Люди и ящеры - Барон Алексей Владимирович (читать книги без сокращений txt) 📗
Сбоку послышалось деликатное покашливание.
— Доброе утро, монсеньор. Он скосил глаза.
— А, Фердинанд! Доброе утро.
— Рад, что вы меня узнали, вчера мы расставались в сумерках.
— Мне кажется, я видел вас при разном освещении. Не только в сумерках.
— Так и было. Я не помешал? — Да нет. Наверное, давно пора вставать?
— Не обязательно. Зависит от вашего настроения, монсеньор... Не будет ли нескромно с моей стороны спросить ваше имя, монсеньор?
— Не будет. Меня зовут Шегеном. Если не ошибаюсь.
— Шеген — де?
— Что — де?
— Откуда вы, сударь?
— А! Понимаю. Можете звать меня Шегеном де Альбасете, если это необходимо.
Безукоризненно одетый Фердинанд наморщил лоб под безукоризненной прической.
— Альбасете? Наверное, это очень далеко.
— Боюсь, что так. Вот ведь занесло... Как я к вам попал?
— Вы были в плену у ящеров, насколько мне известно.
— Погодите... да, какие-то рептилии вспоминаются.
— Как вам удалось бежать?
— Не помню.
Тут в разговор вмешался румяный невысокий человек в пенсне.
— Не все сразу, дорогой Фердинанд! Доброе утро, монсеньор де Альбасете. Позвольте представиться: лейб-доктор Антал Петроу.
— Лейб-доктор? Ах да, понимаю. Что ж, очень приятно.
— Позволите вас осмотреть?
— Я все еще болен?
— Думаю, что нет, раз об этом спрашиваете. Но порядок есть порядок. Устав у нас такой.
— Устав? — Монсеньор де Альбасете явно услышал очень знакомое слово. — Устав — дело святое. Что ж, действуйте.
— Вот и чудесно. Будьте добры, покажите язык. Только не поймите меня превратно, прошу вас!
Пациент усмехнулся и высунул язык.
— Тэ-эк. Еще раз, будьте добры. Благодарю. А теперь следите за кончиком моей палочки. Нет, нет, голову поворачивать не надо
Шеген скосил глаза. Доктор тут же повел палочку в противоположном направлении.
— Чудесненько. Нистагма больше нет.
— Что такое нистагм?
— Нарушение регуляции глазных мышц. Такое бывает, когда мозг... гм, не совсем в порядке. Еще раз посмотрите на палочку, будьте добры.
— Странные у вас методы обследования.
— Вы считаете? — вежливо поинтересовался доктор. Обследуемый пожал плечами.
— Это вы распорядились посадить меня на цепь? Доктор покаянно развел руки.
— Уж простите. Но я до сих пор не уверен, что вы умеете летать.
— Я так говорил?
— О да. И пытались доказать. Правда, при этом требовали какой-то пульт.
— А пульт нашли?
— Никто не знает, что это такое. У нас пульты не водятся.
— Жаль.
— Что поделаешь, — огорченно вздохнул доктор Петроу. — Вы будете еще пытаться взлететь?
— Нет. Без пульта не могу. Доктор быстро заглянул ему в глаза.
— Да? Вот и славно. Если вас не очень затруднит, станьте вот так. Зажмурьтесь, пожалуйста, а руки вытяните вперед. Это называется позой Ромберга...
— Позой кого?
— Ромберга.
Монсеньор де Альбасете весьма удивился.
— Он что, первый принял эту позу, Ромберг?
— Вероятно. В некотором роде... Только это было еще там. — Где?
— Ну там... не здесь. О! Отлично. Сейчас я буду колоть вас иголкой, уж извините. Больно? — Еще бы! У вас, вероятно, диагностера тоже нет?
— Боюсь, что так. Ни пульта, ни диагностера в замке нет, — с огорчением сказал доктор, продолжая орудовать иголкой. — Вот когда я колю справа и слева, ощущения одинаковые?
— Да. Одинаково неприятные.
— Извините за беспокойство, монсеньор.
— Не за что. Устав. Меня беспокоит другое. -Что?
— Как вам сказать...
— Да как нужно, так и говорите.
— Хорошо. Тогда ответьте, вы имеете право на откровенность?
— Э-э, сударь, не требуйте откровенности от врача.
— Поразительно! Вы честно сознаетесь, что не будете говорить правды?
— Отчего же? Буду. Но не всю.
— Устав?
— Устав, молодой человек. Но вот вам лучше говорить всю правду.
Шеген молча поднял брови.
— О здоровье, только о здоровье! — смутился доктор. — Сколько вам лет, кстати?
— Вас интересует биологический возраст?
— Разумеется. А какой еще бывает?
— Релятивистский.
Доктор озадаченно поправил свои стеклышки.
— Ретили... рептили... нет, не надо. Просто скажите, сколько вы прожили на самом деле.
— Триста девятнадцать геолет. Доктор секунду молчал.
— М-да... Триста девятнадцать. Я правильно понял?
— Вас это удивляет?
— Немного.
— Почему? Лично вы выглядите лет на двести постарше. Я не ошибаюсь? Доктор совсем снял пенсне.
— Да, я человек не первой молодости, — уклончиво сказал он. — Ну-с, ваша физическая форма весьма прилична.
Шеген усмехнулся.
— А психическая?
— Полный порядок, полный. Но если будут беспокоить голоса — я в вашем распоряжении.
— Не понял. Какие еще голоса?
— У нас, знаете, сложно отличить галлюцинацию от реального привидения.
— Простите. Вы это всерьез? Про привидения?
— Про реальные?
— В каком смысле реальные? Доктор вздохнул.
— В том смысле, что на самом деле водятся. И поверьте, они куда меньшая редкость, чем пришельцы... оттуда.
— Откуда?
— Оттуда. — Доктор поднял глаза к потолку. — Из космоса. Вы то есть, монсеньор. Признаться, лично я имею честь впервые... Привидения же показываются не часто, но... вполне.
— И что они собой представляют?
— Ничего особенного. Туманны, но от ветра не колышутся, а на свету бледнеют. В общем, все как полагается.
— Чем же реальные привидения отличаются от прочих собратьев по цеху?
— Они материалисты.
— Ого! Кто, привидения?
— Реальные привидения. Шеген рассмеялся.
— А, ну да. Реальные.
— Очень эрудированные бестии, монсеньор. Об антибиотиках мне много порассказали. Пару раз диагноз помогли установить. И все — правда. Листериоз! Заочно, без осмотра больного. Представляете? Даже свою бестелесность умудряются объяснить. Правда, предпочитают называть себя не привидениями, а какими-то голыми граммами
— Да? Любопытно. Хотелось бы побеседовать.
— Рано или поздно придется. Добрый совет: не подавайте виду, что обескуражены. Иначе...
— Что, набросятся?
— Хуже, сударь.
— Кровь высосут?
— Много хуже. Насмешек не оберешься. Любят они позабавиться над смертным. Особенно одна вредная старуха.
— Вы меня озадачили.
— Вы меня — не меньше. Триста девятнадцать лет..,
— Земных лет. Быть может, на Терранисе...
— Да нет, примерно то же самое. Разрешите откланяться?
Задумчиво поглаживая лысину, господин доктор удалился. Но после него Шегена посетили господа цирюльник, сапожник, портной. Каждый делал свое дело с превеликим старанием, поэтому порядком надоели.
— А тупейный художник не ожидается? — с опаской поинтересовался Шеген.
— Что вы, сударь, — удивился Фердинанд. Потом, не удержавшись от некоторого высокомерия, заметил: — Вероятно, до ваших владений мода доходит с запозданием.
— Вы думаете? — усмехнулся Шеген. Фердинанд спохватился.
— Либо наоборот. От вас к нам долго идет. Монсеньор де Альбасете неожиданно рассмеялся:
— Кошмар.
Видимо, не совсем еще пришел в себя.
— О, не расстраивайтесь, — великодушно сказал Фердинанд. — За нашим двором вообще трудно угнаться, но нравы терпимые.
— А кто гонится?
— Да все, — с гордостью сообщил Фердинанд. — Эмираты, Муром, Альбанис, Покаяна. Ну и Шевцен, разумеется. Да что — Шевцен! Из-за океана приплывают пиратские маркизы. Платят горстями золота. Представляете? — Пытаюсь, дорогой Фердинанд. Вероятно, мне повезло, поскольку я оказался в... а как называется ваше государство?
— Поммерн, монсеньор. Конечно, повезло. И дело тут вовсе не в моде. Окажись вы, например... Впрочем, его высочество ждет вас ко второму завтраку. От него все и узнаете. Изволите принять предложение?
— Очень даже изволю.
— Прошу вас.
— Интересно, а если бы не изволил? — спросил Шеген. Фердинанд предупредительно придержал дверь.
