Книга семи печатей (Фантастика Серебряного века. Том VI) - Зайкин П. (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
И тоска моя, и тревога за сестру все разрастались и разрастались по мере того, как я перелистывал эти «Räubergeschichten». Никакой внешней связи между страшными картинками и моей сестрой не было, но с каждой перевернутою страницей тайные фибры моего существа получали какой-то толчок, и я невольно переводил все это на язык моего сердца так: «С Верой плохо!.. С Верой несчастье!..»
И как я ни старался унять свои расходившиеся нервы, детский ужас все более и более охватывал меня, и, как в детстве, мне вдруг пришло в голову, что в «страшной книге» таится какое-то особенно ужасное место, — ее центральный пункт, и что я должен увидеть его.
И вот, слушайте, что случилось!
Мне попался на глаза рисунок, изображающий вторжение разбойников в дом. Разбойники ворвались в спальню, опрокинули стулья, выломали дверь. На полу у двери лежал труп женщины. Другая женщина с испуганным лицом приподнялась на кровати.
Рисунок был грубый, но лицо у этой женщины было изображено довольно явственными, характерными чертами. Оно сразу приковало мое внимание: я нашел в нем сходство с лицом Веры.
И чем более я смотрел на него, тем более замечал это сходство. Что это было такое? Случайное совпадение типических черт? Галлюцинация? Я не знаю. Благодаря моей нервной возбужденности я, может быть, впал в психический транс, и видимый мною предмет принял в моем мозгу другой вид, совпадавший с тем образом, с той руководящей, навязчивой идеей, которые овладели мною? Я читал где- то, что какие-то моряки, спасшись с разбитого корабля, долго бедствовали на пустынном острове и все ждали помощи. И вот, однажды, они увидели корабль. Они ясно видели его паруса, снасти, даже людей различали. Но на самом деле это был не корабль, а плывший по воде ствол дерева с сучьями и ветками. Не то же ли самое случилось и со мною?
Но в ту минуту я не отдавал себе отчета в том, что это такое. У меня мелькнула мысль, что с сестрой, положительно, случилось какое-то несчастье, и что нужно моментально, сию же минуту, ехать к ней, несмотря ни на что! Иначе же я не настану ее в живых!
Я посмотрел на часы.
Стрелка приближалась к двенадцати. Через несколько минут должен был родиться Новый год.
Я торопливо собрался, оделся и, чувствуя дрожь во всем теле и удары пульса в виске, вышел наружу.
На мое счастье метель, совершенно стихла. Снежинки не крутились в бешеной схватке, но мирно летели, словно белые ночные бабочки, на свет моего фонаря. Метель словно испугалась рождающегося таинственного незнакомца и ретировалась пред ним, предчувствуя, может быть, что он создаст такую бурю и вьюгу во вселенной, что не здешним снежным вьюгам тягаться с ним!
С огромным трудом удалось мне добыть лошадей. Никто не хотел ехать по плохой дороге, да еще под праздник. Я выходил из себя, бранился, обещал награду, но ничто не помогало.
И когда я в полном отчаянии сидел у станового, в канцелярии, вдруг объявился мой спаситель.
Это был огромный коренастый мужичище с четырехугольной бородой и тупым, словно срезанным, затылком.
— Поедем, ваше высокородие! — рявкнул он густым басом. — Я повезу!
— Поедем! — обрадовался я. — Ты кто? Как тебя звать?
— Я — генерал! — ответил он, усмехаясь. — А когда я пьян, я — черт. И лошади у меня черти. Нам все можно! Сейчас я пьян и все могу совершить!
Ехать с пьяным, да еще к тому же как будто сумасшедшим, было более чем рискованно, но я махнул на это рукой.
— А лошади готовы? — спросил я «генерала».
— Лошади будут в секунт! Я свистну — и они прилетят… Идем, садись!
— Куда ты, дурак, едешь? — уговаривал его кто-то на улице. — Проезду ведь нету!
— Для генерала проезды завсегда есть! — басом отвечал он. — Я полечу там, где вам ходу нет!
Он свистнул, и к крыльцу подкатила тройка. Мальчишка слез с козел и передал вожжи «генералу».
— Отчаянный! Пожалуй, и впрямь проедет, горами: там снегу мало, — говорили кругом. — Только ведь и кувырнуться тоже возможно!
И мы поскакали.
Это была какая-то сумасшедшая езда. Лошади у «генерала» были, действительно, какой-то дьявольской породы. Несмотря на глубокий снег, они продирались вперед с какой-то непостижимой отчаянностью. Потом мы выехали на пригорок, где было жестко и гладко, и они понеслись стрелой. Меня подкидывало во все стороны, и я еле удерживался, чтобы не вывалиться. Иногда сани раскатывались в сторону и стремительно неслись под уклон, и мне казалось, что мы летим в пропасть. Но они врезывались в снежный сугроб и останавливались, а затем опять начиналось бешеное продирание по снегу и отчаянная скачка. Одно время мы ехали по лесу, где было совсем мало снега, и тут скачка приняла уже совершенно фантастический характер: навстречу нам неслись высокие стволы и длинные ветки, звон колокольчика и крики ямщика гулко раздавались в пустынном безлюдье леса, и мне невольно вспоминалась фантастическая картина Штука «Die wilde Jagd» [16].
«Генерал» все время орал на всякие лады, кричал, что он черт, и ему никакие законы не писаны, что он ничего не боится. Он, действительно, гнал по каким-то совсем несуразным местам, где на каждом шагу было можно сломать шею. Но меня это не беспокоило нисколько. Нужно сказать, что, вообще, едва я выехал со станции, как всю мою тоску, все тревоги как рукой сняло. Я даже не боялся опоздать.
Стало светать, когда мы благополучно подъехали к заводу: «генерал» дал роздых лошадям, и они легкой рысцой спускались под гору в котловину, где раскинулось селение. Сам он тоже попритих и, по-видимому, протрезвился.
— По дороге полсотни верст будет, — промолвил он, обращаясь ко мне уже обыкновенным голосом, — а я прямо по горам дую, и всего тридцать получается. Вперед ладно — все под гору приходится, а уж назад так не поскачешь. Другие боятся, а я нет! Когда я пьян, я все могу!
Дом, в котором жили Алтуховские, стоял у лесной опушки в полуверсте от селения. Мы подлетели лихо к воротам, «генерал» соскочил с козел и стал стучаться.
— Гости приехали! — орал он своим диким басом. — Следователь приехал! Отворяй!
Но никто не отзывался, и в доме было мертво и безмолвно. Сердце у меня опять сжалось тоской.
— Так и есть! — подумал я. — Так и должно было быть!
— Эка, спят-то! — проворчал ямщик. — Отворяй!! Следователь судебный приехал!..
Если бы я в ту пору был в нормальном состоянии, меня нисколько бы не удивило, что мне так долго не отпирают, и я спокойно барабанил бы целый час в ворота, ибо всякий знает, как трудно иной раз пробраться на заре в жилое помещение. Но в этот раз я был взволнован, я был убежден, что в доме Алтуховских неладно, и поэтому, не думая долго, велел ямщику ехать в полицию.
Тот удивился, но поехал.
Через какие-нибудь двадцать минут мы снова подъехали к дому уже в сопровождении сельской стражи и станового; последний сообщил дорогой мне, что сам Алтуховский накануне выехал экстренно в соседний завод к своему больному брату и что моя сестра осталась на ночь одна.
«Так и есть! так и есть!» — думал я, и сердце у меня так и билось.
Когда мы подъехали к дому, то ворота оказались отворенными настежь, но никто нас не встретил, не вышел к нам из дома, и сенях, куда мы пошли через опять-таки отпертую дверь, лежала на полу какая-то девушка, не то убитая, не то в обмороке.
Становой ахал и ужасался, а я молча бежал по темным, еле освещенным зимней зарей комнатам довольно обширного дома. Наконец предо мной какая-то маленькая комнатка с кроватью, а на кровати неподвижно лежит женщина.
— Боже мой! Вера!.. — закричал я.
Нет, это была, как потом оказалось, нянька. Ее тоже не то придушили, не то ошарашили. А сестра была рядом в соседней комнате.
Она спала там с ребенком и была совершенно жива и здорова. Она даже ничего не знала, что делается в доме, и была крайне поражена, увидев меня в самом растерзанном и смятенном виде.
А между тем, она была на волосок от смерти. Громилы пробирались именно в спальню, так как знали, что деньги и ценные вещи Алтуховские держали у себя в спальне. Но мой внезапный приезд и вопли ямщика: «Следователь приехал!» — перепугали их, и когда мы поехали за полицией, они удрали. Впрочем, потом их всех отыскали.
