Гибель Урании - Дашкиев Николай Александрович (книга жизни .txt) 📗
До начала нового года осталось восемь минут. Мистер — пунктуален: он выйдет из лифта аккурат в тот момент, когда «Звезда Кейз-Ола» станет в зените. Итак, еще есть время.
Айт огляделся вокруг и вытащил из кармана записку.
Странно, почему это Лайн-Еу пишет на розовой бумаге и почему вдруг пахнуло нежным ароматом, таким знакомым, что у Айта дыхание перехватило?
Айт развернул листок… и покачнулся. Закружились в глазах широкие мраморные лестницы. Потускнел мягкий свет люминесцентных ламп. И только запах тонкого парфюма «Весна любви» распространялся, наползал, сдавливал грудь, не давал возможности вздохнуть.
— Зачем? Зачем это?.. — прошептал Айт. — Поздно…
На листике было написано торопливым мелким почерком, который Айт знал лучше своего:
«Айт, мой дорогой, мой любимый! Только вчера я узнала, что ты на каторге. Итак, все мои предыдущие письма погибли. Сердце мое, любовь моя — держись! Я сделаю все, чтобы тебя освободить. И верь тому, что я сказала тебе в нашу последнюю встречу. Верь, что бы ты не услышал обо мне! Верь, даже когда я сама при посторонних буду говорить тебе самые ужасные вещи! Наступит время, и я расскажу тебе все».
Подписи не было. Стояла дата: «49.10.15 г. А. е.»
Поздно! Ой, поздно! Айт схватился за голову.
Именно в этот день в клинику профессора Лайн-Еу прилетел вертолет, чтобы забрать дряхлого старика, в которого превратился юноша Айт. Именно в этот день состоялось Совещание «мудрейших», и только благодаря предусмотрительности мерзавца Свайна пуля из пистолета Айта не пробила грудь любимой.
— Дурак! Ох, какой же ты дурак, Айт! Ты собственноручно подписал смертный приговор своему счастью!
Светлый, радостный день праздника Весны стал для Айта днем тоски и скорби. Медленно плелся Айт в экзотический сад мистера Кейз-Ола — туда, где гремела музыка, бушевали огни, звучали веселые голоса.
Он остановился у края верхней площадки, глянул вниз. Залитый первыми лучами Голубого Солнца Дайлерстоун простирался во все стороны, словно огромный, роскошный торт. Переполненные людьми улицы отсюда казались узкими цветными лентами.
Айт перевел взгляд на золотые перила. Достаточно наклониться через них — и засвистит ветер в ушах свою последнюю песенку.
— Нет! — Айт резко повернулся и пошел к столу.
Кейз-Ол ничего не сказал, только нахмурился. А Мэй строго посмотрела на Айта и незаметным движением показала на часы.
Шестнадцатый год Атомной эры начался пять минут назад.
— Удачи тебе, дорогая! — прошептал Айт.
«Колесико» покатилось в подземелье
Каждый человек имеет свой календарь знаменательных дат. Это — ниточка, пролегающая из прошлого в будущее через сегодняшнее, неотъемлемая часть каждого человека с его мечтами и воспоминаниями.
Сам по себе девятый день Первого месяца нового летоисчисления Пирейи означал только определенный отрезок года, сто пирейских часов. Однако для одного это будет день траура, для другого — память о радостном событии, а еще для кого — ни то ни се, серая бусинка, которая прокатится вслед за другими и исчезнет в вечности.
Девятый день месяца Весны… Еще недавно Айт боялся этого дня, как встречи с хищным, алчным ростовщиком, который вместе с долгом хотел бы забрать на проценты и душу. А сегодня — все по-другому. Сегодня и дышится легче, и на сердце светло и радостно. Айт готовится поздравлять свою любимую с днем рождения, с годовщиной замечательного путешествия к Синему водопаду.
Странные были эти приготовления! Конечно, влюбленный стремится предстать перед девушкой молодым и красивым. А этот, отключив все автоматические телепередатчики и киноаппараты, старательно уничтожает у себя все признаки молодости.
На голову, покрытую густым пепельным пушком, ложится тонкий слой желтой пасты, и волосики сморщиваются, сбиваются в грязную кучку, чтобы обнажить красную блестящую лысину. Айт заглядывает в стеклянную банку озабоченно: при таких темпах роста волос — пасты хватит ненадолго.
На кожу лица, которая отдохнула за ночь и после умывания стала холодной и упругой, помазок натягивает серожелтую неприятную пленку. Она моментально застывает плотными, грубыми морщинами, которые способны превратить даже ребенка в старика.
Вот и закончен утренний туалет. Теперь камердинер мистера Кейз-Ола может предстать перед кем угодно. Вот только что делать с глазами и мышцами? Сверкают проклятые глаза так, будто они принадлежат совсем не старому Псойсу, а инженеру Айту. И мышцы окрепли, полнятся силой — уже просто трудно имитировать старческую сгорбленность. А полнота?.. Господин Псойс полнеет с каждым днем. Что поделаешь — у него теперь прекрасный аппетит.
Дорогой профессор, вы пожалели погубить молодость Айта окончательно. Вместо того, чтобы разрушить сильнодействующими препаратами эндокринные железы, в которых еще бурлила жизнь, вы ограничились безобидными мазями и пастами, которые столько же помогают состариваться, как ножницы парикмахера — помолодеть. Ну, что теперь должен делать бедный старик?
Но Айт упрекает профессора Лайн-Еу только для видимости. На самом же деле он безумно рад. Пусть молодеет Псойс — все можно свалить на безупречную операцию. Действительно, ведь камердинер триллионера и сам триллионер — сверстники. Почему же Кейз-Ол все еще выглядит молодым и сильным, а Псойс состарился так быстро?.. И что такое старость вообще?
Только теперь Айт понял, что старость — это болезнь, которую можно лечить. Опухоль в мозге Псойса давила на жизненно важные центры, нарушая их слаженное взаимодействие, выделяла яд, которого было мало, чтобы убить организм, но вполне достаточно, чтобы постепенно разрушить его нервную систему. А нервная система для человека — самое главное.
Если бы у Псойса вырезали опухоль хотя бы год назад, он выздоровел бы и помолодел. А теперь, когда в его тело вселили новый мозг, полный силы и энергии, процесс омоложения начал развиваться просто-таки молниеносно. Конечно, он не будет длиться постоянно. Наступит некое равновесие сил, и Псойсово тело начнет свой новый жизненный путь уже в стадии зрелости.
«Мы все умираем преждевременно, — говорил профессор Лайн-Еу. — Продолжительность жизни каждого монийца вдвое-втрое меньше нормального».
Если исходить из этого утверждения, то Псойс прожил разве что четвертую часть возможного срока. Следовательно, расстраиваться нечего. Целая жизнь еще впереди!
Одетый в золотистый комбинезон, с теплым платком на шее, Айт стоит перед зеркалами и пристально всматривается в свое изображение. Гадкий Псойс начинает становиться симпатичнее, человечнее.
Айт достает из ящика семейный альбом Псойса. Долго и старательно сравнивает свое изображение с различными фотографиями. Сходство есть, но такое, как у двух одинаковых бокалов, один из которых наполнен искрящимся вином, а второй — мутной водой. Глаза Псойса смотрят по-айтовому, губы Псойса улыбаются так, как когда-то улыбался Айт.
— Невероятно! Это галлюцинация! — шепчет старик перед зеркалом.
Он сам знает, что не ошибается, но затаил в себе буйную радость.
В новом организме до сих пор царил Псойс. Айт получил в наследство изношенные, слабые мышцы, суставы, внутренние органы и даже некоторые из привычек слуги Кейл-Ола.
И вот теперь это тело само начинает меняться. Оно уже подчиняется другому нервному центру, по-другому восстанавливает клетки организма. И именно потому, что клетки непрерывно разрушаются и сразу же восстанавливаются, каждая из них вскоре станет похожей на клетку бывшего тела Айта…
Айту даже жутко становится. Жутко и радостно. Итак, вернуться назад во времени можно! Итак, молодость возвращается! Он не старый, нет. Он только больной старостью, и теперь начинает медленно выздоравливать!
Год назад Айт лишь посмеялся бы, если бы кто-то рассказал ему о такой болезни, как старость, и о возможности излечиться от нее. Год назад, в ту ночь у Синего водопада, ему казалось, что он вообще никогда не состарится и будет вечно юн так же, как и Мэй. И вот сегодня любимая справляет свое совершеннолетие — десятилетие. Его справляют пышно, очень торжественно. Но Мэй вынуждена праздновать его тихо, одна-одинешенька среди врагов.
