Экипаж «Меконга» (илл. И. Сакурова) - Войскунский Евгений Львович (читать полную версию книги TXT) 📗
— Не говори о богах, которые тебе неведомы. Тайной этой владею лишь я. А ты будешь моим помощником. Как чужестранец, не имеющий здесь друзей и родных, ты не так опасен мне, как иные мои соплеменники.
— Если я узнаю такую тайну, ты не пустишь меня на родину, когда к тому представится случай. Лучше не надо мне твоей тайны!
— У тебя на родине наша тайна будет бесполезна. Она важна и страшна здесь, — уклончиво ответил индус. — Но страшись ее выдать, ибо смерть твоя не будет простой.
С этими словами он вышел.
А Федор долго еще стоял в оцепенении. Невеселыми были его думы…
На следующий день вечером Лал Чандр тихо вошел в комнату Федора и присел возле него.
— Какому божеству ты поклонялся в своей стране? — спросил он.
Неожиданность вопроса озадачила Федора. «Верую в святую троицу», — хотел сказать он. Но по-голландски у него получилось:
— Верю святым трем.
— Три бога — Тримурти, — задумчиво сказал Лал Чандр. — А творят ли ваши боги чудеса?
— А как же! Вот в евангелии рассказывается, как Христос, сын божий, превратил веду в вино, как воскресил мертвого Лазаря. В Ветхом завете сказано, как куст горел и не сгорел. — Федор не смог точно выразить по-голландски «неопалимая купина». — Или как Моисей пошел по морю, а вода раздалась и пропустила его…
— А видел ли ты чудо своими глазами?
— Не доводилось.
— Люди и так живут среди чудес, — сказал индус. — Разве не чудо — жизнь, ее зарождение, превращение дитяти в могучего воина, а потом — в дряхлого старика? Или малого зерна — в ветвистое дерево? Или мертвого яйца — в живую птицу? Но люди не понимают, что это чудо, забывают богов, жаждут низменных житейских благ. Что им, — Лал Чандр презрительно указал на дверь, — что им блаженство нирваны! Я довольствуюсь глотком воды и горстью сушеных плодов, а они, дай им волю, будут пожирать тело священного животного — коровы.
— Корову у нас все едят, — заметил Федор.
— А какая пища считается у вас греховной?
— Ну, вот когда пост, никакого мяса нельзя есть.
— Да, все одинаково, — про себя заметил Лал Чандр. — А скажи, когда земные властители нарушают у вас законы первосвященников, постигает их кара?
— Бывало, — ответил Федор. — Раньше патриархи сильнее царей считались.
— А ныне?
— Ну, Петр-то Алексеевич, как на пушки медь понадобилась, колокола с церквей снимал, а святых отцов заставил землю копать, камни таскать на укрепления…
— Он разорял храмы? И его не постиг гнев богов?
— Не дай бог под его гнев попасть.
Лал Чандр снова задумался.
— Теперь пойми меня, юноша, — сказал он. — Если боги не творят чудес, то люди забывают, что должны слепо повиноваться первосвященникам. Но нам не дано знать, почему боги долго не напоминают людям о себе…
— Да ты кто — священник, что ли? — удивился Федор.
— Я лишь нижайший раб богини Кали. Я избран орудием богини, чтобы люди низких каст посредством чудес убеждались в могуществе богов и уверялись, что их удел — повиновение и труд. А властители, увидев чудо, поймут, что должны повиноваться первосвященникам. Ты понял меня, юноша?
— Значит, если бог сам чудо не сотворит, так ты…
— Да. Боги, открывшие мне малую часть своих тайн, могут творить чудеса моими руками. Ибо боги всемогущи!
Федор вдруг засмеялся.
— Твой смех кощунствен, — с достоинством заметил Лал Чандр.
— Да я не про вашего бога, — продолжая смеяться, сказал Федор. — Просто вспомнил: у нас в Навигацкой школе один, из поповских детей, загадку загадывал: если-де бог всемогущ, может ли такой большой камень сотворить, что и сам не поднимет? Вот и ответь. Если создаст, да не поднимет — не всемогущ. А не сможет создать — тоже.
— И святотатец не понес наказания?
— Как не понести! Да не он один, а душ шесть навигаторов наших, и я тоже, попались. Священник, отец Никодим, подслушал. Неделю на хлебе да воде продержали!
— Такая слабость у вас только оттого, что вы поклоняетесь не истинным богам, — возмущенно сказал индус. — Впрочем, ты из касты воинов, и высокие мысли не трогают тебя, как и весь твой род.
— А при чем тут род?
— Раз ты воин, то и весь твой род — воины.
— Вот уж нет. Ни дед, ни отец мой никогда в службе не бывали, да и я не собирался.
— Чем же занимается твой отец?
— Землей. Крестьяне у него пашут, сеют, хлеб собирают.
— Значит, твой отец раджа? Понятно. А послушны ли у вас рабы?
— У нас в деревне вроде послушны. А инако, бывает, и своевольничают.
— Повелевают ли ваши боги рабам служить своим господам?
— О том сказано у апостола Павла, что всегда были господа, всегда и рабы были.
— Все то же, — тихо промолвил индус, одобрительно кивнув. — Теперь выслушай: есть у нас злонамеренные люди, они учат крестьян, что надо отнимать землю у повелителей своих, что не нужно слушать священнослужителей…
Федор, подобрав в уме голландское слово, перебил его:
— Бунтовать, значит, подбивают?
— Ты правильно понял, юноша. И ты сам, сын раджи, должен быть на страже: что сегодня у нас, завтра будет у вас.
— Это верно, да вот беда: здесь я и сам-то в рабах.
— Ты раб судьбы, как и все живое. Помысли, похожа ли твоя жизнь на жизнь презренного раба?
— Да как тебе сказать? Домой-то ты меня не пускаешь.
— Со временем ты попадешь на родину. Но я говорю о крестьянах, которым боги предписали навеки возделывать поля господ: нужно ли держать их в повиновении и страхе?
— Если не слушают, то и страх божий нужен.
— Истину сказал. Боги должны показать непокорным свой гнев. Идем со мной, я покажу тебе знаки могущества богов!
Взяв глиняный светильник — сосуд с растительным маслом, похожий на чайник, — из носика которого торчал фитиль, Федор прошел за Лал Чандром в большую комнату, где стояла неведомая машина. Лал Чандр трижды хлопнул ладонями и отдал приказание неслышно появившемуся слуге.
— Смотри!
Огромный черный диск пришел в движение, загудел басовито.
Поскрипывал плетеный ремень, выходящий из-под пола и огибающий шкив.
— Под полом люди крутят его? — спросил Федор.
Лал Чандр кивнул.
Все быстрее крутился диск. Золотые пластинки на нем слились в тускло сияющее кольцо. Зал наполнился высоким воющим звуком.
Лал Чандр повернул рычаг из черного дерева. Два блестящих бронзовых шара, укрепленных на машине, начали сближаться. Вдруг раздался сухой, прерывистый треск. Между шарами забились голубовато-фиолетовые молнии. Повеяло свежестью, как во время грозы.
Изумленно смотрел Федор, как вспыхивают молнии в полутемном зале. Было жутковато.
Поворотом рычага Лал Чандр развернул шары в стороны. Молнии исчезли.
Лал Чандр указал Федору на медную статую шестирукой богини:
— Отбрось страх перед богиней, обними ее.
— Страшилищу обнимать… — проворчал Федор по-русски.
— Ты боишься?
Федор смело охватил руками медные бедра богини — и тут же, оглушенный и ошеломленный страшным ударом, был неведомой силой отброшен на пол. Из тела богини с треском вырвался пучок молний. Волна свежего запаха ударила в ноздри.
Федор поднялся с пола и крепко выругался.
— Прости, что пошутил, — сказал Лал Чандр, улыбнувшись одними губами. — Но я хотел тебе показать, какую власть над молнией дали мне боги.
Федор почувствовал жжение на левой ладони. Взглянул — у основания большого пальца краснела ранка.
— Кусается твоя богиня, пес ее нюхай! — сказал он. Его трясла непонятная дрожь.
Лал Чандр смазал ранку душистой мазью, боль унялась.
— Теперь ты узнаешь свое назначение, — сказал индус. — Я слышал, что в твоей стране хорошо знают науку о строении водяных колес. Ведома ли она тебе?
Крытая повозка, управляемая тем же полуголым возницей, долго ехала пустынной местностью. Наконец каменистая дорога вывела к берегу небольшой речки.
