Корабль, который пел - Маккефри Энн (прочитать книгу .TXT) 📗
Как только Шадресс объявил разворот и переход к невесомости, Прейн созвал труппу на репетицию. Для начала он ввел пятерых актеров, присоединившихся к ним на Регуле, в курс репетиций, которые они пропустили. Все они уже работали в невесомости раньше и знали свои роли. Им требовалось только разучить нужные движения и привыкнуть к голосу кормилицы, исходящему из стены рубки. Однако Ансра предпочитала и здесь создавать осложнения. Она лениво подплыла к режиссеру — то ли стараясь его очаровать, то ли поставить в тупик неожиданным вопросом.
— Послушай, Прейн, я, как и каждая одаренная актриса, могу передать любое чувство, но притворяться, что этот бестелесный голос принадлежит кормилице Джульетты, выше моих сил. Мыслимое ли дело — играть со стенкой, вместо партнера? И как, спрашивается… Хельва, — Ансра с явным трудом назвала ее по имени — сможет освоить непринужденное движение в невесомости, если, насколько я понимаю, она никогда не пользовалась своим телом?
— Мои сценические обязанности предельно ясны и внесены в мою программу. Следовательно, ошибиться я никак не могу. Во всяком случае, пока вы будете именно такой Джульеттой, какой вам надлежит быть.
Все услышали эту отповедь, но вслух никто не засмеялся. Ансра нахмурилась, и, закусив губу, вернулась на свое место.
Однако ее заявление относительно того, что она, как и каждая одаренная актриса, может передать любое чувство, даже в сценах с настоящими партнерами никак не оправдывало себя. Ее Джульетта оставалась деревянной куклой. Она не загоралась даже от страстных речей Ромео, хотя, как ей это удавалось, было для Хельвы совершенно непостижимо. Прейн пылал вдохновением и вдохновлял всех окружающих.
Теперь, когда бремя гравитации уже много дней не тяготило его, солар, воодушевленный успешным развитием их уникальной постановки, изучал энергию и энтузиазм, которые заражали его коллег. Казалось, он не знает усталости.
Они репетировали четвертую сцену первого акта — он сам, Меркуццио и Бенволио, остальные изображали масок и факельщиков.
Вот отзвучали слова Меркуццио:
— Однако даром свечи днем мы тратим.
В этой сцене шел быстрый, искрометный обмен репликами: легкомысленная болтовня приятелей, собравшихся провести веселый вечерок.
Меркуццио повторил свои слова. Хельва вспомнила, что она еще и дублер, и поспешно отыскала нужное место.
— О нет, — прочитала она.
Ответом ей последовало молчание. Тогда она еще раз повторила реплику.
— Мы все знаем текст, — сказал Прейн, когда и эта пауза грозила затянуться до бесконечности. — Чьи это слова?
— Ваши, — озадаченно проговорила Хельва.
На миг в глазах его промелькнуло затравленное выражение. Потом он рассмеялся, и ужас отступил; — Самые короткие реплики всегда ускользают из памяти! — беспечно заметил он, ответив Меркуццио.
Ночью, когда все уже спали, Прейн не смыкал глаз. Хельва, не испытывая никаких угрызений совести, наблюдала, что происходит в каюте, которую он теперь делил с пятью другими актерами. Он снова и снова повторял четвертую сцену. Потом долго лежал молча. Хельва решила, что он уснул, и вдруг увидела, как его рука медленно скользнула к талии и осторожно извлекла из пояса маленькую таблетку. Неверным жестом, имитирующим случайное движение спящего, он отправил ее в рот.
То, что он сделал это украдкой, в сочетании с ожесточенным повторением пресловутой сцены, помогло Хельве разгадать трагическую тайну солара. Да, он действительно наркоман и к тому же находится на последней стадии: мыслеуловитель, который в галактической фармакопее считается безвредным, оказался для него ядом, губительным не только для тела, но и для разума. И он это знает. Но гораздо большим для себя злом солар Прейн счел потерю памяти и потому намеренно обрек себя на гибель.
Репетиции шли отлично — если бы не Ансра. Хельва не понимала, как Прейн умудряется сохранять хладнокровие, видя, как она сознательно губит спектакль. Каждая сцена, в которой участвовала Ансра, начинала терять темп, накал и постепенно разваливалась. Но Прейн, казалось, ничего не замечал. Постепенно, убедившись, что ей не удастся спровоцировать солара на скандал, который к тому же наверняка вызовет возмущение остальных, Ансра переменила тактику и избрала своей мишенью гораздо более уязвимую Керлу.
К счастью, вместе с ними в пилотской каюте, превращенной в спальню женщин, обосновалась Ная Табб, синьора Капулетти. Она отлично разбиралась в человеческих отношениях и постаралась без лишних слов оградить Керлу от нападок Ансры. Ная помогала Керле с ролью и развлекала добродушной болтовней, когда они оставались вдвоем. Но, тем не менее, она отлично видела, что тактика Ансры начинает все больше угнетать чуткую, нервную девушку.
— Деточка, если у тебя возникнут серьезные осложнения с Колмер, позволь мне тебе помочь, ладно? — сказала Ная Табб Керле как-то утром.
— Спасибо вам, — печально улыбнувшись, ответила девушка.
— Послушай, между нами, Прейн часом не наркоман? С виду совсем не похож, а я-то уж их повидала на своем веку, но все же…
— У солара Прейна развилась вредная химическая реакция на длительное применение мыслеуловителя.
— А я-то всегда считала его самым безвредным снадобьем на свете. И сама принимала Бог знает сколько раз.
— В обычных условиях он действительно безвреден. Но ведь солар принимает его уже больше семидесяти лет. Постепенно остаток кремния, который должен выводиться из организма, стал откладываться у него в тканях. Вдобавок у него были проблемы с выделением жидкости, и мочегонное, которое ему прописали, вступило в соединение с кремниевым осадком. Произошло вымывание кальция из костей, и этот процесс необратим.
— Но в чем это заключается? На мой взгляд, выглядит он просто прекрасно.
Сухой, профессионально бесстрастный голос Керлы звучал безысходное самых горьких слез.
— В условиях низкой гравитации, особенно в невесомости, когда отсутствует нагрузка на скелет, он чувствует себя отлично. Но все кости у него мягкие: удар, падение, длительное физическое напряжение — и он… просто развалится. А кремний постепенно все сильнее сдавливает его жизненно важные органы.
— Так пусть их заменят!
Девушка грустно покачала головой, и Ная ласково похлопала ее по руке. Тут Хельве пришлось их прервать — начиналась репетиция. И она оказалась еще хуже, чем все предыдущие. Поведение Ансры сводило на нет усилия всей труппы. Все шло наперекосяк: актеры путали слова, забывали уже отработанные мизансцены. Когда Меркуццио с Парисом начали непредусмотренный сценарием поединок, Прейн объявил перерыв.
— Похоже, мы слегка переусердствовали. Сегодня и завтра устроим себе выходные. Хельва, как там у нас с напитками? А вас, Ная и Керла, я попрошу взглянуть, какие приятные сюрпризы может нам преподнести наш камбуз. Хельва, что там новенького в эфире? Мы так погрузились в жизнь древней Англии, что совсем забыли о том, что творится на белом свете.
Ансра покинула главную рубку и, громко хлопнув дверью, удалилась в женскую каюту. Заглянув туда, Хельва обнаружила, что актриса злобно уставилась в зеркало. Удивительное дело: Ансра мрачно и разочарованно разглядывает свое отражение, а Ная с Керлой да камбузе беспечно болтают о пустяках.
Хельва старалась везде поспевать, все видеть и слышать, чтобы суметь предупредить любую неприятность… если возможны еще большие неприятности. К Прейну решительно направился Даво. Хельва намеренно обращалась к своим пассажирам только через динамик центральной рубки, чтобы они забыли, что у нее везде есть глаза и уши.
— Давно пора понять, Прейн, — говорил Даво, — Ансра задумала сорвать постановку, и пока она в этом отлично преуспела.
Прейн долго смотрел на друга, на лице его мелькнула слабая улыбка. — Ты можешь предложить какой-нибудь выход?
— Нужно сбить ее с толка. Помнишь, как мы развлекались в долгих гастрольных турне?
— Менялись ролями?
— Вот именно! Господи, мы же знаем все реплики и выходы.
