НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36 - Булычев Кир (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Овдовевшей Мейбл на этот раз пришлось столкнуться с самой настоящей бедностью, ибо доходов с капитала, положенного Артуром в банк, едва хватало на жизнь. Вопрос, экономить или нет на образовании для детей, матерью даже не ставился: на всем, чем угодно, только не на здоровье детей и не на их обучении… На первых порах она сама постарается стать для сыновей образцовой учительницей; как-никак, а Мейбл сносно владела французским, латинским и немецким, умела рисовать и немного играла на фортепьяно. А потом… потом она что-нибудь да придумает.
Домашнее образование уступало школьному в методичности и глубине, зато снабжало множеством любопытных знаний, не доступных обычному школьнику.
Так, от тетки Грейс маленький Дж. Р. Р. узнал, откуда пошел род Толкинов. Конечно, в подобных генеалогических «копаниях» — а ими занимались во многих семьях английского среднего класса — красивые легенды пышно декорировали действительные факты; но для впечатлительного мальчика все это было донельзя важным. И он с гордостью впитывал очередную историю о своем дальнем предке из императорского рода фон Гогенцоллернов, который будто бы воевал под началом австрийского эрцгерцога Фердинанда во время осады Вены в 1592 году и даже захватил штандарт турецкого султана. За тот подвиг ему и присвоили прозвище Безрассудно-храбрый (Tollkuhn) — так гласила семейная легенда…
О том, что корнями род Толкинов уходил на континент, ясно говорит хотя бы родовая фамилия, которую чисто английской никак не назовешь (произносится она по правилам, кстати, именно так: Тол-кин, а не Толки-ен или как-то еще). Скорее всего кто-то из французских предков писателя, носивших ту же «кличку», но звучавшую уже как Дю Темерер (du Temeraire), попросту эмигрировал в Англию, спасаясь от гильотины в лихом 1793 году… Как бы то ни было, писатель неоднократно подчеркивал, что интересом к нордической мифологии и культуре средневековой Франции он обязан своей генеалогии. Пусть и в слегка романтизированной версии тетки Грейс.
В действительности семья Толкинов к моменту рождения первенца никакими благородными «корнями» похвастать не могла. Артур Толкин, как и все его «видимые» предки, принадлежал к обедневшим английским буржуа, тысячи подобных семей населяли промышленные пригороды Бирмингема. И если мы вспомним любимого писателем Бильбо Бэггинса — недалекого, хитрого и пуще всего почитавшего комфорт и душевное спокойствие, то вот вам и социальная родословная его создателя!
Тем временем — стояло лето 1896 года — Мейбл Толкин посчастливилось отыскать объявление о сдаче крестьянского дома в деревушке Сейрхоул, всего в миле от города. Условия были вполне приемлемые, и семья немедленно перебралась в деревню.
Столь прозаически — «переезд в деревню» — это событие звучало разве что на слух измотанной домашним трудом Мейбл. Для четырехлетнего Дж. Р. Р. свершилось открытие совершенно нового мира, который во многом сформирует его как писателя: мира английской провинции, или, как англичане называют ее, «кантрисайд» (то есть все, что за городской чертой). Мальчик открыл для себя такие понятия, как «луг» (где так славно было бегать взапуски), «старая мельница» (конечно, полная тайн, в возможно, и привидений), «старый фермер» (прозванный Черным Великаном-людоедом), «песчаный карьер», «лесная чаща»… Словом, все то, что составляет нормальное детство и чего у маленького Толкина никогда не было в Африке.
В это же время он впервые идет в школу, а мать, как и планировала, начинает самостоятельно заниматься с детьми иностранными языками и правописанием. До седых волос сохранил Дж. Р. Р. любовь — да нет, какую-то ненасытную страсть к языкам; и до последних дней его почерк поражал аккуратностью в странном сочетании с какой-то просто буйной изобретательностью.
Кроме того, он оказался чрезвычайно прилежен в ботанике, поражая своими познаниями во всем, что касалось деревьев. Он не просто знал их и любил рисовать (еще один рано проявившийся талант), но постоянно стремился быть рядом с каким-нибудь деревом. Будто прислушивался постоянно, не нашепчет ли ему что ветер в листве.
Наверное, нашептал…
Когда речь идет о писателе, редкий исследователь пройдет мимо детского чтения своего героя. В случае с Дж. Р. Р. получается картина более чем странная.
Он рано прочитал «Алису в Стране Чудес» и подобно миллионам детей во всем мире влюбился в эту великую сказку «для больших и маленьких». А вот «Остров сокровищ» не принял, как, впрочем, и сказки Андерсена. Зато неожиданно — неожиданно для тех, кто полагает, что создал цельный образ автора «Повелителя Колец», — полюбил рассказы про индейцев и часто шастал по окрестным лесам и оврагам с луком и стрелами и, разумеется, орлиным пером в волосах… И наконец нашел поистине свое чтение — скандинавские легенды, книги английского писателя Джорджа Макдональда, позже названные критиками первыми ласточками ныне популярного жанра фэнтэзи, и особенно сказки Эндрю Лэнга, где полным-полно было драконов, благородных рыцарей и прекрасных принцесс.
Он на всю жизнь запомнил одну из них, в которой житель какой-то сказочной северной страны викинг Сигурд убивает огнедышащего дракона Фафнира. «Я так страстно желал повстречаться с драконом… Естественно, будучи маленьким и не очень сильным, я бы не хотел встретиться с ними на околице. Но все равно мир, где они были, даже такие страшные, как Фафнир, представлялся мне куда более богатым и прекрасным. И чтобы попасть туда, я бы не постоял за ценой».
Не слышится ли в этих словах голос будущего Фродо Бэггинса, завороженного рассказами о геройском походе его дяди Бильбо против огнедышащего дракона Смога?
И как только мальчику стукнуло семь лет, произошло событие закономерное, коль скоро речь идет о будущем писателе, и знаменательное. Юный Толкин начал сочинять свою первую историю «про драконов».
Мальчишеская биография стала писательской…
В канун 1900 года, когда вся Англия торжественно праздновала «бриллиантовый» юбилей королевы Виктории, в семье случились изменения, вызвавшие бурю негодования со стороны отца Мейбл. Не без подначки сестры она вдруг решила принять католичество. В одно из воскресений братья Толкины с удивлением обнаружили, что мать повела их не в англиканскую церковь, а какую-то другую, расположенную среди трущоб бедноты в самом центре Бирмингема.
Для отца Мейбл это была трагедия: его дочь связалась с «гнусными папистами»! Результатом стал непоправимый удар по семейному бюджету Толкинов, и так дышавшему на ладан. Муж сестры Мейбл запретил жене и думать о католичестве; после смерти Артура он иногда помогал деньгами Мейбл, теперь иссякал и этот источник помощи. И все же Мейбл проявила характер и, вопреки давлению родственников, начала готовить детей к принятию католичества.
А осенью 1899 года Дж. Р. Р. успешно выдержал экзамены и поступил в старинную школу, носившую имя короля Эдуарда (в ней когда-то учился его отец). Школа находилась в самом центре Бирмингема, в четырех милях от дома, и с тех пор Толкин приобрел навык к длинным пешим прогулкам — заплатить за проезд в поезде денег у семьи не было, а трамвай так далеко за черту города не ходил…
Однако долго это продолжаться не могло, и беззаботной жизни на лоне природы пришел конец. Мейбл подыскала новую квартиру поближе к школе, и оба брата Толкины с сожалением расстались с деревенским коттеджем, где прошли четыре года их детства. «Всего четыре года, — вспоминал писатель, — но они до сих пор кажутся мне самыми продолжительными и повлиявшими на всю мою жизнь».
Впрочем, дети редко предаются меланхолии по ушедшему — и в промышленном Бирмингеме маленький Дж. Р. Р. нашел себе неожиданное развлечение: его внимание привлекли надписи на огромных самосвалах, перевозивших уголь. Написано вроде было по-английски, но как произносить эту абракадабру, Толкин не знал. Так он открыл для себя древний, однако все еще живой язык жителей Уэльса — валлийский, в коем позже приобрел авторитет специалиста с мировым именем.
В школе он познакомился с энергичным преподавателем по имени Джордж Бревертон, который ввел мальчика в еще один древний язык — староанглийский. После того как Бревертон продемонстрировал классу, как звучат «Кентерберийские рассказы» на языке Чосера, все переложения английской классики на новоанглийский потеряли для будущего писателя всякий интерес. Чуть позже он впервые прочтет знаменитый литературный памятник — анонимное переложение одной из легенд о короле Артуре, «Сэр Гэвейн и Зеленый рыцарь»; предстоит ему и новая встреча с викингом Сигурдом и драконом Фафниром — только теперь он прочтет, хотя и с трудом, эту историю в оригинале — на древнем норвежском.
