Следы на траве - Дмитрук Андрей Всеволодович (читаем книги .TXT) 📗
Луч локатора приближался к стадиону.
...Сильвия исчезла бесследно. Пауль, конечно же, не был ни настолько богат, ни настолько значителен в обществе Нового Асгарда, чтобы устроить широкие поиски; ну а к землянам он стеснялся обращаться со столь легкомысленной просьбой, да и они вряд ли пошли бы навстречу. Шутка ли пускать в ход чудовищный Восстановитель, накрывать столицу невидимой линзой, чтобы проследить путь уличной потаскушки, выскользнувшей из постели в "Волнистых попугайчиках"...
Ах, глубоко же ранила Пауля эта потаскушка! И не вспомнишь уже, чего в ней было такого хорошего - ну, быстрые руки, умелые губы, шальные кошачьи глаза, запах дешевых духов (топорное подражание "Ив Сена-Лоран")... Но как это все саднит, и щемит, и не дает спать ночами!
Отвлекала только работа, с каждой неделей все более напряженная. Впрочем, и проповедуя, Пауль не уставал искать, расспрашивать...
Погожим, истинно весенним днем Эдит привела его в славный винный погребок. Собралось человек тридцать: трудармейцы в степени не выше младшего сына или дочери, судомойки из кафе, несколько докеров. Сидела за столиком также компания парней, одетых неряшливо и крикливо, с перстнями и цепочками. Так выглядели шакалы Нижнего города, поживлявшиеся вокруг скоробогачей. Пауль глянул было на них с тревогой - и вдруг встрепенулся.
Перед ним, задрав ногу в двухцветном штиблете, собственной персоной сидел мулат Санди, чудо в перьях, случайный ухажер Сильвии, и синяки на его морде уже полиняли до желтизны.
Тогда, вдохновленный новой надеждой, Пауль заговорил со своей обычной живостью, красочно, напористо; слушая о чудесах Земли, люди оставляли стаканы с вином, иные мечтательно подпирали рукой подбородок.
Уяснив для себя объем автоматизации и кибернетизации в Кругах Обитания, роль универсальной мировой супермашины - Великого Помощника, поднял руку малорослый рябой крепыш с мочальными усами - должно быть, работник теплиц, один из тех честных и тихих, крестьянского склада людей, что в теплую пору, длящуюся семь земных лет, становятся фермерами или арендаторами на фермерской земле:
- А кто же там, извините, хлеб сеет? Тоже автоматы?
- Нет. На Земле вообще отказались от прежней практики - сеять монокультуры на больших площадях, например, пшеницу или рожь. Такие огромные поля истощали почву, вредили растениям и животным, плохо влияли на климат. Сейчас вместо двадцати или тридцати культур, которые разводили наши предки, человек выращивает десятки тысяч. Но только в тех географических зонах, где они дают наибольший урожай. И наилучшего качества. Например, пшеница вернулась к своим истокам - в долину Тигра и Евфрата. Больше ее нигде не разводят...
- И что же, всем хватает? - упорствовал спрашивающий.
Пауль подавил усмешку.
- Ну конечно, всем. Я ведь уже рассказывал про Всеобщий Распределитель, снимающий квантовые копии с любого предмета. Так что если в мире станет известно, какие вкусные пирожки с яблоками печет ваша жена, они могут сразу появиться на миллиарде столов.
Такие примеры всегда вызывали оживление, смех. Рябой "фермер" воскликнул, утирая слезы:
- Прямо тебе как Иисус Христос, пять тысяч верующих пятью хлебами!
- И двумя рыбами, - строго добавил какой-то знаток Евангелия, но эта поправка лишь возбудила новое веселье...
Удалась тогда проповедь. Паулю долго трясли руки, угощали его "красненьким" и "беленьким", дивились земному житью-бытью. Мулат сам протолкался к нему, распихивая людей, хлопнул по плечу:
- Я тебя сразу узнал, механик!
- И я тебя, - улыбнулся Пауль, чувствуя, как разогнанным поршнем начинает стучать сердце.
- Ну, как твоя "Голконда"? Не похудел еще Толстый Ялмар?
- Раньше все худые сдохнут.
- Это не про нас с тобой, мы двужильные! - загоготал Санди. И, обняв, повел проповедника к своему столу, знакомить с друзьями.
Оказалось, лихие ребята забрели на проповедь с единственной целью: узнать, не требуются ли землянам наемники для щекотливых дел. И подзаработать была охота, и, чего греха таить, поразмяться, размыкать суетливую тоску Нижнего... Не впервые поражала Пауля во многих вальхалльцах эта смесь жестокого, подчас злодейского корыстолюбия - и детской, чистой тяги к приключениям.
Исподволь, стараясь не сфальшивить, Пауль навел разговор на тему о Сильвии.
- Это та блонда, из-за которой мне ободрали фасад? - беспечно осведомился Санди. - А как же, видел, конечно. Теперь к ней не подступись: у оранжево-голубых круто стоит, называется "невеста архангела". На ихней демонстрации вышагивала со знаменем. Ах ты, думаю...
И Санди доступно объяснил, каковы, по его мнению, могут быть главные обязанности "невесты архангела Михаила".
В тот вечер они нализались как проклятые, не выходя из погребка. Даже злющая Эдит не сумела увести проповедника, и он рыдал на груди у мулата, сокрушаясь о том, что возлюбленная теперь совсем недоступна. "Да ты не скули! - утешал многоопытный Санди, и дружки-уголовники согласно кивали. Я тебе ее из-под земли достану!.."
Мулат оказался человеком более чем надежным, поскольку не забыл пьяных обещаний. Через три дня он позвонил в "Голконду" и сказал, что ожидает Пауля в кофейне за площадью Бьернсона.
Выпив по чашке эрзац-кофе и прополоскав рот водой, чтобы сбить гадкий нефтяной привкус, они двинулись к остановке рейсового электробуса (брать такси Санди, тертый калач, по соображениям конспирации не велел). Как всегда с опозданием подкатил разболтанный "асгард-лейланд"; люди, успевшие в немалом количестве скопиться на остановке, без всякой очереди ринулись брать двери штурмом... Теснота в салоне была адская: ехали преимущественно трудармейцы, окончившие смену, усталые, пропахшие потом; женщины волокли громадные хозяйственные сумки. Все были раздражены сверх меры, по любому ничтожному поводу вспыхивал скандал с воплями и рукоприкладством.
Наконец, измятые и почти задушенные, отчаянно работая коленями и локтями, Санди с Паулем буквально выпали из вагона. Кругом вздымались похожие на калькуляторы, сплошь стеклянные корпуса исполнительных учреждений Семьи и сената. Чем более громоздким и плохо управляемым становился организм государства, тем скорее множились колена судей и мытарей, писцов и счетоводов: чиновная должность позволяла урвать кусок пожирнее от скудного общего пирога...
