Его борьба - Ильин Владимир Леонидович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
На очередном допросе он спросил об этом следователя Эрнеста.
– Не торопите события, мой фюрер, – по своему обыкновению, ухмыльнулся тот. – И потом, какой в этом смысл? Вы же не экспонат парижского Лувра, чтобы руководители великих держав глазели на вас. А пожимать вам руку тоже никто не собирается. Вот начнется суд, и вас увидит весь мир. Кстати, вам бы следовало привести в порядок свою физиономию, а то заросли, как Робинзон Крузо, до неузнаваемости. Я распоряжусь, чтобы к вам сегодня же прислали парикмахера…
– Почему именно сегодня? – вяло осведомился Адольф, машинально проводя рукой по худосочной бороденке, отросшей за время заключения.
Эрнест резко захлопнул свою кожаную папку, заставив бывшего фюрера вздрогнуть.
– Да потому, мой дорогой подследственный, – объявил Эрнест, – что завтра начинается судебный процесс!..
К удивлению Адольфа, судебное заседание проводилось в том же здании, в подвале которого находилась камера. Причем зал был довольно небольшим и вовсе не помпезным. Ярко освещенное помещение без окон, стандартный стол для судей, напротив него – решетчатая клетка со скамьей внутри, и несколько столиков сбоку для секретарей-стенографисток и представителей обвинения.
Эрнест не обманывал его, когда говорил, что суд будет закрытым.
Кроме Адольфа, судей, представителей обвинения и охраны, в зале больше никого не было. Ни публики, ни прессы.
Зато повсюду имелось множество кинокамер и юпитеров. Правда, операторов, которые должны были управлять всей этой техникой, почему-то тоже не наблюдалось.
Однако внимание Адольфа не задержалось на этом странном факте.
Куда больше его интересовали люди, которые должны были его судить.
Помня статьи о Нюрнбергском процессе, он рассчитывал увидеть перед собой тех же судей, которые выносили приговор его соратникам по нацистской партии.
Однако судей оказалось всего трое. Причем все трое были не в военной форме, как следовало ожидать, если бы речь шла о военном трибунале, а в черных судейских мантиях, со смешными треугольными шапочками на голове. Более того, среди них была молодая и весьма миловидная женщина!..
Обвинитель же был всего один – но какой!
Изможденный костлявый старик, явно представитель той национальности, к окончательному уничтожению которой в свое время призывал Адольф. Глаза обвинителя горели мрачным огнем. Пожалуй, он один из всех присутствующих в зале был полон ненависти к подсудимому. Руки его дрожали, когда он перекладывал с места на место бумаги, видно было, что он едва сдерживается и что, если бы не решетка, кинулся бы на Адольфа, чтобы вцепиться ему в горло иссохшими пальцами живого скелета.
– Встать, суд идет!
Адольф нехотя поднялся.
Что-то во всем этом было не так, но что именно – он пока не мог разгадать.
Или просто дело заключалось в том, что его ожидания обмануты?
Возможно.
Сидевший в центре судья что-то сказал, и звук его голоса разнесся по залу эхом – видимо, в стенах были спрятаны динамики.
«Что он говорит?» – подумал Адольф, принимаясь вертеть головой в поисках переводчиков.
В ту же секунду стоявший позади него охранник молча надел на его виски небольшие наушники, и Адольф с изумлением обнаружил, что теперь понимает слова судьи так, как будто тот говорит по-немецки! Это не был перевод в собственном смысле слова: голос, несомненно, принадлежал именно судье. Оставалось непонятным, как обычные с виду наушники трансформируют речь, чтобы можно было понимать ее без перевода.
Впрочем, эти мысли быстро вылетели у Адольфа из головы.
Председатель суда (а именно им оказался сидевший в центре) представил двух других судей (Адольф тут же забыл их имена и фамилии, настолько они были вычурными), общественного обвинителя (который выступал, ни много ни мало, от имени всего человечества) и осведомился, желает ли подсудимый воспользоваться услугами защитника.
Адольф закусил губу.
– Нет необходимости, – заявил он.
– Означает ли это, что вы сами будете себя защищать? – спросил председатель.
Вместо ответа Адольф молча наклонил голову.
Судья тут же сделал ему замечание. В ходе процесса подсудимый должен четко и ясно отвечать на все вопросы – как судей, так и обвинителя. При этом он должен вставать… но не обязательно по стойке «смирно» (при последних словах губы председателя тронула ироническая усмешка).
Адольф почувствовал, как кровь бросается ему в голову.
– Есть ли у вас претензии к личности членов суда или общественного обвинителя? – поинтересовался председатель суда.
Адольф снисходительно пожал плечами.
И заработал второе предупреждение за нарушение правил поведения.
«Ха, да пусть хоть сто предупреждений!» – подумал Адольф. Что это изменит? Меня что – досрочно расстреляют прямо здесь, если я не буду подчиняться их требованиям?!.
Между тем судья перешел к уточнению личности подсудимого:
– Назовите свои имя и фамилию.
Вот болваны! На кой черт мне тогда пришивали на спину арестантской робы табличку с именем и фамилией? Крупными буквами!..
Адольф приподнялся, опираясь на деревянный барьер.
– Адольф Гитлер! – рявкнул он, как в старые добрые времена, когда только что прибыл на фронт и представлялся ротному фельдфебелю. – Рейхсканцлер! Фюрер Германии! Верховный главнокомандующий германскими вооруженными силами!..
– Бывший, – ласково улыбаясь, поправил его председательствующий. – Вы хотели сказать: бывший канцлер, бывший фюрер, бывший главнокомандующий…
Он так явно издевался над Адольфом, что того бросило в дрожь.
«Ладно, господа, пусть я самый гнусный и мерзкий преступник, но так просто я вам не дамся! Вы у меня еще попотеете!..»
– К тому же, – продолжал председательствующий, – по-моему, вы вводите высокий суд в заблуждение… Гитлер – это что, ваша настоящая фамилия?
– А какая же еще? – угрюмо процедил бывший фюрер. – Я никогда не опускался до присвоения чужих фамилий или до псевдонимов!
– А вот у нас имеются все основания полагать, что ваша настоящая фамилия – Шиклырубер, – вкрадчиво наклонил голову председательствующий. – Что вы на это скажете, подсудимый?
Ах, вот оно что!.. Идиоты, они даже не удосужились изучить как следует его биографию!
– Я скажу, что суду не стоит пользоваться непроверенными слухами, которые активно распространялись обо мне политическими оппонентами и зарубежными пропагандистами! – запальчиво возразил Адольф. – Моего отца звали Алоис Гитлер, и я всегда носил его фамилию! Мария Шикельгрубер была матерью моего отца, и к ее девичьей фамилии я не имею никакого отношения!
Вопреки его ожиданиям, председатель не смутился. Наоборот, он просиял так, будто Адольф оказался способным учеником, оправдывающим надежды своего учителя.
Заседание продолжалось. После ряда вопросов, уточняющих личность Адольфа и кое-какие подробности его биографии, председательствующий собрался было дать слово обвинителю, нетерпеливо ерзавшему на своем кресле с высокой спинкой, увенчанной гербом в виде голубой планеты, обрамленной голубыми же колосьями каких-то злаков, но Адольф его опередил.
– Господа судьи, – сказал он, поднимаясь со своей жесткой скамьи, – я хотел бы сделать очень важное заявление! Прошу слова!
Председатель запнулся на полуслове. Было очевидно, что непредвиденный демарш подсудимого застал его врасплох. Настолько, что он принялся шепотом совещаться со своими коллегами.
– Я протестую, высокий суд! – тем временем выкрикнул обвинитель. Голова его задергалась так, что казалось, еще немного, и она сорвется с плеч и покатится по паркетному полу. – Это нарушение процедурного регламента!
Судьи наконец закончили совещаться, и председатель откашлялся.
– Суд считает, что, ввиду особого характера данного дела, из правил судебной процедуры можно делать исключения, – объявил он, не глядя на обвинителя. – Сколько времени вам необходимо, подсудимый?
– Три минуты! – по-военному отчеканил Адольф.
