Кто ушел и кто придет (СИ) - Руно Мария (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Совершенно верно, — вздохнула Анни. — Только у меня не получилось. Общество паранормов подыскало мне место, где телепатия была очень востребована, но быстро выяснилось, что я слабовата для такой работы. Я долго болела, а когда выздоровела, мне разрешили жить обычной жизнью. Я теперь, так сказать, в резерве, — она грустно улыбнулась. — По нашему кодексу, я не должна использовать свои способности в обычной жизни, но… В таких случаях, как с Ленни… Зайти к нему я бы не успела, а на звонки он не отвечал. Мне пришлось на расстоянии заставить его бросить пистолет.
— А как ты догадалась, что он решил стреляться? Получается, ты все-таки постоянно читаешь мысли других?
— Нет. Так никто из нас не делает — во-первых, это непорядочно, во-вторых, неприятно и утомительно. Ты ведь не захочешь все время слушать чужие разговоры! Но если я долго с кем-то общаюсь, то начинаю ощущать его сильные эмоции, даже не прислушиваясь специально. Эмоции и мысли тесно связаны между собой, и если я чувствую, что человек в отчаянии, то поневоле пойму, из-за чего.
— И из-за чего же Стривер хочет себя убить?
— Он этого не хочет, просто не видит другого выхода. Сам он не рассказывал, но я думаю, что когда-то давно он был очень привязан к кому-то, а потом этот человек умер или покинул его, и с тех пор Ленни ищет кого-то другого, с кем можно завязать такие же эмоционально очень близкие отношения. Но он постоянно привязывается к тем, кто не может или не хочет ответить взаимностью — ко мне, к этой альпинистке Лизе, к Павлу Коди, который утонул, к другим. Мы не любим его, он считает, что дело в нем, что он недостоин нас или что-то в этом роде, но ошибается. Он ничем не хуже других. Он считает себя неудачником, а на самом деле ставит себе завышенную планку и все время сравнивает себя с другими, ну и разочаровывается в себе, конечно. И все время думает, что он недостоин того, что у него есть. Он ведь выходец со Дна, знаешь?
— И кто провел его в Верхний город? — Мадлон вспомнила Ника с его всемогущим дядей. — Влиятельные родственники?
— Нет, Ленни сирота. Он говорит, что обзавелся любовницей, богатой покровительницей, как он выражается, и что это она помогла ему выбраться с нижних уровней, но я подозреваю, что он участвовал в какой-нибудь игре на выживание и выиграл свой путь наверх.
— То есть всех убил?
— Да. Говорить об этом он, понятно, не захочет. И считает себя недостойным новой жизни, полученной такой ценой.
— Ты ведь можешь покопаться в его мыслях и узнать правду. Если твои подозрения оправданы, то получается, что среди нас ходит убийца, который должен сидеть в тюрьме!
— Он — жертва, все они жертвы. Виноваты те, кто устраивают эти игры.
— Один мой знакомый говорил, что там никого не заставляют, и я ему верю. Он сам жил в Нижнем городе.
— Думаю, бывает по-всякому. В любом случае я не стану доносить на Ленни. Не хочу лишать его шанса. Прошлое пока не отпускает его, но оно не сможет держать его вечно. В конце концов он начнет нормальную жизнь, я на это надеюсь и хотела бы помочь ему в этом, если бы он не отвергал помощь. Может быть, на Нарате ему удастся…
— Он летит на Нарат?
— Да, волонтером в экспедицию, мы вместе летим. У него не хватало денег, я перевела ему недостающую сумму. Он не хотел брать, договорились, что вернет после, хотя для меня это, честное слово, совсем необременительно, — она опять невесело усмехнулась. — Я до неприличия богата.
— Туда всех берут? — спросила Мадлон. У нее зарождалось какое-то неясное чувство — желание? Она хотела перемен — и вот он, шанс. Другие занятия, другие люди, даже планета другая.
— Да, если ты можешь оплатить дорогу. По возрасту ограничений нет, берут всех совершеннолетних, а что насчет здоровья, то предполагается, что каждый волонтер сам способен оценить свое состояние. Если по прилету окажется, что он не справляется с работой, то улетит обратно первым же рейсом. В общем, все под собственную ответственность добровольца. Ну, прививки, конечно, поставят — уже там, по прилету, и бесплатно. Питание, проживание и снаряжение для работы тоже оплачивают, — он улыбнулась. — Хочешь с нами?
— А сколько стоит билет?
Анни сказала. Раньше, до получения наследства, сумма показалась бы Мадлон очень ощутимой, теперь она подумала: не так уж и много. Может, правда отправиться в эту экспедицию? Вот и палатка, купленная для альпсборов, пригодится…
Анни добавила:
— Но я забыла тебе сказать: это долгая поездка. Дорога туда-обратно займет полгода, да три месяца там — в сумме почти год получается.
Год! Отпуск на такое время ей не дадут, значит, надо выбирать — экспедиция и перемены или работа и прежняя размеренная жизнь.
— И что же, туда любого возьмут? — спросила она, продолжая размышлять и решаться.
— Я ведь сказала: если можешь заплатить и…
— Да нет, я про требования к специальности.
— Таких нет. Конечно, хорошо, если ты геолог или археолог, но это не обязательно.
Мадлон чувствовала, что если не решится прямо сейчас, то не решится уже никогда. Она хотела перемен. Из-за Мортона или чего-то еще — неважно, но последнее время ее постоянно что-то скребло изнутри. И вот появилась возможность, так почему бы не воспользоваться?
— Ну что, поедешь? — Анни сжала ее локоть. — Было бы здорово работать вместе!
— Да. Кому нужно отправить заявку?
По возращении домой, выходя из лифта, она столкнулась с Френсисом Губертом. Тот очень обрадовался:
— А я только что заходил к тебе и не застал. Гуляла?
— Анни позвала на творческий вечер, то есть на встречу с читателями. Почему ты не предупредил меня, что хочешь зайти, Френсис? Я бы сказала, что меня не будет дома.
Он беззаботно махнул рукой, другой прижимая к боку картонную коробку.
— Мне полезно размять ноги. Ну, и как тебе стихи Аниты? Она ведь только стихи пишет, верно?
Мадлон открыла дверь и первой прошла в квартиру.
— Она перекладывает стихи на музыку, поэтому в основном пела.
— Да, помню, Шиам рассказывал. Я и сам кое-что читал и слышал. В целом, неплохо. Талантливая девушка. Хотя, конечно, ее религиозность, хм…
— Я бы не сказала, что у нее много стихов на эту тематику.
— Может, сейчас она начинает от этого отходить, — Губерт поставил на стол свою коробку. — Где у тебя чайник? А, здесь только пищевой автомат. Не люблю я чай из автоматов, ну да ладно, — он нажал кнопку на автоповаре и принялся открывать коробку. — Тебе понравились ее стихи?
Мадлон села на диван. Пусть Губерт сам хозяйничает, раз уж взялся.
— Честно говоря, я плохо их понимаю, да и к музыке малочувствительна. Я больше наблюдала за теми людьми, которые пришли к ней.
— И кто ее поклонники?..
— Молодежь, вроде меня и Анни. Вряд ли там был кто-то старше тридцати. Я… Меня удивило то, что творчество Анни, кажется, действительно влияет на них. Они как будто в самом деле задумываются над тем, что она пишет, примеряют к своей жизни, принимают ее идеи.
— А что тебя удивляет? Искусство должно влиять на людей, на то оно и искусство. Разве тебя никогда не затрагивали книги и фильмы?
— В детстве — пожалуй…
— Да, ты ведь не очень восприимчива, но большинство чувствует сильнее. Поэты, музыканты и прочие художники, если они хорошо делают свое дело, начинают в некотором роде вести за собой других. А ты что, тоже хотела бы так влиять на кого-нибудь? — он проницательно взглянул на дочь.
— Наверное, да… — она снова вспомнила, как, сидя в уголке, наблюдала за людьми, которые слушали Анни, вспоминала свое удивление от понимания того, что можно воздействовать на кого-то вот так, простыми рифмованными строчками и перебором струн. И для такой власти не надо быть ни в Мировом совете, ни сеять страх, как Мортон.
Губерт улыбнулся.
— Что же, поэта из тебя, наверное, не выйдет, музыку ты не любишь, разве что в прозе можешь себя попробовать. Ну, или в техноискусстве, в котором я, к стыду своему, до сих пор слабо разбираюсь. Литература мне ближе. Говорят, одну книгу способен написать любой человек, я и то написал — две штуки. Правда, обе научно-популярные. Ага, вот и чай, — Губерт поставил на столик две чашки, нашел ложечки и переложил на блюдо пирожные из коробки. — Это мои любимые, надеюсь, тебе тоже понравятся. Вкусно?
