«Толстяк» над миром - Колупаев Виктор Дмитриевич (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Команда относилась к Дурашке с юмором, не травила его, не смеялась над ним. Разве что Звездочет, Советник, да сам Тактик иногда говорили: «Что-то ты, Дурашка, давно не работал» — и совершали какое-нибудь нарушение правил внутренней дисциплины, за что Дурашку немедленно отправляли в карцер. Но он не обижался. Ведь это действительно было его работой! Случалось, что в карцере поселялся еще кто-нибудь из команды. Звездочет молчал, не опускаясь до разговоров с Офицером для Наказаний, Советник всячески старался вывести его из терпения, Оружейник тоже молчал, но не так, как Звездочет. Молчание его было легким, приятным. Бунтарь беседовал с Дурашкой как равный с равным, сообщал ему много любопытных фактов, которые откладывались в сознании Дурашки не в виде знаний, а в виде настроений и чувств. Дурашка искренне сочувствовал попавшему в карцер. В таких случаях ему казалось, что он плохо выполняет свою работу.
Вот и в этот раз, когда в карцер вошел Бунтарь, Дурашка застыдился, покраснел от огорчения. Но Бунтарь никогда не принимал сочувствии. Его радовало пребывание в карцере.
— Ну что? Займемся обучением? — спросил он просто.
Дурашка всегда был рад слушать его. Бунтарь заговорил о Планете. О том, что она, наверняка, населена разумными существами. Пофантазировал по поводу их вида и образа мышления. Посожалел о бессмысленном уничтожении неизвестного тела в космосе. Все разговоры в карцере прослушивались специальным устройством. Но вторичное наказание за один и тот же проступок не полагалось и поэтому Бунтарь говорил не таясь.
Они знали, что «Толстяк» совершил посадку на поверхность Планеты. По вибрации и гулу догадались, что бомбарды начали обстрел.
Время шло. Дурашка, случайно подойдя к двери, обнаружил, что она не заперта. Это его озадачило. А в голове Бунтаря мгновенно созрело решение: нужно бежать. Бежать, чтобы предупредить планетян о том, что их ждет в случае контакта с «Толстяком» и что ждет Планету, если такой контакт не состоится. В существовании на Планете разумных планетян он не сомневался. Дурашка вдруг почувствовал, что Бунтарь давно ждал такого случая. Побег с «Толстяка» был для Бунтаря решенным делом. И вот случай представился.
Сердце Дурашки радостно забилось, когда Бунтарь предложил бежать вдвоем. Это было как отдых после работы. Он не сомневался, что через несколько часов их поймают и снова посадят в карцер. Но отдохнуть хотелось очень.
По странному стечению обстоятельств люк крейсера тоже оказался открытым и никем не охранялся. Дурашке это показалось смешным, ведь он знал о ночном патруле. Какой смысл было охранять открытый корабль? Но Бунтарь спешил уйти подальше от крейсера. Необходимость встречи с планетянами гнала его вперед.
Сначала беглецы крались по каменистому плато незамеченными. Потом на верхушке «Толстяка» зажегся прожектор, лучи из арбалетов пронзили воздух, цокот копыт скакунов надвинулся на них, но беглецы все же проскочили к обрыву. Только Дурашке вдруг показалось, что все это не очень смешно. Какая-то боль, тоскливое предчувствие сдавили ему сердце. Но впервые за весь рейс ему не хотелось возвращаться в карцер, и он бросился по камням через ручей… А потом сзади раздался крик, и Дурашка понял, что Бунтарь мертв. И говорливый ручей вдруг навсегда отрезал Дурашку от «Толстяка». Что-то мгновенно прорвалось в его сознании, еще неопределенное, неясное, но новое, незнакомое, это и обрадовало его и испугало. И страшный, звериный крик вырвался из его груди:
— Га-а-а-а-а-ды!
Никогда ранее он не смог бы так закричать. И слово-то такое не могло прийти ему в голову! Дурашка упал, забился головой о камни, заплакал, застонал. А те, преследователи, находились от него всего в каких-нибудь двадцати метрах, но почему-то не решались переходить ручей… Дурашке вдруг так захотелось умереть! Но смерть Бунтаря настойчиво влекла его к действию, и он встал и начал осторожно удаляться от ручья.
8
Тактик дрожал от страха, когда вошел в отсек управления. Такого еще не было за всю историю полетов «Толстяка». Убит свой! Пусть и Бунтарь, пусть и нечаянно. Но свой, свой! Да, Бунтарь достукался до того, чтобы закрепить за собой место в карцере пожизненно. Бунтарь был достоин самых суровых наказаний. Но ведь не смерти же… Прощай, так удачно начавшаяся карьера! Черт дернул Бунтаря попасться на мушку арбалета!
— Доложить результаты ночного патруля! — приказал Стратег, позевывая.
— Враг отбит! — отчаянно крикнул Тактик. — Но… но с потерями с нашей стороны.
— Велики ли потери? — Видно было, что Стратег отчаянно боролся со сном.
— Убит Бунтарь…
— Этого следовало ожидать. Он всегда имел обыкновение лезть на рожон.
Нет, Тактик еще не докатился до такой степени, чтобы врать Стратегу.
— Стратег, — сказал он, — произошло страшное недоразумение. Бунтарь попал под луч моего арбалета. Я не хотел, я не знал…
— Кто просил его лезть на мушку? — удивился Стратег. Борьба его со сном, кажется, проходила успешно. — И как он вообще попал в ночной патруль? Ведь он сидел в карцере!
— Он не был в патруле. Бунтарь и Дурашка бежали из карцера.
— Бежали!
— Да, Стратег. В ночном переполохе и был убит Бунтарь. Дурашка удалился в неизвестном направлении. Преследовать его ночью по вражеской территории мы не решились.
— Ну, Дурашка сам придет, — сказал Стратег. — Захочет есть и обязательно придет. С него спрос небольшой. Но каков Бунтарь! А?
Тактик понял, что" грозы не будет. Нужно, не теряя времени, переходить в атаку.
— Стратег, — начал он, — враждебность планетян очевидна. Мы не могли превратить в пар ни одного камешка. Кто-то открыл дверь карцера. Я не могу предположить, что это сделал кто-то из команды «Толстяка». Открытым оказался и люк крейсера. И это в то самое время, когда мы предпринимали все усилия, чтобы враг не смог прорваться в корабль!
— В надежности команды сомневаться не приходится. Даже Бунтарь не пошел бы на предательство.
— Стратег, я заметил нехорошие веяния среди команды.
— Какие же?
— Оружейник не верит, что мы окружены врагами. Более того. Планета ему нравится, он даже жалеет ее!
— Ну и Оружейник! В карцер? — спросил у кого-то Стратег. Но Советника рядом не было.
— Оружейника в карцер! — гаркнул Тактик.
— Да помолчи ты, — недовольно поморщился Стратег. Тень мелькнула за его спиной, и Стратег принял решение: — Оружейника в карцер не препровождать… И все же, если попытаться перебрать команду… Вдруг среди нас предатель?
— Нет, Стратег, нет! — закричал Тактик. — Все, что угодно, но только не это. Нам хватает внешних врагов.
— Шкипер? — все же предположил Стратег. — Что в это время делал шкипер?
— Не могу знать, Стратег.
— Звездочет?
— Звездочет, Оружейник, Советник, Лекарь и я были в ночном патруле.
— Значит, эти пятеро отпадают. Канонир?
— Канонир непрерывно производил обстрел Планеты и не отлучался от бомбард.
— Кто там еще у нас? Стряпух? Что делал Стряпух?
— Стряпух готовил стол на тринадцать персон.
— Хорошо! Умелец?
— С Умельцем какая-то странность, Стратег. Он не был в ночном патруле. Но потом откуда-то появился, кричал: «Не стрелять!» Пытался выбить меня из седла своим скакуном, но сам пал жертвой провокации.
— Неужели он?
— Тогда зачем ему было вести себя так вызывающе? Он знал, где дежурил патруль, и мог увести беглецов незаметно.
— Кто еще?
— Неприметный, — прошептал Тактик.
— Тс-с… Тише ты! — испугался Стратег.
— Прошу прощения! Остаешься еще ты, Стратег.
— Ну я карцер и люк «Толстяка» не открывал. Это уж я знаю точно!
9
Стряпух расставил на столе в кают-компании тринадцать приборов. Он знал, что суп ему сегодня не удался, но надеялся, что никто не обратит на это внимания. Попробовали бы они сами отвешивать специи необходимыми порциями, когда весь корабль сотрясается от выстрелов.
