Миллион открытых дверей - Барнс Джон Аллен (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Это отвратительно.

— Ну вот, я же знала, что ты так скажешь.

Я встал со стула, но из-за дополнительных кроватей в комнате стало так тесно, что даже походить из угла в угол было невозможно. В итоге я уселся на край стола, поставил ноги на стул, прожевал кусок бутерброда.

Через какое-то время Маргарет проговорила:

— Прости. Но рано или поздно ты все равно узнал бы об этом.

У меня неприятно разыгралось воображение. Все здесь попадало в систему регенерации — кухонные отбросы, мусор с пола, грязная посуда, фекалии! Потом ультразвуковые устройства превращали все это в водорастворимую форму, а получившаяся в итоге кашица перекачивалась по трубам в городскую систему сжигания. Фактически все отходы до последнего атома перерабатывались. Только теперь я понял смысл стихотворения Анны и порадовался тому, что не понимал этого, когда слушал его на концерте. Несчастное, изуродованное тело Элизабет будет расщеплено на ионы и подвергнуто масс-спектрографии. Большая часть ее тела превратится в удобрения или просто в свежую проточную воду, отдельные частицы будут использованы как ценные легкие металлы… а все остальное приравняется к городскому мусору…

Наконец я вздохнул. Мумифицированное тело Рембо покоилось в каменной гробнице — водонепроницаемой, так как она была расположена на той стороне Сьерра Валор, которая граничила с сухой пустыней. Мы поместили в гробницу маленький, но мощный источник кратковременной радиоактивности, который должен был сработать через час-. два после того, как гробница была закрыта, поэтому мумии в буквальном смысле ничто не грозило. Если Высочайшая Академии принимала решение о канонизации покойного деятеля искусства и гробницу вскрывали на предмет обретения мощей, то никто не мог сомневаться в том, что мумии превосходно сохранились. Моя собственная лютня обошлась мне в годовой доход, поскольку три ее колка были изготовлены из фаланг пальцев святой Агнессы (уточню, что эта святая Агнесса была художницей — мощи музыкантов были мне не по карману, и я никогда не смог бы их приобрести, если бы только в обозримом будущем меня не произвели в пэры).

Я задумался о том, как бы на это отреагировали каледонцы, если бы узнали. Решили бы, что такой подход представляет собой разумную систему переработки? Или испытали бы такой же леденящий сердце ужас, какой испытал я, узнав об Их системе обращения с покойниками?

— Я переживу, — со вздохом проговорил я. — Просто мне нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с вашими обычаями. Порой я, конечно, буду содрогаться или удивляться, но со временем привыкну.

Наверное, Маргарет такого ответа не ожидала. Она усмехнулась и сказала:

— Хорошо, Потому что во время похорон нам с тобой скорее всего придется играть роль друзей Элизабет. Может быть, даже придется произнести надгробные речи.

— И сколько должно быть речей?

— По традиции — три. Одну произносит пастор, одну — кто-то из родственников. Нужно будет что-то рассказать пастору Каррузерсу об Элизабет… а из родственников есть только троюродный или четвероюродный брат, который даже не может вспомнить, разговаривал ли он хоть раз в жизни с Элизабет. К счастью, это Торвальд. Тебе или мне, или кому-то еще надо будет выступить как ее другу. Потому что друзей у нее не было.

— Бедная девочка, — поежился я. — И она занималась в Центре?

— Она записалась одной из первых. И насколько мне известно, это было единственное проявление неповиновения с ее стороны, если только не считать посещения нашего концерта. У нее была постоянная работа. Она посещала класс поэзии, который вел Аймерик, и занималась основами аквитанского у Биерис, которая помнит ее в лицо, но не больше. Говорит, что они с Элизабет почти не разговаривали лично. Еще она ходила к тебе на курс слушания музыки.

Я мысленно перебрал тридцать учащихся, посещавших эти занятия, и в конце концов решил, что Элизабет была одной из тех троих, что всегда сидели в заднем ряду, очень внимательно слушали, но никогда не разговаривали.

— Что еще мы знаем о ней?

— Она была единственным ребенком. По всей вероятности, была очень стеснительной. Расписание ее занятий в Центре совпадает с расписанием одного парня, ее сотрудника по работе, в которого она, возможно, была влюблена, но он не был на концерте и является одним из тех немногих, которые обратились с просьбой вернуть им сумму, уплаченную за обучение. После восемнадцати лет она не делала копий своего псипикса — именно в это время их прекращают изготавливать, так что получается, что ее последний псипикс устарел на три года. Найти кого-нибудь из близких ей людей, кто согласился бы принять ее псипикс, пока не могут. Может быть, я соглашусь, а может быть, попробую уговорить Валери, если она прекратит свои истерики и согласится сделать хоть что-нибудь полезное.

— Она, между прочим, ко мне заглядывала. Ничего особенного я не заметил. Валери как Валери — по-моему, в порядке.

Маргарет вздохнула и почесала макушку. В это мгновение она показалась мне жутко похожей на обезьянку.

— Ну, тогда, значит, есть прогресс, — изрекла она.

— Она ничего от меня не добилась, — сообщил я негромко. Мне было интересно посмотреть, как Маргарет воспримет эту новость.

Она усмехнулась. Это мне понравилось.

— Так ты тоже заметил, как ее тянет ко всему аквитанскому?

— Это похвально, и признаюсь, я готов был бы ответить на эту ее тягу, но Пол намного…

— Намного полезнее? Это точно. А она в последнее время ухитрилась его просто замордовать.

— Между прочим, он ей в этом помогает, — заметил я. — На самом деле мне давно пора привить ему аквитанский подход к делам такого рода. С точки зрения enseingnamen ему бы следовало давно проучить ее. Дело в том, что в finamor мы становимся очень уязвимы друг для друга, но, кроме того, у нас существует высокоразвитое искусство выходить из себя, если так можно выразиться.

— Пожалуй, он смог бы этим искусством воспользоваться, — согласилась Маргарет, но мысль эта ее явно изумила.

Она смущенно улыбнулась, но я решил удержать ее от глупого вопроса и поспешно проговорил:

— Значит, получается, что несчастная Элизабет Лавлок — человек ниоткуда? Но все-таки как же с ней могло случиться такое?

Выражение лица Маргарет изменилось именно так резко, как я рассчитывал.

— Похоже, тут классический случай: она оказалась в неудачном месте в неудачное время. На улице неподалеку от ее дома происходила маленькая антисальтинистская демонстрация, организованная какими-то ультраортодоксальными верующими. Их было не более двадцати человек. Муниципальные полицейские пытались защитить их от «псипов». Когда «псипы» обрушились на них, погибло не менее четверых полицейских. Некоторые из демонстрантов до сих пор находятся в больнице. Элизабет Лавлок возвращалась домой после концерта. Судя по времени происшествия, она была среди тех, кто помогал нам наводить порядок в зале, но и тогда никто из нас не обратил внимания на нее, бедняжку. Ее схватили, когда она шла от трекера к двери своего дома. Думаю, вряд ли нам удастся узнать больше. Кое-какие детали вскрытия поистине ужасны, Жиро, — я имею в виду то, что судебный пристав назвал «длительными пытками, целью которых было сексуальное унижение». Думаю, пристав — из либералов, и он надеялся, что будет проведено тщательное расследование. Бедная девочка. Наверное, ей казалось, что ее страдания длились целую вечность, прежде чем ее в конце концов убили.

На глаза Маргарет набежали слезы. Не особенно раздумывая, я сел рядом с ней на кровать и обнял ее. Она прижалась ко мне, но это не было продиктовано желанием. Просто она жутко устала — ведь уже столько времени она заботилась о таком количестве людей, а о своих чувствах ей и подумать было некогда.

— Это так глупо, так глупо, — бормотала она, прижавшись к моему плечу.

— Да нет, это естественно. Просто ты очень устала, а мы ничего не делали для того, чтобы хоть немного облегчить твою участь. А то, что стряслось с Элизабет, и из камня бы выжало слезы.