Меч над пропастью - Ахманов Михаил Сергеевич (электронные книги бесплатно .txt) 📗

Спрыгнув со спины яхха, Ка-Турх бросил взгляд на повелителя, потом на стражей, лежавших у его ног, и, наконец, на труп с выдавленными глазами.

– Кто? – спросил Серый Трубач.

Взяв у воина факел, Ка-Турх склонился над мертвецом.

– Одет как Белый Плащ, владыка, но не из них. Ноги короткие и сильные, привык лазать по скалам… пятна на лбу небольшие, кожа светлая – значит, из людей пещер и гор… Похож на Живущих В Ущельях.

Вождь сделал знак согласия.

– Похож. Решил, что может помериться силой с Братом Двух Солнц. – Трубач коснулся царапин под лопаткой, поглядел на измазанную кровью ладонь и приговорил: – Тело бросить здесь. Пусть жрут крысы и ящерицы.

– А с этими что? Прикажешь в котел, Великий? – Ка-Турх помахал факелом над лежавшими воинами.

– Нет. Бааха велел, чтобы в котлы бросали другое мясо. – Вождь на мгновение задумался. – Снять кожу. С живых! Потом вырвать печень.

Стражей утащили. Яхх вождя фыркал и звенел бубенцами, чуя свежую кровь. Направив его к лагерю, Серый Трубач расслабился и опустил веки. Он был доволен. Он испытывал это чувство всякий раз, проявляя свою власть и силу – власть вождя и силу воина. Внезапно он подумал, что небесные боги все же говорят с ним, но не словами шас-га, а на своем божественном языке. Иначе откуда это ощущение всемогущества?.. Голос Ррита слышат все, он побуждает людей бежать к котлам и драться из-за пищи, но глас Баахи – нечто иное, доступное лишь избранным. Бааха дарует силу и уверенность, стремление к великой цели и вызывающую трепет мощь – то, что не выразить словами. Пусть! Для слов есть певцы и колдуны. Вождям не нужны слова.

Серый Трубач возвращался в лагерь, чувствуя, как голос бога звучит в нем и наполняет от макушки до пят.

Глава 18. Дорога на восток

Тревельян ехал в повозке, запряженной двумя сильными яххами. Повозка, новые шатры, припасы и скакуны были даром владыки – или, если угодно, платой за переговоры с белым демоном. Все это добро привезли вчера, а нынешним утром, после огненных знамений, к нему добавились еще один воз, шкуры горных кенгуру для постели, бронзовый котел и дюжина воинов почетной стражи. Воз, шкуры и котел Тревельян принял с благодарностью, а стражей отослал, сказав, что владыке они нужнее, а бедному ппаа не прокормить стольких бездельников.

Войско вышло в путь, едва улеглась суматоха, причиненная блеском молний и оглушительным громом. Шас-га были людьми простыми, живущими в согласии с природой и принимавшими как должное любые катаклизмы; огненная лава, туча пепла, песчаная буря или иное свидетельство гнева богов пугали их столько времени, сколько длились, питая затем лишь скудную фантазию рапсодов, слагавших Долгие Песни. Ярость Баахи иссякла, а вместе с ней улеглось смятение и наступил порядок; молнии никого не сожгли, великий вождь и остальные предводители были живы, а из-за пары перевернутых телег беспокоиться не стоило. Вождь натянул свою рогатую корону, занял место впереди и велел трогаться; лапы яххов взметнули пыль, зазвенели бубенцы, заскрипели колеса, и отряды всадников потекли на восток бесконечной рекой.

Ивар сидел в фургоне на тюках с кожами, служивших покрытием шатру. У ног его скорчился Тентачи, Птис правил, дергая ремни, привязанные к рогам яххов, две другие телеги пылили следом, а за ними ехали четверо воинов, Кадранга, Иддин, Тойла-Ац и Дхот. Обоз двигался неторопливо, но без остановок и задержек; телега за телегой, упряжка за упряжкой тянулись по неширокому тракту между отвесными скалами и пустыней. Сзади маячили жутковатые морды яххов, спереди – их широкие крупы, покачивались рога, покрикивали погонщики, и так минута за минутой, час за часом, под палящими солнцами, в потоках ветра, несшего из пустыни песок. Монотонное движение убаюкивало, расслаблялись мышцы, закрывались глаза, пыль, проникая сквозь завесу волос, оседала на потной коже хрупкой темной коркой. Возможно, эта сонная неторопливость являлась тем, в чем нуждался сейчас Тревельян; он чувствовал, как напряжение после утреннего спектакля покидает его, как уходит тревога и возрождается уверенность. Каким-то непостижимым образом он чувствовал, что сумеет повести эту массу людей, воинственных шас-га и пленников, куда угодно, на запад или на восток, даже в гибельную пустыню, и они пойдут за ним, не ведая сомнений. Откуда-то он знал, что миссия закончится успешно и принесет немалую пользу для будущего ФРИК – какую именно, покажет время. Это предчувствие было сильным, словно занавес грядущего отдернулся на миг, явив ему то, что еще не свершилось, но обязательно свершится.

«Осталось только выяснить, как управляется портал», – мелькнула мысль. Подумав об этом, Ивар заворочался на своем тюке, отвел с лица волосы и сплюнул – горло забила пыль.

Тентачи, сидевший у его ног, коснулся барабана. Змеиная кожа загудела под быстрыми пальцами.

– Великий ппаа! – пробормотал певец.

– Хурр, – согласился Тревельян, протирая глаза.

– Наш хозяин – великий из великих, – уточнил Птис и гикнул на яххов.

– Хурр!

– Да, великий из великих, повелитель духов и демонов, – произнес Тентачи, поглаживая рокочущую кожу.

– Хурр… – Тревельян с блаженным видом почесался.

– Сам Бааха говорит с тобой!

– Сам Бааха, прародитель солнц, – поддержал Псис. – А с Киречи-Бу говорили одни мелкие демоны, да и то лишь когда он нажрется и задремлет. Он заставлял меня слушать свое бормотание, будто это речи духов… Но я слышал только, как бурчит у него в животе.

– Киречи-Бу – ничто против нашего хозяина, – заметил Тентачи, презрительно отвесив губу. – Бааха посылает знамения лишь могучим и мудрым, умеющим их толковать. Не тем глупцам, у которых печень в пятке.

– Ты прав, битсу-акк. – Птис сделал жест одобрения. – Только могучим и мудрым!

Тревельян потянулся, разминая мышцы, и промолвил:

– Хурр! Как приятно слушать правду! Говорите еще, и я позволю вам облизать котел, когда съем мясо.

Птис был поглупее и потому начал прославлять хозяина, но Тентачи уловил иронию и заткнулся. Подождав, когда Птис иссякнет, он робко произнес:

– Это знамение, ппаа Айла… это страшное знамение… Я сложил о нем песню. Хочешь послушать?

– Песня длинная или короткая? – поинтересовался Ивар.

– Короткая, великий ппаа.

– Ладно. Если короткая, пой.

Битсу-акк ударил в барабан.