Черное пламя - Вейнбаум Стенли (читаем книги .txt) 📗
Девушка в ответ на молчание начала выказывать нетерпение.
— Расскажи мне! — сказала она настойчиво. — Мне нужно развлечение. Расскажи мне, Спящий.
— Я не Спящий, во всяком случае, не тот тип, о которых вы наверное слышали, — сказал Коннор, починяясь ее требованию. — То, что произошло, не было сделано по моему желанию. Это произошло…
Коротко, он рассказал о том, что произошло, стараясь ничего не драматизировать. Он, должно быть, рассказывал убедительно, потому что по мере того, как он рассказывал дальше, неверие и насмешка исчезали из ее зеленых глаз цвета моря и постепенно замещались верой, и затем восхищением.
— В это почти невозможно поверить, — сказала она, мягко, когда он закончил. — Но я верю тебе.
Ее восхитительные глаза оставались затуманенными.
— Если в своей памяти ты сохранил знания давних времен, то тебя ждет великая карьера в том веке, в котором ты оказался.
— Но я ничего не знаю об этом веке! — быстро заявил Коннор. — Я слышу обрывки разговоров о загадочных Бессмертных, которые обладают полной властью, о многих вещах, чуждых и непонятных мне. И пока что, я почти ничего не знаю о нынешних временах. Нет! Я даже не знаю об истории веков, которые прошли пока я… спал!
На мгновение лесная нимфа настойчиво посмотрела на Коннора, уважение мелькнуло под ее густыми ресницами. Насмешка мгновенно мелькнула в глазах и умерла.
— Неужели я должна рассказывать тебе? — спросила она. — Мы из леса и озер, знаем о многом. Мы знаем как минуют времена года. Но не всегда мы делимся своими знаниями.
— Пожалуйста! — попросил Коннор. — Пожалуйста расскажите мне — или я потерян!
Она на секунду задумалась, с чего начать. Затем начала говорить, словно преподавала урок по истории с самого начала времен.
— Ты из древнего мира великих городов, — сказала она. Сегодня тоже есть большие города. В Н'Йорке восемь миллионов жителей, в Урбсе, величайшем метрополисе — тридцать миллионов. Но там, где сейчас один метрополис в древнем мире было сотни. Удивительный век — твое время, но он закончился. Когда-то твой Двадцатый век оказался погруженным в пучину войны.
— Двадцатый век! — воскликнул Коннор. — Да это же мое время!
— Да. Ваши скорые на решения, воинственные нации, подпитываемые жаждой битв, наконец оказались в гигантской войне, словно облако покрывшей всю планету. Они сражались на земле, в воде и в воздухе, под водой и под землей. Они сражались оружием, секрет которого до сих пор утерян, странной химией и болезнями. Все нации оказались погруженными в борьбу; все из могучего знания было направлено на это. Гигантские города, город за городом, разрушались атомными бомбами или уничтожались путем заражения водных источников. Голод охватил мир, и после этого пришли болезни.
Но на пятый год после войны мир как-то стабилизировался. Затем наступило время варварства. Старые нации больше не существовали, и на их место пришло множество городов-государств, небольшие фермерские объединения, враждебно относящиеся друг к другу, изготовляющие собственную одежду, производящие собственную пищу. И затем начал изменяться язык.
— Почему? — спросил Коннор. — Ведь дети должны говорить так же, как их родители.
— Не совсем, — сказала лесная нимфа с мягкой улыбкой. — Язык подчиняется законам. Вот один из них: согласные имеют тенденцию замещаться по мере старения языка. Возьми слово «мать». В древнем Токкарском это было «makar», в латыни «mater». Затем «madre», затем «mother» и наконец «мась». Каждый из последующих звуков легче для произношения. Естественно, предпочтение отдается «мама» — чистым лабиальным звукам, которые являются самым древним в мире словом.
— Понятно, — сказал Коннор.
— Ну вот, когда не было давления печати, язык изменился. Стало трудно читать старые книги и они начали исчезать. Пламя бушевало в заброшенных городах; банды грабителей жгли книги, чтобы согреться зимой. Черви и старость разрушали их. Знание исчезало, некоторое навсегда.
Она на мгновение замерла, внимательно глядя на Коннора.
— Теперь ты понимаешь, почему я говорю о величии, если ты сохранил свои древние знания?
— Возможно, — сказал Коннор. — Но, пожалуйста, продолжай.
— Были и другие факторы, — сказала она, кивнув. — Первым делом, группа небольших городов-государств было лучшим местом для гения. Такова была ситуация в Греции во время Золотого Века, в Италии во время Ренессанса и во во всем мире во время Второго Просвещения.
Кроме того, период варварства действовал на человечество, заставляя его искать другие формы существования. Каменный век внезапно разродился светом Египта, Персия развалилась и начала процветать Греция, Средние века породили Ренессанс. Так Темные века дали вспышку прекрасному веку Второго Просвещения, четвертом великом рассвете человеческой истории.
Он начался достаточно скромно, после двух столетий Темных веков. Молодой человек, по имени Джон Холланд отправился в деревню Н'Орелан и начал копаться в городских развалинах. Он нашел остатки библиотеки и, что было почти невероятно в те времена, он умел читать. Сначала он учился сам, но вскоре к нему присоединились и другие. Так появилась Академия.
Горожане решили, что студенты — колдуны и волшебники, но по мере того, как знание росло, колдуны и волшебники стали синонимами, того, что в вашем веке называли учеными.
— Понятно! — пробормотал Коннор, и подумал об Эвани, Волшебнице. — Понятно!
— Н'Орлеан, — сказал его очаровательный лектор, — стал центром Просвещения. Холланд умер, но Академия жила и однажды молодой студент по имени Теран увидел видение. Некоторые из древних знаний открыли свои секреты. В видении он смог возродить древние Н'Орлеанские электростанции и системы канализации, чтобы дать городу все необходимое!
И хотя не было подходящего источника топлива, он и его группа трудились над машинами, которым были несколько веков, считая, что электричество можно будет добыть, если оно понадобиться.
Так оно и произошло. Человек, по имени Эйнар Олин, принялся бродить по всему континенту в поисках, — и наконец снова открыл! — величайшее достижение Древних. Снова была открыта атомная энергия. Н'Орлеан возродился в своей древней жизни. Из равнин и гор приходили тысячи, только для того, чтобы посмотреть на Великий Город и среди них было трое, изменивших историю.
