Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо - Силверберг Роберт (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Ему хотелось сказать больше, гораздо больше. Все это будет сказано. В свое время. Он не принадлежал к числу тех, кто открывает душу незнакомым людям. Он чувствовал, что очень скоро они перестанут быть чужими друг другу. Слишком многое связывало их: только им двоим была знакома гладкая, прохладная кожа, искусственная кожа пришельцев, едва не ставших жертвами галактической политики. И они почти одновременно пережили ни с чем не сравнимую боль внезапного расставания без возврата… Пережитое влекло их друг к другу, противопоставив остальным четырем миллиардам живущих на этой планете.
Он улыбался, выжимая сцепление. Она тоже улыбалась. Над ветровым стеклом простирался небесный свод, поглотивший Ворнина и Глэйр.
Мысленно они пожелали им благополучного возвращения домой.
22
В поселке было тихо. Празднества Общины Огня завершились. Белые разъехались по домам. Центральную площадь заливали длинные полосы лунного света.
В доме Эстанция перед работающим телевизором сидели Рамон, Лупе и бабушка. Дядя Джордж, как обычно пьяный, вышел прогуляться. Отец семейства играл в кива с друзьями. Росита, сорвав на окружающих злость, спряталась на кухне. В этот вечер она снова осталась без мужчины. Чарли знал почему, но молчал об этом.
Марти Макино уехал из поселка на следующее утро после знакомства с дирнанским лазером. Предполагалось, что в Лос-Анджелес. Чарли был уверен, что он больше никогда не вернется.
Глядя с улицы на голубоватое свечение экрана, Чарли слегка дрожал. В долину Рио-Гранде пришла зима. Днем в воздухе закружились первые снежинки. На Рождество, возможно, пойдет густой снег. Мальчика не пугал холод. Под оборванным пиджаком его согревали две вещи: письмо, написанное на квадрате блестящего пластика, и маленькая металлическая трубка, стреляющая лучом фантастической силы.
Потом он пересек площадь, никуда особенно не направляясь. Следом за ним плелась собака.
Сегодня вечером луна была особенно яркой. И все же он достаточно ясно различал звезды. Пояс Ориона. Звезда Миртина! На душе Чарли стало тепло только от того, что он видит эту звезду.
«На следующий год я пойду в среднюю школу. Понравится им это или нет, но пойду. В крайнем случае убегу, а когда меня поймает полиция, скажу им и газетчикам: „Смотрите, я, способный индейский мальчик, пытаюсь улучшить свою судьбу, а родители не пускают меня в среднюю школу“. Тогда вокруг меня поднимется шум, и я смогу учиться… Изучать ракеты, звезды, космос… Я всему научусь! И отправлюсь когда-нибудь туда, в ночную тьму, и навещу тебя, Миртин! Прилечу на твою планету. Ведь ты сам говорил, что мы скоро будем там. И что я стану одним из первых…»
В задумчивости Чарли даже не заметил, как вышел к подстанции. На самом деле он не собирался идти к пещере Миртина. Она пуста. На первых порах его неудержимо влекло туда, но сейчас, в такую холодную ночь, не было необходимости совершать такое паломничество. Бог, спустившийся с небес, вселил в душу одиннадцатилетнего ребенка веру в другую, лучшую жизнь, и вознесся, а вера росла и крепла.
— Эй, вы, дирнанцы! — закричал Чарли, запрокинув голову — Как вы там, наверху? Вы видите меня? Это я, Чарли Эстанция! Тот, который таскал лепешки для Миртина!
Как высоко летают эти блюдца? Может быть, как раз сейчас одно из них проносится над его головой? Есть ли у них приборы, способные улавливать голоса людей?
— Вы слышите меня? Я здесь один. Спуститесь, чтобы я смог вас увидеть!
Тщетно. Ну да ничего другого Чарли и не ожидал. Он просто знал, что они есть. Там, высоко. Наблюдают.
Но, может быть, их заинтересует луч лазера?
Он достал из-за пазухи теплую металлическую трубочку и срезал ветку растущего неподалеку дерева. Какая чудесная вещь этот рассекатель! Настанет день, и Чарли Эстанция узнает, как и почему он работает.
— Послушайте — снова обратился он к звездам — Мне не нужно многого. Только передайте Миртину, что я желаю ему быстро поправиться. Передайте огромное спасибо за наши беседы, за то, что он столькому меня научил. Вот и все. Поблагодарите его за меня!
И снова ничего не случилось. Печально улыбнувшись, мальчик побрел назад, в поселок. Остановился, поднял камень и швырнул его в овраг.
Внезапно собака громко залаяла. По пустыне пронесся порыв ветра. Чарли поднял голову и увидел яркую звездочку, которая вспыхнула посреди неба и покатилась вниз, пока не исчезла где-то у горизонта. Сердце его учащенно забилось. Он прекрасно понимал, что это только падающая звезда, кусок космического металла, сгоревший в верхних слоях атмосферы. Но воспринял ее как знамение. Соплеменники Миртина отвечали ему, благодарили за спасенную жизнь товарища. Они, конечно же, увидели и услышали индейского мальчика, зовущего их из холодной пустыни.
Чарли помахал рукой вслед звезде.
— Спасибо вам, дирнанцы!
И побежал вприпрыжку к деревне.
Наковальня времени
1
Барретт был некоронованным властелином лагеря «Хауксбилль». Этого никто не оспаривал. Он пробыл здесь дольше всех, больше всех натерпелся; его внутренняя энергия казалась неистощимой. До того как с ним произошел несчастный случай, он мог справиться с любым из обитателей лагеря. Он стал калекой, однако ему удалось сохранить в себе ту силу духа, которая позволяла ему руководить. Когда в лагере возникали проблемы, Барретт разрешал их. Его слово было законом, ибо он был вождем.
И владения его были соответствующими. По сути, ими была вся планета, от полюса до полюса, и все, что было на ней. Правда, было на ней всего не так уж много.
Снова пошел дождь. Барретт поднялся на ноги быстрым, небрежным движением, которое стоило ему бесконечно мучительной, но тщательно скрываемой боли, и заковылял к двери своей хижины. Дождь действовал ему на нервы, раздражал его. Монотонная дробь этих огромных капель по жестяной крыше сводила с ума даже такого сильного человека, как Джим Барретт.
Китайская водяная пытка будет изобретена не ранее, чем через добрый миллиард лет, но Барретт уже испытал на себе все муки, которые она вызывает.
Легко толкнув дверь локтем, он стал на пороге хижины, озирая свои владения.
Почти до самого горизонта простирались голые скалы, обнаженный базальтовый щит. Капли дождя отскакивали и расплескивались по этой глыбе гладкой породы. Ни деревьев, ни травы. За спиной Барретта — мрачное, свинцово-серое море… И небо тоже серое. Всегда.
Прихрамывая, он вышел под дождь.
Теперь уже Барретт довольно легко управлялся с костылем. Поначалу мышцы спины и боков восставали при одной только мысли о том, что ему понадобится помощь при ходьбе, но затем все встало на свои места, и костыль стал казаться просто продолжением тела. Он удобно опирался на него, позволяя своей левой раздробленной ноге свободно болтаться.
В прошлом году его накрыл оползень во время путешествия к Внутреннему Морю. Накрыл и покалечил. Будь Барретт дома, его отвезли бы в ближайшую государственную больницу, поставили бы протезы — лодыжку, подъем ступни, подновили бы связки, сухожилия и покрыли бы все это настоящей живой тканью. Но дом был в миллиарде лет от лагеря «Хауксбилль», и возврата туда не было.
Дождь яростно обрушился на его голову, приклеил ко лбу пряди седых волос. Барретт нахмурился.
Он был крупным мужчиной, почти двухметрового роста, с глубоко посаженными темными глазами, длинным носом и выступающим подбородком. В лучшие времена в нем было около ста десяти килограммов, в те добрые старые времена там, наверху, когда он носил знамена, выкрикивал яростные призывы и отстукивал на машинке воззвания. Но теперь ему было за шестьдесят, он начал усыхать, и кожа сморщилась там, где некогда перекатывались могучие мышцы. Поддерживать нормальный вес в лагере «Хауксбилль» было нелегко. Еда была питательной, но в ней недоставало… энергии. Через некоторое время особенно остро чувствовалось отсутствие приличного бифштекса. Тушеные моллюски и гуляш из трилобита — все это было не то.
