Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Когда чудовище было уже совсем близко, Георгий вдруг почувствовал, что кто-то хватает его за плечи. В следующий моментон вознесся вверх с такой быстротой, что все предметы внизу в мгновенье ока уменьшились до размеров детских игрушек. С высоты он увидел, как его славный конь скачет галопом назад по дороге, приведшей их сюда.
— О дьявол! Что случилось? — крикнул он.
— Я некоторое время сюда не заглядывал, — ответил Дарт. — Я не знал, что один из них перебрался к ней. Твое счастье, что у меня быстрая реакция. Это был Пелладон. — Дарт вздохнул. — Характер у него отвратительный.
— Хорошенькое дело! Тебе не кажется, что прежде ты должен был произвести разведку?
— Прошу прощения. Я полагал, что если ее не подтолкнуть, то она будет раздумывать еще лет пятьдесят. Ах, какое у нее стадо! Жаль, что ты его так и не увидел.
— Лети за моим конем. Мне совсем не хочется терять его.
Они пили, сидя у входа в пещеру.
— Где ты раздобыл целый бочонок такого отличного пива?
— Стащил с барки на реке. Время от времени я это проделываю и уже собрал неплохой погребок.
— Что ж, во всяком случае мы ничего не потеряли. Выпьем за это.
— Согласен. только вот что я сейчас думаю… Знаешь, ты неплохой актер.
— Спасибо. Ты тоже неплохо сыграл свою роль.
— Допустим — пока только допустим — что ты будешь странствовать по свету. Каждый раз все дальше и дальше отсюда. Ты будешь выбирать деревеньки на континенте и на островах. Причем такие, где живут состоятельные люди и наблюдается отсутствие своих, местных героев.
— Так, так…
— Ты им показываешь свое удостоверение драконоборца и описываешь свои подвиги. Потом возвращаешься со списком мест. И картами.
— Продолжай.
— Попутно ты выбираешь подходящие места для мелких, безобидный краж и хорошие места для проведения боя…
— Тебе еще налить?
— Сделай одолжение.
— Держи.
— Ты появляешся в нужный момент и за умеренную плату…
— Шестьдесят процентов мне, сорок — тебе.
— Именно так я предполагал. Только наоборот.
— Пятьдесят пять и сорок пять?
— Идет. Выпьем!
— Твое здоровье! Нам не стоит торговаться.
— Вот теперь я понимаю, почему мне снилось, что я сражаюсь с бесчисленным количеством рыцарей и каждый из них имел твое лицо. Георгий, А ведь ты, ко всему прочему еще и прославишься.
Мой пристрастный взгляд на особенности научной фантастики
перевод В. Задорожного
Помню все до мелочей: жесткую деревянную скамью гостевой трибуны под высоким козырьком из рифленого металла; готовые к съемке телевизионные камеры; большущие часы, которые дощелкивают последние секунды; а вдалеке между нами и космическим кораблем — полоска водной глади, отражающая серые облака. В паре шагов от меня, слева, Гарри Стаббс орудует фотоаппаратом. Справа, молодая кореянка запечатлевает ту же картину без помощи техники рисует акварельными красками. Передо мной, рядом ниже, журналист из Европы тараторит что-то в телефонную трубку на сербохорватском. А гораздо ниже, в проходе у начала трибуны, Сибил Лик объясняет кружку слушателей, что вот-вот распогодится и больше никаких проблем не будет. К самым последним предстартовым секундам небо и впрямь очистилось — как по заказу. Сперва мы увидели слепящую вспышку. Вода в заливчике колыхнулась, и в нашу сторону покатила встревоженная волна. Когда мы наконец услышали рев двигателя, «Аполлон-14» был уже на изрядном расстоянии от Земли. Рев медленно нарастал — и металлический козырек над трибуной зловеще задребезжал. Но согласный ликующий вопль всех присутствующих был едва ли не громче.
Я провожал ракету жадным взглядом, покуда край козырька не скрыл её от меня. Тогда я стал смотреть на экран монитора, который отслеживал уход космического корабля в поднебесье. Помню, в голове у меня колотилась одна мысль: "Как же я этого ждал! Как же я этого ждал!"
В тот момент у меня не было ни единой ассоциации с научной фантастикой. Я думал исключительно о том, что свершалось перед моими глазами, Но меня скорее всего не было бы в этом месте в этот час и не ждал бы я этого события так исступленно, не будь я пропитан научно-фантастической литературой. Позже, спокойными вечерами, я мог вдоволь подумать о том, как именно научная фантастика влияла на мою душу на протяжении многих и многих лет, — и сделать на основе этих размышлений кое-какие обобщения.
Во времена, когда я рос и получал образование, никто и мысли не допускал, что жанр научной фантастики — это разновидность подлинной литературы. Перечитав горы критики о всех литературных прочих жанрах, я сделал вывод, что научную фантастику странным образом недооценивают, относятся к ней свысока, а если и упоминают в серьезных статьях, то, будто нарочно, обращаются к наихудшим образцам этого жанра, игнорируя все лучшее. Ужасно несправедливо, но так уж повелось…
Зато в последнее время положение заметно изменилось. И критики, и литературоведы уделяют научной фантастике все больше внимания. По-моему, это объясняется отчасти тем, что за последние годы появилось столько значительных произведений в этом жанре, — вкупе с прежними достижениями они не могли не вызывать профессий опального интереса у специалистов. Но главное объяснение, опять-таки по моему ощущению, заключается в том что те молодые люди, вроде меня, которые некогда чувствовали обиду за жанр научной фантастики, повзрослели, сделали академическую карьеру, и к их мнению начали прислушиваться. Поэтому, когда меня приглашают выступить перед высокоученой университетской публикой, делаю это с удовольствием — не только потому, что это как бы месть за те унижения, которые претерпела научная фантастика в прежние времена, но и потому, что мне приятно находиться в обществе людей, которые способствовали вхождению научной фантастики в литературу не на птичьих, а на законных правах.
Впрочем, это создает и некоторые проблемы для меня лично. Когда выходишь перед такой притязательной аудиторией, всякий раз надо сказать что-нибудь новенькое или хотя бы углубить старенькое. Стало быть, мне приходится самым тщательным образом следить за тем, какие эмоции вызывает во мне самом научная фантастика, а также снова и снова задумываться над тем, что вызвало к жизни этот жанр и не дает ему умереть. Когда меня попросили написать эту статью для журнала «Гэлекси», я решил впервые собрать воедино результаты моих долгих размышлений, вывалить их разом перед почтенной публикой — и будь что будет. Во-первых, мне самому интересно наконец упорядочить кучу своих мыслей и узнать, до чего я доразмышлялся в итоге. Во-вторых, отчего бы и мне не обронить словечко-другое касательно научной фантастики, благо моя капелька вряд ли будет замечена в море литературной критики — похоже, статьи и книги о моем любимом жанре уже давно превзошли длиной все научно-фантастические романы вместе взятые.
Зияющая, страстно ждущая заполнения ниша в моей душе, куда столь естественно лег исполинский «Аполлон» в тот день во Флориде, — эта ниша возникла в моей душе двадцатью годами раньше, когда я принялся читать рассказы о межпланетных путешествиях. Разумеется, не только эти рассказы формировали устремленность моих мыслей к неизведанному вне Земли, но именно эмоциональная заинтересованность, «задетость» являет собой прочнейший фундамент для мыслей, а поскольку большинство давних — любителей научной фантастики приобщились к ней ещё в нежном возрасте, для них самым привлекательным в НФ осталось именно то, что она продолжает будоражить в их душах определенные чувства. Что это за чувства, собственно говоря? Чистейшей воды эскапизм, бегство от реальности? Или неизбывная страсть к приключениям, вселенского масштаба? Или освежение подростковых фантазий в возрасте, когда этим фантазиям пора бы и поувять? Или все это вместе взятое? А может, ни то, ни другое и ни третье, а нечто четвертое или пятое?
Прирожденная страсть человека к чудесному имеет самое прямое отношение к нашей теме, и недаром я с давних пор отслеживал на всем поле литературы проявления этого общечеловеческого чувства, стараясь уяснить для себя его механизм. Острее всего моя собственная страсть к чудесному была удовлетворена в двух случаях: когда я читал произведения Антуана де Сент-Экзюпери о заре воздушных путешествий и рассказы Жака Кусто о его погружениях в подводный мир в самом первом батискафе. Мне бросилось в глаза, что оба поведали истории, по теме весьма близкие к научной фантастике. Это рассказы о проникновении в прежде совершенно неизвестный мир при помощи особых, придуманных и созданных человеком аппаратов. Самолет, батискаф и ракета — ведь цель у них одна; ввести человека в царство ещё не познанного.
