Карантин - Сиглер Скотт (читать книги полностью .TXT) 📗
— Насчет журналистов он тоже прав, — добавила Маргарет.
— Марго, что, черт возьми, с тобой происходит? — удивился Эймос. — Ты же врач. Помнишь фразу primum non nocere?
Монтойя глотнула. В переводе с латыни это означало «прежде всего не навреди». Фраза не являлась частью клятвы Гиппократа, но эти слова до сих пор вбивались в голову каждого студента-медика.
— Да, помню, — ответила она. — Но я помню и другую латинскую фразу — ту, которую мы обнаружили в спальне у Кьета Нгуена, в доме с мертвыми детьми. E pluribus unum. Помнишь?
Хант промолчал. Он отвел взгляд.
— Что это значит, Эймос? Скажи.
— «Из множества единство», — спокойно ответил он.
— Поэтому будем выполнять приказ, — сказала Маргарет. — Мы не станем звонить членам ее семьи. Надевайте костюмы. Надо пойти к ней и поговорить.
Облачившись в биозащитные костюмы, Маргарет и Эймос зашли в секционную. Воздухонепроницаемая дверь вела в проход, соединявший два трейлера. Свет лампочки над дверью сменился с красного на зеленый. Хант открыл замок и толкнул дверь, выйдя в коридор длиной четыре фута, завершающийся еще одной такой же дверью. Они должны были закрыть первую дверь и открыть другую, потому что, с одной стороны, это воздушный шлюз, а с другой — в проходе все равно не хватало места, чтобы открыть обе.
Когда наступало время переместить Маргомобиль в другое место, внутренняя часть коридора опрыскивалась хлорной взвесью из встроенных форсунок. Гич и Маркус разбирали соединяющий коридор — сворачивали его гармошкой — и закрепляли на кронштейне в Трейлере B. Потом закрывали внешнюю дверь, и Маргомобиль мог отправляться в путь.
Монтойя шагнула в проход. Хант заперся за ней. Лампочка над дверью в Трейлер B переключилась с красного цвета на зеленый. Эймос открыл проход, и они зашли туда вместе. До герметичной камеры, где томилась Бетти, оставалось всего четыре фута.
Девушка подняла голову, и у Маргарет едва не разорвалось сердце.
Левая часть лица была изуродована тремя гигантскими черными ранами. Одна рана находилась на скуле, другая затрагивала челюсть и часть шеи, а третья была в височной области. Последняя из ран подступала вплотную к темным волосам Бетти, когда-то очень красивым. Мокрые волосы прилипли к лицу и лбу, цеплялись за края металлической тележки.
Места разложения на лице представляли собой, видимо, главную опасность, но были не единственным предметом беспокойства. Тело ее было покрыто десятками темных круглых пятен размером с 10-центовую монету. Ее руки выглядели просто ужасно: половина кожи на них сморщилась и почернела. Из вен на ступнях торчало несколько иголок — это были два из немногих мест, где не было пятен.
Девушка вздрагивала от рыданий. Несмотря на то что она лежала связанной уже около шестнадцати часов, слезы у нее так и не кончились.
Маргарет и Эймос подошли к прозрачной стеклянной ячейке. Контроллер с плоским сенсорным экраном на двери служил беспроводным внутренним интерфейсом для всех систем, которыми была оборудована ячейка. Его можно было даже использовать в качестве пускового устройства для экстренной стерилизации. Стоило лишь набрать несложную комбинацию #5455, и каждый дюйм обоих трейлеров наполнялся смертоносной хлорсодержащей смесью.
Монтойя включила систему селекторной связи. Теперь они смогут услышать Бетти в своих наушниках, а их собственные голоса будут передаваться девочке через небольшие наушники в стеклянной ячейке.
— Привет, Бетти, — сказала Маргарет.
Девушка на секунду прекратила хныкать и сделала большой и глубокий вдох.
— Выпустите меня!
— Пока не можем, — ответила Маргарет. — Ты очень больна.
— Ничем я не больна, гребаные придурки! Что вы со мной сделали? Пожалуйста, позовите моего папу. Привезите маму. Прошу вас!
— Твой отец умер, — сказал Эймос.
Маргарет быстро нажала кнопку на сенсорном экране и отключила связь.
— Что ты делаешь?
— Как — что? Говорю ей правду.
Маргарет захотелось садануть его по губам.
— Эймос, мы должны заставить эту девушку говорить, а не вызывать у нее новую порцию истерических припадков.
— Маргарет, у меня тоже есть дочь-подросток, — нахмурившись, сказал он. — А у тебя нет. Поэтому не нужно меня учить.
У него был холодный взгляд. Такого выражения Маргарет раньше не видела. Хант принял все очень близко к сердцу, мысленно проецируя ситуацию, в которой оказалась Бетти, на собственного ребенка. Он дотянулся до кнопки и включил динамики в капсюле.
— Это правда, Бетти, — тихо сказал Эймос. — Твой отец мертв. Мне очень жаль.
Маргарет вдруг поняла, что девушка больше не кричит. По ее изуродованному лицу все еще катились слезы, но ее взгляд все-таки прояснился.
— Папа… мертв? Вы убили его?!
— Он умер на автомобильной стоянке. Никто не успел прийти к нему на помощь, — объяснил Эймос.
Бетти тихо застонала, потом через некоторое время успокоилась.
— Но я здесь торчу уже черт знает сколько времени, — воскликнула она, то и дело всхлипывая. — Почему же никто до сих пор мне ничего не сказал?
— Потому что никто не знал, как ты сможешь это перенести, — ответил Эймос. — Тебя считали совсем ребенком. Мне очень жаль. Но теперь делом занялись мы, доктор Монтойя и я, доктор Эймос Хант.
— А что… что со мной произошло?
— Ты очень больна, — ответил он. — У тебя, по-видимому, точно такое же заболевание, как и у твоего отца. Мы не знаем, почему, но у тебя оно развивается гораздо медленнее.
— Зачем вы со мной это делаете?!
— Наоборот, мы хотим спасти тебя, — попытался ее успокоить Эймос. — Но для начала нам нужно задать тебе несколько важных вопросов. Откуда вы приехали?
— Просто отпустите меня, и все, — попросила Бетти. — Я не из тех, кто вам нужен, клянусь. Не убивайте меня, пожалуйста! Не убивайте!
— Мы не собираемся тебя уби…
— Я перегрызу тебе глотку, ты, я перережу тебе горло, ты, трахнутый придурок! — Она так дернула руками и ногами, что тяжелая тележка покачнулась. — Пустите меня! Пустите!
— Эймос, нам нужно как-то угомонить ее. Дать успокоительное, — тихо проговорила Монтойя. — У нее паранойя.
Доктор проигнорировал слова Маргарет. На его лице отразилась боль и искреннее желание успокоить Бетти и убедить ее пойти им навстречу. Может быть, в Бетти Джуэлл, изуродованной, до смерти напуганной и лишенной возможности двигаться, он увидел собственную дочь?
— Откуда вы с отцом приехали? — снова спросил он. — Пойми, нам необходимо это знать.
Бетти уставилась на них широкими глазами, полными ненависти и ужаса. Она издала протяжный монотонный вопль. Он прервался только тогда, когда девушке понадобилось набрать в легкие воздуха, чтобы завопить снова.
— Ну, пожалуйста, — попросил Эймос. — Прекрати. Мы же пытаемся тебе помочь.
— Хватит! — вмешалась Маргарет. Она протянула руку к пульту управления и нажатием соответствующей кнопки отправила пятьдесят миллиграммов пропофола через одну из инъекционных игл в стопу Бетти. Эймос и Маргарет молча следили за тем, как истошные вопли становились все тише и реже, а вскоре и вовсе прекратились.
— Все. Она вырубилась, — сказала Маргарет.
— Тогда давай откатим ее в Трейлер A, — предложил Эймос. — Я хотел бы немедленно ее прооперировать.
Нейронная сеть протянулась через лобную долю Бетти, но была все же очень тонкой. Слишком тонкой, чтобы послать сигнал. Ей требовалось гораздо больше связей.
В течение многих часов паразиты боролись с цепной реакцией разложения, изо всех сил пытаясь добраться до мозга. Инъекция состава WDE-4–11 в сочетании с их собственными противоапоптозными секрециями стала для них надежным способом выживания. Она остановила цепную реакцию, прежде чем положение ползунов осложнилось настолько, что они не смогли бы даже двигаться.
Когда Маргарет и Эймос везли тележку с девушкой в проход и закатывали в секционную, некоторые мышечные волокна в центре ее мозга срослись, а потом разорвались на кусочки и образовали шарик. Если шар из таких волокон в голове у Челси составлял тысячу микрон в диаметре, у Бетти его диаметр оказался не более шестисот микрон, то есть почти вдвое меньше.
