Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович (версия книг .txt) 📗
Еще я запомнил из сумасшедшей рекламы, что для достоверности пол выполнен из «битого стекла», полностью имитирует лед, и что световыми эффектами управляют сотни специально сконструированных роботов, оснащенных самыми современными компьютерами, для которых программы писали едва ли не лучшие программисты планеты. Я тогда молча злился, наконец выключил, ибо после приступа гордости за нашу техническую мощь землян сразу же нарастает стыд и раздражение по поводу того, как мы эту мощь используем. Сейчас же мы переступили порог, музыка чересчур громкая, оглушающая после тишины в авто, где музыка едва-едва, чтобы не мешала слышать все оттенки то участливого, то дерзко-насмешливого голоса Юлии.
Еще с порога я понял скрытый замысел хозяина ресторана: на кораблях, как и в самолетах, стараются разместить как можно больше человек в ограниченном пространстве. В самолете или в автобусе так вообще набивают, как сельдей в бочке, но и на крупных океанских лайнерах место используют экономно: каждый нерационально истраченный метр – потеря пассажира с тугим бумажником.
Юлия сказала поспешно:
– Это бар, просто бар. Мы пойдем на второй этаж, там просторнее. А на третьем так и вовсе танцполе.
– Ого, здесь целый комбинат!
Она пожала плечами.
– Если есть спрос, почему не удовлетворять?
Я промолчал, мы прошли через зал к лестнице, поднялись на второй этаж, там такой же зал, весь выдержан в синих тонах замерзания в суровых льдах. Думаю, что переоригинальничали, такой ресторан бы в Ташкенте, а не в вообще-то северной Москве, где чаще всего и холодно.
Пока я на ходу высматривал столик, Юлия дернула меня за руку.
– Может быть, на третий этаж?
– Танцор из меня неважный, – предупредил я.
– Посмотрим на танцующих.
– Это можно…
На третьем громкая музыка встретила еще на лестнице, а первое, что я увидел, – две приподнятые площадки, где под ярким светом прожекторов танцуют две хорошо сложенные девушки: одна с классической от фитнеса фигурой – стройная, накачанная, гибкая, а на другой площадке как раз такая, чтобы понравиться присутствующим мужчинам, – пухленькая, с крупной грудью, широкими бедрами и симпатичными валиками жира на боках и животе. Впрочем, такие женщинам нравятся тоже, всегда приятно видеть тех, кто весит больше.
Никакого метрдотеля, что поспешил бы навстречу и спросил предупредительно, где нам угодно сесть, сами выбрали местечко, зал заполнен на две трети, я взял лист меню, но раскрывать не стал, вроде бы выбирают женщины, если ничего не перепутал, подал Юлии, она одобрительно кивнула, мол, так и надо, молодец, способный ученик, мужчина должон вести себя по этикету.
Чтобы как-то восстановить свою мужскую независимость, я сперва поставил на стол локти, потом решил откинуться на спинку кресла и вытянуть ноги. Юлия спокойно листала меню, папка толстая и солидная, прямо министерская, потом подняла на меня взгляд, улыбнулась и протянула через стол.
– На ваш выбор, Борис Борисович.
– Что-нибудь особое? – спросил я.
– Нет, полагаюсь на ваш вкус.
– Рискуете, – предупредил я.
– Как вам здесь?
Я огляделся чуть-чуть, сдвинул плечами.
– Каждая женщина по-своему хороша, каждый мужчина по-своему – плох…
Она заметила саркастически:
– Да, чисто мужской взгляд.
– А что, я должен быть всегда политиком?
Появился официант, молодой бойкий парень, но уже битый, сразу понял, что я не буду выпендриваться перед дамой крупными чаевыми, и тоже не стал выказывать чрезмерное поклонение, спросил деловито:
– Что заказываем?
Я продиктовал, уточнил насчет ростбифа, а когда он ушел, я спросил Юлию:
– Скажите честно, какова истинная цель… вот этого похода?
Она медленно подняла на меня взгляд, я буквально ощутил его тепло, а Юлия, помедлив, сказала:
– Вы думаете, что я вас просто утешаю. Или даже взволновалась, что покончите с собой… Нет, я в самом деле верю, что будет огромный интерес к вашему заявлению. И вам надо быть готовым.
Я поинтересовался:
– Юлия, вы в самом деле очень умная женщина и великолепный имиджмейкер. Как случилось, что вы работаете простым секретарем, хотя могли бы занять должность и повыше в других местах? А то и вовсе не работать и оставаться не стесненной в средствах… женщиной?
Она снова помедлила, лицо стало серьезнее, а голос чуть тверже и суше:
– Есть правило: хочешь сидеть на шее – раздвигай ноги… Я слишком себя уважаю, чтобы зарабатывать раздвиганием ног даже перед одним и тем же человеком. Потому я работаю. Из предыдущей фирмы уволилась из-за домоганий шефа. Это в Штатах строгие законы, а у нас все позволено. Хозяин фирмы в России всех работающих у него женщин рассматривает как собственный гарем. И женщины, что особенно противно, принимают эти условия. Дескать, так везде, никуда не денешься.
Я пробормотал:
– Так уж и везде…
Она слабо усмехнулась.
– Ну да, РНИ – исключение. Хоть вы на меня иногда и поглядывали раздевающе, но это не вы, Борис Борисович, а ваши мужские инстинкты. Вслух вы не осмеливались оскорбить ни словом, ни жестом, ни даже чересчур откровенным взглядом. В РНИ мне хорошо. И люди нравятся – честные, искренние, преданные, следующие своим принципам.
Я буркнул:
– Только тот, кто может подняться выше своих принципов, может сделать карьеру в политике. А у нас, вы правы, таких нет.
Официант принес салаты, шампанское, откупорил и наполнил бокалы. Я залюбовался тонкими пальцами Юлии, очень красиво и женственно держит фужер за длинную ножку, это умение тоже, видимо, преподается на курсах имиджмейкерства.
– За что? – спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала поспешно: – Нет-нет, лучше молчите! А то брякнете какую-нибудь глупость или пошлость, все очарование спугнете. Давайте просто выпьем.
– За исполнение желаний, – добавил я.
Она слегка поморщилась, я все-таки брякнул банальность, она же и пошлость, понятно, что мужчины имеют в виду под исполнением желанием, глядя на красивую молодую женщину с полным фужером вина в руке. Затем в ее глазах блеснул смех:
– Под исполнением желаний вы имеете в виду ниспровержение противников?
– А что же еще? – спросил я. – Какие-то девяносто пять процентов политиков портят репутацию всех остальных, это не дело.
– Надо исправлять, – согласилась она. – Возможно, вам это удастся.
Я посмотрел на нее пристально:
– Вы имиджмейкер или психотерапевт?
– Имиджмейкер обязан быть психологом, – отпарировала она. – Я просто вижу со стороны, что в вашу партию будет наплыв. Огромный!.. А кто не вступит, тот поддержит. Но для этого надо, чтобы вы победили на партийном съезде. Времени у вас мало, так что сегодня вы оттягивайтесь по полной, а завтра лучше бы приступить к работе с утра.
Я поморщился:
– Ну да, самое главное уже есть – костюмчик. А галстук вы мне завяжете.
– Научу завязывать, – ответила она. – Между прочим, тоже немаловажное занятие.
– Кстати, – вспомнил я, – а что вы имели в виду насчет оттягиваться по полной?
Она допила шампанское, я тут же наполнил снова. Юлия проследила взглядом за моей рукой и ответила со смешком:
– Вы еще спросите, какого размера я ношу «Always».
– Простите дурака, – пробормотал я с искренним раскаянием. – С политиками и даже с аудиторией разговаривать могу, а вот с женщинами то и дело попадаю впросак. Наверное, потому, что наши мозги все-таки устроены иначе. Я не имел в виду ничего такого…
Она отмахнулась:
– Забудьте. Без секса прожить еще можно, но без разговоров о нем – никогда. Это такие отдушины, я понимаю. В нашем мире, где все доступно, женщина без недостатков все-таки ценится гораздо выше, чем без одежды.
– Намек понял, – ответил я поспешно.
Она не спросила, что я понял, только в глазах заиграли смешинки. На помосте музыка стала громче, а к шесту вышла эффектно сложенная женщина, начала медленный танец, что ускорялся и ускорялся, мужчины хлопали, женщины за столиками смотрели с застывшими вежливыми улыбками, а танцовщица сбросила жилетик, оставшись в бюстгальтере золотистого цвета, затем, не прерывая танца, освободилась от юбочки.
