Приют ветеранов - Михайлов Владимир Дмитриевич (онлайн книга без TXT) 📗
Ладно. Сейчас – через минуту-другую – они двинутся. Вот сюда. Что же, надо быть, по крайней мере, вежливым и освободить дорогу… И сделать это немедля – пока тебя еще не заметил дневальный у ворот».
Милов вскочил в машину. Развернуться на бетоне было делом пустяковым. Медленно, стараясь не шуметь, поехал назад. Там, в расположении, колонна уже выстроилась, через считанные секунды тронется. Милов прислушался. Того, чего опасался – собачьего лая – не услышал. Ну, понятно, это же войска, к чему им собаки? Милов добрался до начала бетонки, где забор, вдоль которого он ехал сюда, круто изламывался, уходил направо, слегка снижаясь. По обе стороны от дороги местность плавно скатывалась вниз, похоже, дорога шла по искусственной насыпи. Милов остановился. Вылез. Прикинул на глаз крутизну: «Ничего, терпимо. И дерн тоже достаточно прочный. А там, ниже? Ниже почва не очень: чего доброго, забуксуешь, и тогда конец, возьмут. Или, самое малое, придется бросить машину, но этого очень не хочется, с джипом я куда сильнее. Да, план рискованный, чтобы не сказать больше. Но другой выход и вовсе никуда не годится: удирать от солдат, пока не угодишь в распростертые объятия полиции…»
Колонна там, в городке, уже тронулась. Надо было поторапливаться. Милов сел за руль, окончательно решившись. Круто вывернул руль, дал задний ход. Плавно съехал с дороги – вплотную к забору, вниз. Огни выключил. Мотор заглушил. Из сумки вытащил пистолет, навинтил глушитель. Прошел шагов тридцать вдоль насыпи, потом осторожно поднялся по ней и залег, так что над обочиной виднелась лишь макушка, если смотреть в прибор ночного видения. Но войска наверняка ориентированы на машину, которая будет двигаться навстречу. На первом же перекрестке колонна, надо полагать, разделится на три подразделения и таким образом перекроет все три проезда, что ведут в этом направлении. То есть прочесывание будет с двух сторон, потому что и полицейские машины, весьма возможно, получив сигнал о выступлении, двинутся навстречу: никому не хочется уступать другому честь поимки беглого преступника.
Милов рисковал неимоверно. Если в колонне будут соблюдаться все правила, то внимательный взгляд даже в темноте обнаружит затаившуюся рядом с насыпью машину; остальное, как говорится, будет делом техники. И вся история на этом может закончиться навсегда: для солдат Милов не кажется такой ценной личностью, какой его считают полицейские, так что его могут ненароком просто застрелить. И, как говорится: «Прощай, Макар, ноги озябли». Приходилось надеяться лишь на то, что солдаты, находясь у себя дома, не станут вести себя так, как на линии огня или хотя бы на чужой территории. Кроме того, насколько он знал, с дисциплиной в африканских войсках не всегда обстоит благополучно. Надежда, конечно, слабая, но ничего другого не оставалось.
Колонна между тем приближалась. Милов напрягся. Успех нужен с одного выстрела, особенно резвиться тут ему не позволят. Хорошо, если бы джипы шли в колонне последними; первыми наверняка пойдут боевые машины, но грузовики могут и замыкать колонну, впрочем, даже и при этом можно будет еще вывернуться…
Он прижался к траве. Первая боевая машина поравнялась с ним. Проехала. Вот она уже на полдороге к забору. Ближе. Ближе. Если заметят джип, то скорее всего с первой машины, и именно сейчас. Секунды через три. Две. Одну… Сейчас, или…
Никогда. Проехали, не заметив. Милов перевел дыхание, стараясь, чтобы получилось это не слишком шумно, словно бы этот звук можно было услышать за урчанием моторов. Машины шли, соблюдая небольшой интервал – метров пять; при малой скорости это было допустимо, хотя для Милова лучше было бы, окажись интервал побольше.
Боевые машины прошли. Так, вторыми идут все-таки джипы. Ну, ничего. Милов внимательно всматривался в силуэты скользивших мимо машин. Они были не той модели, что у него, но фамильное сходство было несомненным. Это хорошо. Всего их было девять. Пятый проехал. Шестой… Девятый… Милов вытянул руку с пистолетом, сдвинул предохранитель. Надвинул на глаза ноктовизор. Прицелился. Девятый медленно наползал. Прокрутилось мимо переднее левое колесо. На мушке оказалось заднее. Нужное.
Милов дожал спуск. Пукнуло. Тише даже, чем Милов ожидал. Пуля была особо вредной, разрывной. Не попасть на таком расстоянии мог бы разве что безнадежно слепой, да и у того было бы пятьдесят из ста. Шина рванула – показалось в тишине – оглушительно, звук этот слился с хлопком пистолета, во всяком случае, для человеческого восприятия. Взвизгнули тормоза. Распахнулись дверцы. Из передней выскочил, кажется, водитель, из задней – два солдата с автоматами наизготовку. Один из них оказался рядом с Миловым, еще шаг и наткнулся бы. Но вовремя остановился, всматриваясь в ночь. К счастью, посмотреть под ноги ему не пришло в голову. Они осматривались с минуту, ничего не заметили и приблизились к шоферу. Тот, ругаясь сквозь зубы, уже достал инструменты – менять колесо. Один жандарм остался, чтобы помочь, другой вернулся в машину. Милов бесшумно соскользнул с насыпи вниз – заспешил к своей машине.
Замыкавшие колонну грузовики успели уже объехать аварийный джип и сейчас последний из них скрывался за забором. Милов выглянул. Теперь уже все седоки застрявшего джипа вылезли; затеплились огоньки сигарет, послышался негромкий разговор, – судя по интонациям, встревожен никто не был: дорожная неприятность, только и всего.
Милов запустил мотор; как никогда, порадовался тихой работе хорошо отрегулированного механизма. Включил передний мост, за ним и демультипликатор, чтобы взобраться на насыпь наверняка, без осечек: не забывал, что оружие у солдат было заряжено, конечно же, боевыми. Машина, словно ощутив серьезность положения, повела себя образцово: с приглушенным рокотом, без завываний, не пробуксовывая, выползла на бетон, не зажигая огней, разумеется. Милов так и не понял заметили ли оставшиеся позади, что на дороге появилась посторонняя машина. Вряд ли – потому, что этого не ожидали: тут не было никакой развилки, и машине было взяться просто неоткуда. Если же заметили (Милов, оказавшись на дороге, почти сразу включил габариты), то, скорее всего, решили бы, что это одна из своих – задержалась, чтобы оказать при нужде помощь; убедившись же в том, что опасности нет никакой, а с установкой запаски справятся и без них, тронулась, догоняя колонну. Так или иначе, Милова никто не окликнул.
Он догнал колонну как раз тогда, когда она разделилась на три группы и каждая двинулась, как и следовало предположить, по своему маршруту. Милов последовал за самой дальней, где остались лишь два джипа, но обгонять грузовик не стал (здесь, между глухими заборами, это было бы крайне затруднительно), а последовал за ним, соблюдая установленную дистанцию. Держись он вместе с остальными двумя, кто-нибудь, чего доброго, мог бы заметить, что силуэты машин не вполне совпадают; чтобы убедиться, осветил бы миловский номер – и все провалилось бы: тут, между заборами, и убежать было бы некуда. Милов, спокойно ведя машину, прикинул время, включил компьютер; полицейские машины снова засветились. Как и предвидел Милов, они покинули свои места и приближались, тоже по всем трем проездам, рассчитывая где-нибудь зажать беглеца между военными и своими машинами. И, безусловно, шансы на это у них были.
Милов напряженно соображал; тут надо было думать самому, никакой компьютер не помог бы. Впереди несколько перекрестков, и все они будут просматриваться из машин. Из этих поперечных переулков лишь один не кончался тупиком, но, крутясь и извиваясь, в конце концов вливался – намного в стороне – в другую дорогу, которая уже в свою очередь впадала в магистраль, уводившую из города или, при желании, ведшую к его центру, но там Милов уже побывал, спасибо. Это было единственным шансом, какой оставался у Милова, и воспользоваться им можно будет лишь в одном случае: если военные приблизятся к перекрестку раньше, чем отставший джип нагонит их, и тем самым лишит Милова возможности какого-то маневра, а кроме того, очень быстро станет ясно, что в колонну затесалась какая-то чужая машина. Тот джип тоже засветился на дисплее – значит, тронулся с места; счет времени пошел теперь на секунды.
