Журнал «Если», 1995 № 05 - Хигон Альбер (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
А сваливать было что. После такой чудовищной катастрофы миллионы людей во всем мире желали убедиться, что подобное могло случиться только в случае преступной халатности или непростительной ошибки.
Существует организация, занимающаяся предупреждением пожаров, но в Шатли не было ни одного ее представителя. К тому же в Шатли крупных пожаров практически не было. Поэтому и представители этой организации особенно нас не беспокоили.
За предотвращение пожаров в Шатли отвечала наша контора, но, наверное, мы не проявили достаточной жесткости…
Управление компанией было довольно тем, как работало наше отделение. Директорам нравилось, что целый город у них в кармане. Шатли приносил фирме больший доход, чем иные Крупные города. Все бумаги были в полном порядке, клиенты всегда оставались довольными.
Вот об этом наша компания, пожалуй, заботилась больше всего. Избави Боже потерять клиента, открыв путь другим страховым фирмам. Это означало, что клиенту всегда надо идти навстречу. И если бы мы настаивали на жестких противопожарных мерах, это было бы на руку нашим конкурентам.
Поэтому, хотя правила страхования никогда не нарушались по-крупному, по мелочи мне часто приходилось уступать. И наши условия действительно оказывались выгоднее, чем в любой другой страховой компании. Да и меры противопожарной безопасности мы разрешали выполнять не по полной программе.
Нет, я не был беспечным или бесчестным. Просто мои требования были менее жесткими, чем у других страховых фирм, — с ведома совета директоров.
Понятно, что после катастрофы благоволение совета улетучится, как дым пожара, стоит им узнать, какие невероятные суммы придется выплачивать компании: стоимость города, плюс страховки родственникам погибших. И хотя фирма будет в состоянии сделать это, дела ее пошатнутся. Из самого молодого и толкового менеджера компании я превращусь в полного идиота, по вине которого они оказались на грани разорения. Наверное, я стану известен как человек, ответственный за самые большие страховые выплаты в истории.
К тому же, как только газетчики пронюхают о том, какими методами мы вели дела, совет директоров мигом отречется от меня.
— Самое несправедливое, — подбросила щепочек Миранда, — это то, что тебе припишут и Тринити Холл. Некий чиновник из пожарной инспекции по фамилии Кристи осматривал здание год назад и составил отчет…
Я простонал. Я помнил об этом случае.
— Ты встретился с Кристи и показал ему заключение вашего собственного инспектора о состоянии противопожарной безопасности Тринити Холл. В нем говорилось, что, хотя здание и не отвечает новейшим требованиям и содержит в своей структуре много дерева, все-таки большая часть мер безопасности выполнена…
— Вполне достаточно, — пробормотал я. Теперь мне хотелось узнать о другом.
— Что произошло с тобой? — спросил я.
— Я выдержала и удар Грега, и купание в воде, хотя сильно нахлебалась. Потом течение вынесло меня к развалинам моста. Там я выбралась на берег. В кустах у меня на всякий случай был спрятан запасной костюм — я подозревала, что Грег собирается сделать что-то страшное.
— Что я никак не могу понять… — начал я и остановился. Я хотел сказать, что не понимаю, почему Грегу разрешили саботировать все, что делали остальные, почему Миранда и другие великаны вообще взялись за невероятно сложное дело, когда среди них находился такой безответственный тип, как Грег.
Но это была лишь одна из многих вещей, которые я не понимал. Мне хотелось задать так много вопросов, что я никак не мог выбрать какой-нибудь один.
Миранда, что было неудивительно, выглядела опустошенной.
Ее великолепное тело было в нескольких местах поцарапано, я уже не говорю о громадном синяке, оставшемся после удара Грега.
— Все-таки вы пришли из будущего, — сказал я.
— Из того, что вы называете будущим, — согласилась она. — А для нас оно настоящее.
— Это всего лишь игра слов.
— Нет. Время не может происходить одновременно. Написанного не воротишь, а перо идет дальше и дальше. Сейчас 2297 год.
— Это у вас — 2297-й.
— Нет, не у нас. Сейчас 17 апреля 2297 года, суббота. То, что произойдет после 17 апреля 2297 года — будущее, совершенно недоступное будущее. А до 2297 года находится частично доступное прошлое.
Ее уверенность ужасно разозлила меня.
— Вот это-то и делает всех вас такими жестокими и бесчеловечными: иллюзия, что ваше время — это единственное время, которое имеет значение.
Она была такой же непоколебимой, как палач святой инквизиции.
— Сейчас 17 апреля 2297 года. Когда я собрался возразить ей, она перебила меня.
— Вэл, ну подумай немного. Я родилась в 2267 году, а теперь я здесь. Нужно же было как-то попасть сюда…
Значит, ей было тридцать. Это удивило меня и в некотором смысле даже разочаровало. Ей могло бы быть от восемнадцати до восьмидесяти — судя по тому, что я о ней знал. Тридцать лет — этот возраст показался мне совсем неподходящим для Миранды. Это было слишком просто,
— Не имеет значения, — вздохнула Миранда, садясь на землю и прислоняясь спиной к механизму стасиса. — Ты хочешь и в то же время не хочешь знать. Ты думаешь, что хочешь узнать правду, а на самом деле, ты хочешь услышать то, что хочешь услышать.
— Нет, я хочу узнать правду, — возразил я. — Что все это значит? Это класс историков в колледже? В ее глазах промелькнуло удивление.
— Ты почти угадал, — признала Миранда. — Я учительница, а остальные ученики. Но это не просто класс. Мы должны сделать изменения.
— Изменения? Значит, ты совершила самоубийство? Изменить прошлое — ваше прошлое, если ты настаиваешь, — значит изменить все.
— Нет, — терпеливо продолжала объяснять она. — Время невозможно изменить в целом, но отдельные эпизоды нам вполне подвластны. Думай о времени, как о реке. Это ведь очень древняя идея — река времени. Но эту аналогию возможно продолжить и дальше. Перед тобой река, А вот 17 апреля 2297 года — запомни это. Так вот, предположим, что мы из 2297 года вмешиваемся в прошлое. Что произойдет?
— Ты перестанешь существовать, — ответил я. — Ты исчезнешь в мгновение ока, словно тебя никогда и не было.
— Нет, — возразила она. — Вспомни, прошлое есть река. Перекрой реку — и что произойдет? Немногое. Река течет в море. Перегороди ее, и она просто изменит русло. И будет продолжать течь в море — разве можно представить себе что-нибудь другое? И если исключить непредвиденные обстоятельства, рельеф местности постепенно заставит реку вернуться в прежнее русло. Она потечет так, словно никогда его и не покидала.
Миранда немного помолчала, а потом добавила:
— Я это хорошо знаю, ведь уже не один раз мне доводилось поступать подобным образом.
— Ты уже это делала? Изменяла прошлое? Так какого рода изменения вы делаете? — резко спросил я. — И как вы узнаете, что они, в конечном счете, произошли?
Она улыбнулась и снова присела на землю. Однако беспокойство не покидало Миранду. Она была чем-то встревожена — чем-то гораздо более важным, чем Большой Пожар в Шатли, который для нее и в самом деле был лишь эпизодом истории.
— Всякий, кто перемещается во времени, помнит все, что с ним происходило, — сказала она. — Ты ведь уже знаком с временной петлей. Ты знаешь все; события, какими они были в первом варианте, новый вариант и последствия.
Джота и ты вошли в лагерь, он дрался на дуэли и был убит. Потом он был отброшен назад и пережил другой вариант будущего. Однако все происшедшее осталось в ваших воспоминаниях.
— Что мы изменяем? — продолжала Миранда. — Извини, Вэл, но я не могу ответить на твой вопрос. Ведь все изменения касаются твоего будущего. Это самая далекая точка, в которой разрешены изменения…
— Значит, вы получаете разрешение? Ваш парламент или сенат, или что там еще, хладнокровно решает играть с…
— Подожди, пожалуйста, — она положила на мою руку свою ладонь. Успокойся. Теперь ты уже знаешь достаточно, чтобы я могла рассказать тебе прямо, зачем мы прибыли сюда, что собирались сделать и как добивались результата. Мы пришли сюда, чтобы спасти двоих людей, — сказала Миранда. Один из них Гарри Карсвелл… По правде говоря, он не погиб в прежнем варианте пожара. В противном случае, мы никогда бы не узнали о нем. А произошло следующее: он выжил, но на всю жизнь остался инвалидом — с разумом гения, но гения ущербного, злого. Мы верим, что, спасая его, мы сумеем избежать… — Она замолчала. — Нет, я не буду рассказывать тебе о нашем времени — твоем будущем. Никто не должен знать своего будущего. Могу лишь сказать, что ваш мир будет гораздо лучше, если Гарри Карсвелл не станет в нем гением зла. Кроме того, мы спасли его родителей, Джила и Барбару, чтобы они могли жить с ним в нашем мире. В прежнем варианте прошлого они погибли в пожаре, и это тоже отрицательно сказалось на Гарри… Ты больше никогда не увидишь никого из них.
