Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Поэтому мне страшно, хотя никто не стреляет в меня сейчас, как тогда, за две недели до моего прибытия в Японию, куда меня направили на отдых и лечение и где я увидел Токийский залив. Когда же это было? Да, двенадцать веков назад. Недолгий срок: всего лишь жизнь!
…Я улетел в самый темный предрассветный час, ни с кем не прощаясь. Правда, я помахал рукой неясной фигуре в контрольной башне, и фигура помахала мне в ответ, когда, припарковав свой багги, я пересекал взлетное поле. Но для него я тоже был только смутным силуэтом. Я нашел док, где прильнул к плитам покрытия силуэт «Модели-T», поднялся на борт, уложил вещи и посвятил полчаса проверке бортовых систем. Затем я вышел наружу, чтобы осмотреть фазоизлучатели. Я закурил мятную сигарету.
Небо на востоке пожелтело. Из-за далеких гор на западе докатился раскат грома. По небу ползло несколько тучек, и звезды все еще цеплялись за выцветшее ночное небо. Теперь они больше исходили на капли росы, чем на конфетти.
«Нет, — подумал я, — сегодня этого не случится».
Запели птицы. Откуда-то появился серый кот, потерся о мою ногу и удалился в сторону птичьих голосов.
Бриз сменил направление, теперь он дул с юга, просачиваясь сквозь шелестящий фильтр леса на дальнем конце поля. Ветер нес утренние запахи влажной земли и живой листвы.
Когда я в последний раз затянулся сигаретой, небо уже порозовело. Большая голубая птаха села на мое плечо. Я пригладил ее хохолок и отправил своей дорогой.
Я шагнул к кораблю…
Носок ботинка зацепился за торчащий из плиты болт, и я едва не упал. Но ухватился за распорку. Все-таки я упал на одно колено. И не успел подняться, как маленький черный медведь уже лизал мне лицо. Я почесал его за ухом и погладил по голове, потом хлопнул по огузку и встал на ноги. Медведь повернулся и направился в лес.
Я попытался сделать еще один шаг, но тут оказалось, что мой рукав зацепился в том месте, где распорка пересекалась со стойкой.
Пока я освобождал рукав, на плечо мое села еще одна птица, а целая стая их неслась из леса. Сквозь крики птиц я услышал новый раскат грома.
Все-таки это началось. Я как угорелый бросился к кораблю, едва не споткнувшись о зеленую крольчиху, сидевшую на задних лапках у люка и следившую за мной розовыми близорукими глазами. По плитам люка ко мне заскользила стеклянная змейка, прозрачная и сверкающая.
Я забыл пригнуться, стукнулся головой о верхний край люка и отшатнулся. За лодыжку меня охватила русошерстная обезьянка, подмигивая мне голубым глазом.
Похлопав ее по макушке, я высвободился. Обезьянка оказалась сильнее, чем я предполагал.
Я проскочил в люк, но крышку заело.
К тому времени, когда я наладил крышку, пурпурные попугаи выкрикивали мое имя и стеклянная змейка пыталась пробраться на борт.
Тогда я нашел электровзвод и воспользовался им.
— Ну ладно, черт рас побери! — прогремел я. — Я улетаю! До встречи! Я вернусь!
Засверкала молния, грянул гром — в горах начиналась гроза, и она двигалась в мою сторону. Я освободил крышку люка.
— Уходите с поля! — прокричал я и захлопнул крышку.
Я задраил ее намертво, плюхнулся в кресло управления и задействовал все системы.
На экране я увидел, как уходят звери. Через поле протянулись клочья тумана, и первые капли ливня застучали по корпусу.
Я поднял корабль, и началась гроза.
Я миновал ее, вышел из атмосферы и лег на нужную орбиту, чтобы установить курс.
И так вот каждый раз, когда я покидаю Вольную, а покидать ее я стараюсь незаметно, без прощания. Но у меня ничего не выходит.
Как бы то ни было, а приятно чувствовать, что тебя где-то ждут…
В соответствующий момент я покинул орбиту и начал удаляться от Вольной. Несколько часов подряд меня мутило и руки ходили ходуном. Я выкурил слишком много сигарет, и во рту пересохло. Там, на Вольной, я отвечал за целый мир, и целый мир хранил меня. Теперь я сам выходил на большую арену. На какой-то миг я и в самом деле решил вернуться домой.
Потом я вспомнил о Кати и Марлинге, о Рут и Нике — давно умершем карлике, и о брате Чаке и, ненавидя самого себя, продолжал приближаться к точке фазоперехода.
Это случилось внезапно, едва только я вошел в фазу и корабль переключился на автопилот.
Я начал хохотать, и чувство пренебрежения опасностью охватило меня совсем как в старые времена.
Ну и что, если я погибну? Для чего необычайно важного я живу? Развлекаться с наемной куртизанкой? Черта с два! Рано или поздно, все мы попадем в Токийский залив, не исключая меня самого — это я прекрасно понимаю. Пусть лучше костлявая старуха настигнет меня на пути к чему-то хоть в малой доле благородному. Это лучше, чем, подобно цветку в кадке, дожидаться, пока кто-то не вычислит способ прикончить меня в собственной постели.
И тут на меня нашло…
Я затянул старую литанию, написанную на языке более древнем, чем человечество. Впервые за многие годы я пел ее, потому что впервые за многие годы мне этого хотелось.
Казалось, свет в кабине померк, хотя я знал, что светильники горят как всегда ярко. Казалось, что указатели приборов на панели управления уплыли в даль и превратились в горящие глаза ночных хищников, следящих за мной из темноты леса. Мой голос теперь как бы уже не принадлежал мне и звучал как голос другого человека, сидящего передо мной. И в своем сознании я последовал за ним.
Потом к пению присоединились другие голоса. Мой голос вскоре исчез, но остальные продолжали звучать, слабые, высокие, замирающие, будто несомые бесплотным ветром. Они едва доносились до меня, почти никуда не звали. И вокруг были еще голоса, и, не приближаясь и не удаляясь, где-то впереди брезжило слабое зарево, как закат в пасмурный день. Я понимал, что все это мне только снится и что я могу проснуться, если захочу.
Но я не хотел. Я двинулся на запад.
Через некоторое время я оказался на гребне утеса и дальше идти не мог. Надо мной было бесцветное, как в сером сне, небо, передо мной была вода, водное пространство, и я не мог его пересечь. Вода тоже была бесцветной, но иногда вдруг вспыхивала искрами, туманные видения то появлялись, то исчезали над волнами, и вдали от места, где я стоял, вытянув одну руку, там, где скала вздыбилась на скалу рядами промозглых террас, в окружении гранитных бастионов, где окутанные туманом башни указывали острыми пальцами в небо, в сердце айсберга из полированного эбена, я узрел источник пения, и холод тронул мне шею, и волосы, наверное, встали дыбом.
Я видел тени мертвых, то плывущие, как клочья тумана, то стоящие неподвижно, наполовину скрытые скалами. И я знал, что это мертвые, потому что среди них я видел карлика Пика и телепата Майка Шендона, того, что едва не поверг во прах мою империю и которого я прикончил собственными руками, и там же был мой старый враг Данго Нож. И Коткор Боджис, человек с мозгом компьютера, и леди Карли с Алгола, которую я любил и ненавидел.
И тогда я воззвал к тому, к чему еще надеялся воззвать.
Грянул гром, и небо осветилось и стало ярким, как озеро лазурной ртути. Я увидел на мгновение, как она стоит там, за пределом вод, в сердце темного острова, я увидел Кати, всю в белом, и наши глаза встретились, и она произнесла мое имя, но ничего больше, потому что снова грянул раскат и вместе с ним тьма окутала остров и фигуру, стоящую на утесе с протянутой рукой. Кажется, это был я сам.
Когда я проснулся, то едва мог сообразить, что же все это могло означать. У меня была одна догадка, но очень приблизительная.
Некогда я создал остров мертвых. Это была нелегкая работа. Так вот, всякий раз, когда мне думается о смерти, а это бывает часто, два видения сменяют друг друга в моем воображении. Первое — Долина Теней, большая, темная долина, бравшая начало меж двух серых скальных выступов среди ранних сумерек, постепенно все темневшая и темневшая и, наконец, превратившаяся во тьму межзвездного пространства, полную и беспросветную — без звезд, комет, метеоров и прочего…
