Фантастика - Акунин Борис (мир книг .txt) 📗
Сергей заметил, что Алина подглядывает из-за ладоней, но всякий раз, когда Роберт смотрит в ее сторону, сдвигает пальцы.
Ну Робчик, ну проныра. Это он и у Марии таким манером в мыслях копался? Тогда нечего удивляться, что он сумел заморочить девочке голову.
– Вот, извольте.
Профессор показал темно-синюю папку с наклейкой:
– Что такое категория З/М? – нахмурился Дарновский.
– Зомбоид или мутант. Первыми занимаемся мы, вторыми – Санаторий. Гражданка Долина не наша, поэтому и отправлена туда.
Надо же, оказывается, ее фамилия «Долина». Красиво, особенно если ударение на втором слоге. А насчет имени…
– М.И.! Видал? – торжествующе сказал Сергей умнику, оттолкнув профессора обратно к стенке – чтоб до кнопки не дотянулся. – Я говорил, никакая она не Анна, а Мария. Съел?
– Какие зомбоиды, какие мутанты? – затряс головой Роберт, а от Сергея отмахнулся. – Сам ты Мария. Дай сюда.
Открыл папку, прочитал вслух:
– «Фамилия: Долина. Имя: Марианна. Отчество: Игоревна…»
Они переглянулись. Марианна, вот как ее зовут! То есть и Мария, и Анна…
Сергей тоже заглянул в досье.
После анкетных данных, толком прочесть которые торопыга Роберт не дал, пошли какие-то схемы, диаграммы, напичканные непонятными терминами отчеты и цветные фотографии. На фотки-то Сергей больше всего и смотрел.
Лицо Марии, то есть Марианны в фас, в профиль, сзади. Глаза закрыты, а волосы, чудесные волосы медового цвета обриты наголо. Ну, гады!
Хотя она и безволосой показалась ему ужасно красивой. Никогда бы не подумал, что обнаженная женская голова выглядит так беззащитно, так – ну да, сексуально, а чего такого?
– Зачем вы ее обрили? – нехорошим голосом спросил Роберт.
– Это необходимая процедура для ноографии, – непонятно ответил Петрович.
– А почему глаза закрыты?
– Усыпляющий укол.
Но были в папке и фотокарточки ее открытых глаз, правого и левого отдельно.
– Кстати, глаза у Марианны Игоревны необычные. Радужная оболочка в разном освещении меняет цвет, у нас даже возникли споры между собой, какой из оттенков базовый. В природе такое встречается крайне редко.
Хотел Сергей сказать, что глаза у Марии зеленые, но увидел следующий снимок и поперхнулся.
Она там была совсем голая: на спине, потом на животе.
Дальше шли сплошняком одни формулы.
– Вы тут ничего не поймете, – осторожно подглядел профессор. – Смотрите в самый конец.
На последней странице значилось: «13.05.90 в 15.15 отправлена в Санаторий с диагнозом “М”».
– Видите, я же говорил.
– Кто такие «полицаи»? – вдруг ни к селу ни к городу спросил Роберт. – Когда ваша помощница увидела нас в коридоре, ее первая мысль была: «Полицаи! Неужели ошибка диагноза?»
Илья Петрович молчал.
– Что вы с нами сделаете? Убьете? – дрожащим голосом спросила Алина.
– Будете вилять, точно замочим, – пообещал Сергей. – Спрашивай, Робчик!
И умник отчеканил:
– Вопрос первый: что такое «полицаи»? Вопрос второй: что такое «зомбоиды»? Вопрос третий: что такое «мутанты»? Вопрос четвертый: чем занимается Санаторий? Вопрос пятый: как туда попасть? Это первая порция. Хотите дожить до второй – отвечайте.
И щелкнул предохранителем. Лысый задрожал.
Если уж кончать, то лучше сначала блондинистую уродину, подумал Дронов. Она меньше знает, а Петрович пускай поглядит, что его ждет.
И Роберт, похоже, пришел к такому выводу.
– Нет, начнем с дамы. Лейдиз фёрст.
Перевел ствол на Алину.
Та быстро сказала:
– Илья Петрович обманул вас. Папка фальшивая. Ваша подруга здесь, на подземном этаже. В боксе.
Сергей вздрогнул, а Дарновский, молодчага, на нервы времени тратить не стал – резко повернулся к профессору.
Тот укоризненно пробормотал:
– Ах, Алина, Алина… – И медленно, неохотно кивнул.
– Ну-ка, встали, – страшно волнуясь, приказал Дронов. – Ведите!
Шли в таком порядке: впереди Петрович с Сергеем, сзади Роберт тащил под руку сникшую Алину.
Из коридора в подвал вела лестница, закончившаяся стальной дверью.
– Этот код я знаю, – сообщила блондинка – видно, очень уж ей умирать не хотелось.
Потыкала пальчиками, и массивная створка открылась. За ней был типа тамбур, длиной метра три, а потом еще одна дверь.
– Но второй код знает только Илья Петрович, – заложила начальника Алина.
– Петрович нам откроет, правда? – Сергей слегка двинул лысого локтем под ребра.
– Да-да, конечно, – пробормотал тот.
Он здорово нервничал – всё не мог попасть в нужные кнопки.
А Сергея трясло от возбуждения. Неужели сейчас он увидит Марию?
– Если вы, гады, с ней что-нибудь…
– Нет-нет, уверяю вас, она совершенно здорова!
Наконец-то.
Вторая дверь тоже открылась.
– Если позволите, я первый, – сказал профессор. – Тут нужно знать, где включается свет.
И шагнул вперед, в темноту.
Дронов хотел последовать за ним – вдруг сзади крик, грохот.
Обернулся, видит – Роберт согнулся пополам, а блондинистая тихоня с размаху рубит его ребром ладони по шее.
Пистолет упал на пол, Дарновский и вовсе скрючился в три погибели. Дернулся Сергей за иголкой, но Алина уже выпрыгнула назад, на лестницу и захлопнула за собой дверь. Повернулся в другую сторону – и успел увидеть, что вторая дверь тоже захлопывается.
Вот и Режим включился, да что проку?
Ломанулся Дронов в одну створку, во вторую. Куда там. Из гранатомета не прошибешь.
И все равно, рассвирепев, он раз за разом кидался на сталь, бил по ней ногами, кулаками – аж пена изо рта полезла.
Дарновский, одной рукой нянча зашибленный пах, другой – затылок, тягуче простонал:
– Угомониись ты, бульдоозер! В башкее отдаает. Не яасно, чтоо лии? Конеец нам. Сгореелииии…
Глава пятнадцатая
Ну вот мы и проснулись
Мелодия, как всегда, проснулась первой.
Сначала Роберт услышал ее мощное, торжественное рокотание, потом открыл глаза, увидел белый потолок и капельницу возле кровати, вдохнул специфический больничный запах и сказал себе: «Это я очнулся после аварии, со мной должно случиться что-то чудесное – я это твердо знаю».
Потер глаза, потому что изображение расплывалось и двоилось – гораздо сильнее, чем если он просто снимал очки.
Но лучше видно не стало. Тогда он повернул голову, увидел тумбочку и пошарил по ней рукой.
Очков не было. Разбились, что ли? Жалко, «Кристиан Диор» все-таки.
Странно. У меня очки «Кристиан Диор», а хожу в индийских джинсах за двенадцать рублей. Он наморщил лоб, мучительно приводя в порядок механизм мышления и памяти.
Привел.
Вспомнил.
Рывком приподнялся.
Зараза! Где очки? Ничего толком не разглядишь!
Близорукость у Роберта была не ужасная, минус два, вообще-то он более или менее мог обходиться и без очков, если, конечно, не вел машину. Но за время отключки его зрение катастрофически ухудшилось. Вместо окна он видел светлое пятно, вместо лампы под потолком – круг, а углы довольно просторной палаты (или камеры?) и вовсе расплывались.
Спокойно, сказал себе Дарновский. Нужно привести этот хаос в упорядоченное состояние. Восстанавливаем цепь событий.
Десятое мая – помню.
Сумасшедшую гонку по Артюховскому лесу, а потом через поле – помню.
Потом подслушал внутренний голос гаишника: «Они, блин, точно! Срочно по рации» и сообразил, что угнанная «нива» в розыске. Разбежались с Дроновым. Что после? Ах да, Нина.
Он поморщился.
Когда понадобилось найти какое-нибудь пристанище, так сказать, базу, Роберт поступил просто. Пошел в интеллигентное место, к театру на Таганке, дождался, когда в антракте публика выйдет на улицу подымить, и пошарил взглядом по глазам одиноких женщин. У одной прочел – на свой счет: «Смотрит на меня, вот бы подошел. Симпатичный, и кажется, не жлоб. Остынь, Нинок, тебе не светит». Все женщины вокруг, разумеется, казались ему поразительно некрасивыми, но эта и по стандартным понятиям была нехороша собой: полноватая, нос уточкой, не шибко ухоженная. В общем, типикал «старая-дева-синий-чулок». Он еще покрутился возле нее, дособирая информацию. Одинокая. Переводит с английского и репетиторствует. Неплохо зарабатывает. Живет одна. Мужика нет, и уже не надеется. Себя называет «Нинок».
