Костяной Дом (ЛП) - Лоухед Стивен Рэй (книги бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗

Кит дернул шнурок, и тот не столько порвался, сколько рассыпался в пыль. Он смахнул остатки и, затаив дыхание, поднял верхнюю деревянную пластинку. Под ней, прикрытый тонким квадратом льняного полотна, как редкий лист в альбоме натуралиста, лежал небольшой пергамент. Время истончило его так, что он просвечивал. Кожу, тонкую, как паутинка, и хрупкую, как крылья жука, покрывала россыпь прекрасно видимых символов темно-синего цвета.

При виде этого пергамента все сомнения Кита исчезли, словно роса под лучами солнца. Кит понял, что перед ним Карта на Коже.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Язык ангелов

ГЛАВА 21, в которой научное исследование приносит странные плоды

Дуглас Флиндерс-Питри стоял под мокрым карнизом, наблюдая за служанками с ведрами молока на коромыслах, спешащих к дверям гостиницы колледжа; за торговцами скобяными товарами, предлагавшими вертела и канделябры; смотрел, как по площади спешат булочники с подносами свежего хлеба на головах; продавцы в ветхих киосках торговали свечами, лентами, тканью, сыром и специями. Мясник, работающий в задней части своего чуланчика, разделывал тушу по требованию клиента; продавец пирогов с ручной тележкой громко расхваливал свой товар; фермер с парой связанных цыплят проталкивался сквозь толпу; ну чисто живой этюд к картине Брейгеля.

Как в такой обстановке студенты могли хоть что-то усвоить из слов профессора, сидящего в двух десятках шагов от него, Дуглас не понимал. Однако лектора суета ничуть не смущала. Высокий и худощавый, он стоял за деревянной кафедрой прямо на улице, и на чистой латыни втолковывал что-то слушателям. Студенты в синих и зеленых мантиях сосредоточенно внимали. Вокруг расположились бездельники, тоже слушавшие профессора, хотя по их лицам видно было, что они не понимали ни слова. Немало горожан тоже стояли полукругом, иногда выкрикивая шутливые ответы на риторические вопросы, заданные прославленным учителем.

Дуглас пришел повидаться именно с этим профессором. Ради этой встречи он совершенствовал свою латынь, тщательно подбирал гардероб, изучал историю, нравы и обычаи, характерные для середины 1200-х годов. Подтянутый мужчина средних лет с серьезным лицом и высоким лбом был не кто иной, как Роджер Бэкон

— доктор, профессор, ученый и теолог — светило науки во многих областях: в анатомии, медицине, алхимии, философии и теологии. Темные волосы коротко пострижены, как и следует священнику его ранга, коричневая ряса францисканца, поношенная, с обтрепанными краями и рукавами, была чистой, а плетеный шнурок, исполняющий роль пояса, был аккуратно завязан.

В какой-то момент несколько молодых людей протиснулись вперед и начали передразнивать профессора. Дуглас сообразил, что горожане, как, собственно, и во все времена, испытывают зависть и настроены враждебно по отношению к представителям научной элиты. Грубые деревенские парни инстинктивно чувствовали, что и власть имущие с недоверием относятся к ученой братии. Что уж говорить о профессоре, чье поведение никак не вписывалось в рамки общепринятого, особенно если учесть некоторые его странные эксперименты. С точки зрения общественного мнения, уважаемый в научных кругах ученый был не то чудаком, а то и вовсе дураком набитым.

Возмутители спокойствия довольно неуклюже попытались прервать лекцию, но тут появились два здоровенных судебных стражника с длинными пиками, и увели смутьянов с собой. Порядок был восстановлен, лекция под открытым небом продолжалась. Дуглас старался внимательно слушать. Латынь монаха была совершенной — беглая и плавная, красноречивая и изящная, отшлифованная годами схоластических диспутов, она изобиловала незнакомыми Дугласу терминами, так что он с трудом улавливал смысл речи Бэкона. Однако студенты его понимали, вернее, понимали язык, а вот понимали ли они суть высказываний, неизвестно. Насколько разобрал Дуглас, монах говорил о природе вселенной и месте разума в формировании человеческих представлений о действительности.

Наверное, он излагал интересные мысли, но недавно приобретенных знаний хватало Дугласу только на то, чтобы понять общую тему лекции; следить за нюансами речи профессора уже не получалось. Впрочем, он не для этого прибыл на встречу. Перед ним стояла куда более важная задача.

— Снайп! А ну-ка прекрати! — прошипел Дуглас. — Брось немедленно! — Его вздорный помощник подобрал в канаве гнилую грушу и с интересом ее рассматривал. — Брось сейчас же!

Парень, продолжая сжимать грушу так, что по рукам струился сок, злобно взглянул на хозяина, но все-таки бросил фрукт. Груша с глухим шлепком упала на землю; Снайп с неожиданной яростью втоптал ее в землю и выпрямился, сердито оглядев толпу вокруг.

— Вот, молодец, — похвалил его Дуглас. — Мы тебе кота найдем, попозже.

Лекция подошла к концу, студенты по двое и по трое начали расходиться, тут же растворяясь в толпе на городской площади. Некоторые задержались, чтобы задать вопросы, и Дуглас переждал, пока закончатся и они. Дождавшись, пока отошел последний студент, он подошел к профессору.

— Pax vobiscum, Magister Bacon

, — сказал он, снимая круглую монашескую шапочку и совершая отработанный почтительный поклон. — Deus vobis .

— Quis est

? — спросил ученый. Бросив взгляд на одежду Дугласа, он произнес: — Бог с тобой, брат.

Дуглас назвался заезжим священником, ищущим ответа на один научный вопрос.

— Не могу ли я проводить вас и по дороге спокойно обсудить мою проблему?

— Я бы с радостью согласился, — ответил мэтр Бэкон, — но, увы, у меня слишком много обязанностей, а я пока не нашел способ растягивать время, чтобы вместить их все. Поэтому с сожалением вынужден отклонить твое предложение сопровождать меня, каким бы заманчивым оно ни было.

— Понимаю, — покивал Дуглас, ожидавший подобного ответа. — Я ни в коем случае не хотел бы множить ваши заботы, Бог свидетель. Однако вдруг вам интересно будет узнать, что родом я из аббатства в Тинтерне. Там мне в руки попала весьма странная рукопись, причем обнаружил я ее тоже довольно странно. — Домашняя заготовка сработала. Он увидел, как в темных глазах профессора вспыхнуло любопытство. — Некоторые из моих братьев считают, что кроме вас никто не сможет ее прочесть.

— А что вы можете о ней рассказать? — спросил Роджер Бэкон, потирая тыльную сторону ладони?

— Очень мало, сэр. Видите ли, она написана на языке, который никто раньше не видел. По крайней мере, никто из наших лучших ученых.

— Ну что же, друг мой, поздравляю, — объявил профессор, склонив голову набок. — Тебе удалось меня заинтриговать, а это, Христос свидетель, в последнее время случается все реже. Заходи сегодня вечером к «Медведю», поужинаем вместе. Он указал на постоялый двор невдалеке. — У меня там стол, и для тебя местечко найдется. — Профессор скептически посмотрел на молодого сопровождающего Дугласа. — И твоему помощнику тоже, конечно. Привет тебе, сын мой. — Однако присмотревшись к юноше повнимательнее, Бэкон перестал улыбаться.

— Он немой и не разговаривает, — сообщил Дуглас, похлопав Снайпа по огромной голове. — Благодарю, мастер Бэкон. Тогда до вечера.

— Бог с тобой, друг, — ответил профессор, отходя.