Дюна: Дом Коррино - Герберт Брайан (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

Заключенный подчинился. Посол быстро взял пробы крови, семени, сделал соскобы кожи, ногтей и слизистой оболочки щеки. Короче, все необходимое для того, чтобы получить абсолютно достоверные данные о происхождении Реффы, независимо от того, скроет Шаддам этот факт или нет.

Конечно, если Пилру удастся вывезти материал за пределы Кайтэйна. Посол ввязался в очень опасную игру.

Когда все пробы были взяты, Реффа сел на топчан, и его широкие плечи ссутулились. Только теперь до него дошло, что он никогда не выйдет отсюда живым.

— Я полагаю, что мне не дадут выступить в суде? Сейчас у Тироса было лицо маленького невинного ребенка. Любимый учитель, Глакс Отн, всегда говорил ему, что юстиция священна. Но Шаддам, палач Зановара, считал себя стоящим выше всех имперских законов.

— Я сомневаюсь в этом, — честно ответил Пилру.

Заключенный тяжело вздохнул.

— Я записал свое выступление в суде. Это грандиозное заявление в духе принца Рафаэля Коррино, роль которого я играл в последнем своем представлении. Я хотел использовать весь свой талант, чтобы заставить людей плакать об утраченном Золотом Веке, чтобы мой сводный брат понял и осознал пагубность и ошибочность избранного им пути.

Пилру помолчал, потом достал из нуль-энтропийного контейнера маленький голорекордер.

— Произносите свою речь, Тирос Реффа. Для меня одного, а я позабочусь, чтобы ее услышали и другие.

Реффа выпрямился, казалось, над его плечами возник ореол высокого, поистине императорского достоинства.

— Я рад любой публике. Голорекордер тихо зажужжал.

Когда вернулся охранник, потрясенный Пилру стоял посреди камеры, вытирая струившиеся по щекам слезы. Когда туманное охранное поле открылось с одной стороны, охранник сказал:

— Так что, вы остаетесь с нами? Подыскать вам пустую камеру?

— Я ухожу.

Бросив на Реффу прощальный взгляд, Пилру поспешил к выходу. В горле у посла пересохло, ноги подкашивались. Он никогда не испытывал на себе всю силу пронзительного таланта жонглера.

Стоя гордо и прямо, как император, незаконный сын Эль-руда посмотрел на Пилру сквозь закрытое, светившееся оранжевым светом поле.

— Передайте мой привет Ромбуру. Как бы я хотел встретиться с ним…

~ ~ ~

Чувствуя усталость и ломоту во всем теле, Рунд, сгорбившись, склонился над электронной чертежной доской, внимательно разглядывая линии магнитных полей, изображенные на плоском экране. Просмотрев свои записи, воспользовавшись своей ментатской способностью к мнемоническим ухищрениям, которым он научился еще в молодости, он сумел в точной последовательности реконструировать все вопросы, которые задавали ришезианским инженерам Сестры Бене Гессерит. Вспомнил он и каждую деталь разбитого корабля.

Теперь, когда он знал, что невидимое поле может существовать, оставалось только найти путь его воссоздания. Задача была устрашающе громадна.

В сторонке, возле стены скудно обставленной лаборатории, стояли Талис Балт и директор Киннис.

— Директор, я думал много часов, — заговорил Балт. — Утверждения Халоа кажутся мне корректными, хотя я и сам не могу понять почему.

— Я ничего не помню, — сказал директор. Рунд сказал, не подняв головы от стола:

— Мой ум прошел жесткую ментатскую тренировку. Может быть, поэтому я смог сопротивляться ментальной ловушке Бене Гессерит.

— Но ты не сумел сдать экзамен на ментата, — напомнил ему Киннис скептическим тоном.

— Тем не менее в Школе Ментатов мне изменили порядок связей нейронов.

Он вспомнил поговорку, бытовавшую среди студентов Школы: паттерны повторяются, приводя либо к успеху, либо к неудаче.

— В моем мозгу сформировались участки резистентности, ментальные мышцы, вспомогательные области хранения информации. Наверно, поэтому их принуждение полностью не сработало.

Добрый старый дядя может гордиться своим племянником.

Балт почесал макушку, словно стремясь обнаружить там хотя бы остатки корней бывших волос.

— Думаю, нам надо вернуться в лабораторию Чобина.

Директор начал проявлять нетерпение.

— Мы уже были там, после того как он сбежал. Чобин был исследователем средней руки, происходил из незнатной семьи, так что у него не было большой лаборатории. После его бегства мы использовали это помещение как кладовую.

Рунд стер со стола эскизы и, не спрашивая разрешения Кинниса, опрометью бросился в старую лабораторию.

В давно заброшенном помещении Рунд просмотрел список реквизированных деталей и фрагменты записей. Были здесь и спутниковые фотографии, изъятые у Чобина. Нет, здесь не было ничего важного.

Беглому изобретателю удалось изменить уравнение Хольцмана, выведенное много тысяч лет назад. Самые блестящие современные ученые не могли понять, каким образом работает эзотерическая формула Хольцмана. Все понимали только то, что она действительно работает. Точно так же Рунд не мог сейчас понять, что именно сделал Чобин.

Мозг Халоа заработал в бешеном темпе с невиданной продуктивностью. Флинто Киннис стоял посередине комнаты, стараясь делать вид, что руководит процессом поиска, в то время как Рунд метался по лаборатории, осматривая ее и не обращая внимания на столпившихся вокруг людей. Он простучал каждый квадратный сантиметр пола, стен и потолка.

Опустившись на колени возле стыка пола и наружной стены орбитальной станции, он заметил крошечную трещинку, которая то попадала в поле зрения, то исчезала, словно соринка в глазу. Рунд начал до боли в глазах всматриваться в трещинку, вспоминая, как суровый учитель-ментат в Школе учил его наблюдать. Он усилил восприятие, замедлив ощущение времени, и уловил следующее мелькание.

Точно выбрав нужный момент, Рунд сделал шаг и прошел сквозь стену.

Он очутился в клаустрофобически тесном алькове, пропахшем металлом и застоялым воздухом. Щель мелькнула еще раз, и стена сомкнулась за спиной Рунда. В тесноте алькова было трудно даже повернуться. Темнота была такая, что Халоа показалось, что он ослеп. Стало трудно дышать. Стены алькова были покрыты инеем.

Ощупав в темноте стены, Рунд нашел листы ридулианской кристаллической бумаги, мотки проволоки шиги с данными. Он крикнул, но слова вернулись к нему глухим эхом. Не было ни слышно, ни видно, что происходит в большой комнате.

Когда в стене снова мелькнула трещина, Рунд, испуганный, но радостно возбужденный, вывалился обратно в лабораторное помещение. Директор Киннис уставился на него во все глаза.

— Это потайная комната, защищенная особым полем, но поле временами отключается. Внутри Чобин оставил много информации.

Киннис с силой сцепил руки.

— Отлично, значит, мы должны ее достать. Я хочу докопаться до сути. — Он обернулся к одному из техников, худому, долговязому человеку. — Когда щель мелькнет в следующий раз, вы войдете внутрь и извлечете оттуда все, что попадется под руку.

Техник приготовился, став похожим на вышедшего поохотиться кота, правильно выбрал время и прыгнул вперед, исчезнув в стене. Потайная комната снова пропала из виду.

Рунд и Киннис ждали минуту, две, десять, полчаса. Все напрасно, техник не выходил. Они не слышали ни звука и не могли вскрыть альков, хотя изо всех сил барабанили кулаками по белым толстым плитам.

В лабораторию вбежали рабочие с режущими инструментами и вскрыли стену, но они не нашли там ничего, кроме стандартной прослойки воздуха, которая по инструкции должна быть стене орбитальной станции. Даже электронные полевые сканеры не смогли обнаружить никакого дополнительного пространства. Рунд, уставившись в пустоту невидящим взором, составлял проекцию, подражая настоящему ментату. На основании варианта уравнения Хольцмана он допустил, что невидимое поле свертывает пространство вокруг становящихся невидимыми объектов, в том числе и вокруг комнаты-невидимки.