Магелланово Облако - Лем Станислав (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Вначале я подумал, что в зале, кроме меня, нет никого, но вскоре перед группой мраморных богов увидел какого-то человека, стоявшего, заложив руки назад. По узкой голове с оттопыренными ушами я узнал Молетича. Затем из-за скульптуры вышел Нильс Ирьола. Уткнув нос в карманный приемник, он так увлекся чтением, что наткнулся на историка. Они довольно долго извинялись друг перед другом, а потом разговорились. Подойдя к ним, я расслышал, как юноша сказал:
– Это очень интересный роман, но кое-какие места в нем трудно понять. Да и перевод неважный: попадаются даже ошибки.
– Что ты говоришь? Странно, – сказал историк.
– Вот здесь, например, – показал Нильс: – «Мое сердце охватило сожаление о потерянных инструментах».
– В чем же ты видишь здесь ошибку?
– А как же? Ведь слово «сожаление», «жалость», можно употребить только в отношении к одушевленным предметам. Жалеть можно только живые существа, а не веши…
– Теперь это так, мой мальчик, – сказал Молетич, – а раньше было иначе. Ты не привык к выражению «жалеть вещи», оно режет твой слух, потому что условия, вызвавшие к жизни это сочетание понятий, перестали существовать несколько веков назад.
– А я считал, что это ошибка, – с удивлением сказал Нильс.
В открытых дверях показались люди; они подошли к нам и стали прислушиваться к беседе.
– А вот здесь, – продолжав Нильс, явно обрадованный тем, что нашел того, кто может разрешить его сомнения, – вот здесь один умный и интересный человек вдруг начинает мечтать о том, чтобы каждый мог иметь собственный самолет, и тут же добавляет: «но это сказка».
– Бесспорно так: ведь это происходило давно. И слова о том, что каждый человек может иметь собственный самолет, говорились тогда лишь в сказках.
– Какая же это сказка? Это просто глупая фантазия. Ведь сейчас все равно ни у кого нет собственного самолета.
– Конечно нет, потому что это никому не нужно.
– Постой… – остановился Нильс. – А почему именно сейчас ни у кого нет собственного самолета?
– Я тебе объясню. То, что говорил герой романа, не так уж бессмысленно. Давным давно существовала индивидуальная собственность как на средства производства, так и на производимые блага. Потом, на низшей фазе коммунизма, средства производства перешли в общественную собственность, но потребление благ продолжало оставаться индивидуальным. И тогда каждый человек мог иметь собственный самолет, как об этом мечтал герой книги. Однако общественное развитие не остановилось, а продолжалось дальше, и мы сегодня живем в эпоху ликвидации индивидуальной собственности даже на потребительские блага. Почему? Потому что это является результатом еще более полного осуществления принципа «каждому по потребностям». Зачем нужен самолет? Чтоы передвигаться с одного места на другое. Ты вызываешь его и летишь, а прилетев куда хотел, перестаешь им интересоваться, правда? Даже если бы у тебя был собственный самолет, где бы ты его поставил? Дома? А вдруг тебе пришлось бы отправиться на ракете на другое полушарие? Ты не смог бы взять его с собой: его переброска туда была бы хлопотливьм делом. Лучше там иметь другой самолет, тоже собственный, который ждал бы тебя у цели путешествия. Но человеку очень часто приходится пользоваться ракетами для полетов; значит, надо было бы держать свои самолеты на всех ракетных вокзалах Земли – мало ли куда ты сможешь попасть, как же ты будешь обходиться без самолета? В конце концов, если бы каждый из нас поступал так, вся Земля покрылась бы самолетами. Всюду стояли бы тысячи машин, ожидая, что их собственник вдруг заглянет сюда зачем-нибудь. Как неэкономно и как неудобно было бы такое положение! Все равно во всех концах Земли собственных машин не разместишь. Поэтому, отказываясь от «привилегии собственности», ты сегодня можешь получить на Земле в любую минуту такое транспортное средство, какое тебе лучше всего подходит.
– Понимаю, – ответил Нильс, – мы превзошли самые сокровенные мечты древних. Но ведь собственный самолет можно было бы иметь и теперь?
– Конечно, можно. Однако наше отношение к этой проблеме так изменилось, что подобную «собственность» каждый считал бы не исполнением мечтаний, а обузой.
В это мгновение на потолке вспыхнула красная лампочка; весь корабль пронизала слабая, но заметная дрожь, похожая на глубокий вздох металла. Потом в наступившей тишине из невидимых репродукторов разнесся голос:
– Внимание! Тревога! Готовность первой степени. Все гравитационные установки – стоп! Внимание! Приготовиться к исчезновению весомости.
Я почувствовал, что с каждым мгновением становлюь все легче. «Гея» тормозила вращательное движение, еще минута – и зал наполнился свободно парящими людьми. Кресла, столики – все, что не было прикреплено к полу, теперь, потеряв вес, плавало в воздухе. Я дотронулся пальцами до потолка. Это длилось секунд двадцать, потом вновь послышался голос:
– Внимание! Отбой готовности первой степени по тревоге. Включить гравитационные установки. Внимание! Ожидать дальнейших распоряжений.
Мы спустились на пол, как детские шары, из которых выпустили газ; каждый, прикоснувшись ногами к полу, хватался за какой-нибудь предмет, чтобы сохранить равновесие. Потом мы бросились на смотровую палубу.
Перед нами открывалась все та же картина: огромный полосатый диск Юпитера изливал на нас снизу мутно-янтарный свег. Позади, в нескольких десятках километров за кормой «Геи», висело неподвижное светящееся газовое облако, которое рассеивалось медленно, как взорвавшаяся звезда. В тишине послышался короткий, отрывистый писк зуммеров; со свистом пронеслись несколько раз лифты-экспрессы. Ракета затормозила ход и, повернувшиеь кормой к Юпитеру произвела в его направлении два коротких взрыва. Потом по палубе разнесся глухой, далекий свист: это включили энергопушки. Корабль, слегка наклонившись, навис над раскинувшейся во все стороны поверхностью планеты. Снова послышался свист лифтов-экспрессов, но никто из нас не пытался связаться с кабиной рулевого управления, чтобы не помешать астронавигаторам.
Вдруг внезапно вновь заговорили репродукторы:
– Внимание! Специальный вызов. Все врачи на свои места!
Я поспешил к лифту и спустился вниз. Подбегая к операционной, я встретил Анну Руис.
– Что произошло?
– Несчастный случай! Некогда рассказывать, отправляйся вниз, в барокамеру, я сейчас еду туда!
Она втолкнула меня в лифт и захлопнула двери так быстро, что я не успел ответить. На предпоследнем ярусе в лифт вошли Тер-Аконян и Ирьола.
– Что случилось? – обратился я к ним.
Оказывается, с Ганимеда, спутника Юпитера, мимо которого мы проходили на расстоянии всего около восьмидесяти тысяч километров, сегодня утром навстречу нан вылетел какой-то человек. Это был, вероятно, студент, проходивший годичную практику на звездоплавательной станции. Там обычно живут несколько десятков человек; каждый год состав этой группы меняется. Они не имеют никакой связи с Землей, кроме радио.
Пилот, вылетевший навстречу нам на одноместной ракете, давно знал о рейсе «Геи» и с нетерпением ожидал ее. Как иногда позволяют себе беззассудные юнцы, он выключил автоматические предохранители рулевого управления ракеты, чтобы они не мешали выполнить в нашу честь несколько головоломных фигур высшего пилотажа. Ему удалось дважды описать мертвую петлю вокруг «Геи»; корабль ответил предостерегающими сигналами. Когда же он не обратил на них внимания, «Гея» окружила себя тучей черного дыма и увеличила скорость. В эту минуту в кабине рулевого управления не было никого из астронавигаторов, и маневрами «Геи» руководили автоматы. Безумец-пилот, пренебрегая всеми предупреждениями и видя, что «Гея» начинает уходить от него, бросился за ней в погоню, выжимая из своей ракеты всю скорость, на какую та была способна. Приближаясь к нашему борту со стороны Юпитера, пилот не учел силы его притяжения, и ракета, развернувшись слишком резко, оказалась в зоне выхлопа атомных газов. Охваченная газовым вихрем, она сбилась с курса, и пилот, потеряв ориентировку и стремясь выровнять свою ракету, направил ее на полном ходу прямо в борт «Геи». Уклониться при помощи какого-нибудь маневра было уже невозможно; когда расстояние между ракетой и «Геей» сократилось до нескольких сот метров, автоматы включили энергопушки, и маленькая ракета получила мощный лучевой удар, сразу остановивший ее. Она бессильно повисла в пространстве и, может быть, упала бы на поверхности Юпитера, если бы не наши дальнейшие маневры. «Гея» затормозила ход, прекратила вращательное движение и при помощи магнитов втянула незадачливое суденышко в свой люк.
