, который кто-то воткнул ему же в рот.
Она остановилась, уставившись на странное зрелище.
— Он был из моих, — сообщил Торгаш.
Она взглянула на него и снова уставилась на груду, пытаясь сосчитать тела, которые образовывали эту внушительную насыпь.
— Он был хорошим гражданином, — добавил мужчина.
— Из твоих?
Происходящее почему-то вызвало чувство мрачного удовлетворения. Но он не стал объяснять и вместо этого тоже спросил:
— Что еще ты заметила?
— Где?
— Где угодно.
Она увидела всё, что стоило заметить, а этот безумец не обращал внимания на большинство важных мелочей.
— Тракт, — подсказал он.
Она ненавидела утрамбованную почву. Ни одно разумное существо не станет ходить общими тропами.
— Угадай, — не отставал он, — сколько ног протоптало эту дорогу?
И, когда она опять не ответила, сказал:
— Две. Одна пара. А сколько, по-твоему, времени понадобилось этому человеку, чтобы получилось так гладко?
Она проследила за ходом вытянутой ступни, которой он расчертил желтоватый корунд.
— Понятия не имею, — спокойно проговорила она.
— Еще бы ты имела. Только один человек на свете знает, как измерить такую пропасть времени.
— Ты?
Он чуть не рассмеялся, но всё равно не стал объяснять и снова тронулся в путь, идя даже быстрее, чем прежде. Она с готовностью пошла следом, но на каждом шагу прикидывала, куда отскочить, если возникнет опасность, и куда бежать, и долго ли она пронесет этот разбухший, тяжеленный рюкзак, если спутник не выживет.
Его жилище скрывалось внутри старого холма — упрямой шишки на ровном месте. Передняя дверь была красной, массивной природной плитой рубинового камня, защищенной как минимум одной замаскированной ловушкой, которую хозяин потрудился обезвредить. Затем откатил по смазанному рельсу дверь. За ней оказались туннели, проделанные направленными взрывами разломов и природных пещер. Он с нескрываемой гордостью заметил, что построил дом сам, и тут же спросил у гостьи, что она думает о его скромном убежище.
— Мне его видно, — попеняла она.
Он оставил критику без внимания.
— К нему ведут все пути, — продолжила она. Потом добавила: — Так живут ноты. Всё открыто, легко отыскать.
Правда, она никогда не видела, чтобы ноты селились под землей и уж тем более жили с таким размахом. Было трудно переварить мысль, что одному человеку нужно столько пространства исключительно для собственного тела.
— К чему весь этот труд?
— Не догадываешься?
Она помотала головой.
В большинстве комнат не было ни мебели, ни отделки, и они соединялись между собой, но неизменно затейливыми и скрытыми проходами. Окна отсутствовали, помещения освещались ухоженными насаждениями холодно светившихся противотеневых грибов. В дверных проемах, коридорах и потайных темных камерах мог, вероятно, заблудиться не только нот, но даже и вторгшийся. Она рассудила, что это давало хозяину известные преимущества. Но стоят ли они таких хлопот?
— Безопасность — не главное для меня, — признался он.
