Тайна инженера Грейвса - Тупицын Юрий Гаврилович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Рене покосился на тяжелое, равнодушное лицо старого детектива и усомнился:
— Так ли? Насколько мне известно, ядерное производство хорошо организовано и четко контролируется.
Смит снисходительно взглянул на журналиста:
— Ты недооцениваешь силы денег, сынок. А в мире бизнеса все продается и покупается, дело только в цене. Деньги срывают покрывало с любых тайн, открывают любые замки и двери. Скажи вот мне, какое вещество ценится сейчас дороже всего? Только не роняй себя в моих глазах и не говори мне ничего о золоте. Килограмм современного боевого самолета, обыкновенной серийной машины, стоит значительно дороже килограмма чистого золота.
— Это я знаю, дядя Майкл. — Рене ненадолго задумался. — Какой-нибудь из рабочих изотопов урана?
— Да, обогащенный уран стоит недешево, и его запасы охраняются не менее бдительно, чем сейфы форта Нокс. И тем не менее, — старый детектив ухмыльнулся, — с одного из обогатительных заводов в Штатах вывезли несколько сот тонн обогащенного урана. Говорят, что это сделали израильтяне и что они тайно изготовляют атомные бомбы.
— И это мне известно, дядя Майкл, — терпеливо заметил Хойл. — Как-никак профессия обязывает.
Наверное, валлийцу не понравился этот тон. Он покосился на Рене и проворчал:
— Профессия! Сегодня журналисты говорят одно, завтра забывают об этом и утверждают противоположное, а самый смысл своих слов не всегда понимают. Вы рабы фактов, а ведь нет ничего глупее факта, важен не самый факт, а его толкование. А вот самое дорогое вещество, сынок, сейчас — это лунный грунт. Ученые мужи трясутся над каждой пылинкой, — в голосе Смита появились суровые нотки. — И все-таки какие-то ловкачи обзавелись образцами лунного грунта! Держу пари, что они сейчас рядом с бриллиантами и древними манускриптами красуются в частной коллекции какого-нибудь финансового воротилы. А то и в медальончике на юной шейке его возлюбленной.
— Атомная энергостанция — не талисман, на шею ее не повесишь и в частной коллекции не спрячешь. Она должна работать, — возразил Рене.
Смит снисходительно взглянул на него:
— Вас, газетчиков, питают информационным обратом, который политики и дельцы сдабривают приправами на свой лад и вкус. А сливки оседают в их сейфах. Истина в наше время как амброзия, пища богов, недоступна простым смертным.
— А как же свобода слова и печати? — не без лукавства спросил Хойл. — У вас опасные красные мысли, мистер Смит. Вы клевещете на добрую старую Англию.
Валлиец шевельнул бровями и заулыбался.
— Но это лишь мысли, Рене, всего лишь мысли, не так ли? — Он удобнее перехватил руль. — Мне уютно живется в доброй старой Англии, сынок, у меня кругленький счет в банке и обеспеченная старость. Опасные мысли не мешают мне, как и многим другим британцам, добросовестно выполнять свой служебный долг. И этот долг заставляет меня видеть мир не в иллюзорном свете пропаганды, а таким, каков он есть в действительности. А действительность такова, что где сверхприбыли, там мошенничества и аферы. Думаешь, атомные энергостанции составляют исключение? Как бы не так! В погоне за этими самыми сверхприбылями многие из них сооружены без надежных систем обеспечения безопасности. Особенно в Штатах. На атомных станциях были уже десятки сбоев и мелких аварий. Но эту информацию стараются намертво хранить, прикрываясь интересами национальной безопасности. — Смит хмыкнул. — Национальная безопасность? Может быть. Но не это главное! Замораживая информацию об атомных неполадках и авариях, политики и чиновники охраняют интересы крупного бизнеса. И получают взятки за это!
— Так уж взятки? — подзадорил валлийца Хойл.
Смит посмотрел на него, как на ребенка.
— Ну а ты как думал? Вот всплыло дело фирмы «Локхид», и выяснилось, что взятки от нее получали и министры, и премьер-министры, и короли, и принцы. Атомный бизнес засекречен покрепче авиационного, поэтому до поры до времени ничего не всплывает наружу. А махинаций сколько угодно! Чтобы дело не заходило слишком далеко, государство подключило полицию, избегая всякой огласки, естественно. Вот так твой покорный слуга Майкл Смит познакомился с некоторыми тайнами атомного предпринимательства и злоупотреблений. Валлиец сердито шевельнул бровями и угрюмо закончил: — Переслушал я кучу экспертов, говорят они разное и высказываются очень осторожно. Настропалились в наше время профессора и соблюдать свою выгоду, и темнить, играя словами так, что не поймешь, где черное, а где белое. Иной раз мне представляется, что все в порядке, а иногда… Не хочется быть злым пророком, Рене, боюсь накаркать, как говорят простые люди, но чудится мне иногда, что некоторые промышленные реакторы вовсе не так уже надежны, как это расписывают. И что рано или поздно какой-нибудь забарахлит по-настоящему и рванет почище водородной бомбы!
Рене поежился:
— Вы не преувеличиваете, дядя Майкл?
— Может быть, и преувеличиваю, да разве в этих делах это большая беда? Но пока все идет более или менее гладко, ворошить эту предпринимательскую атомную грязь бесполезно: и делу не поможешь, и себя погубишь.
Майкл Смит и Рене Хойл взаимно доверяли друг другу. Не будь этого, детектив никогда бы не заговорил с ним о тайнах атомного бизнеса. Отец Рене Эдвард Хойл погиб в автомобильной катастрофе, когда сыну исполнилось пятнадцать лет. Внезапная гибель отца, здорового, полного сил, веселого мужчины, потрясла Рене своей нелепостью, несправедливостью и невозвратностью. Майкл Смит, прилетевший на похороны, несколько раз пытался поговорить с Рене, но тот словно окаменел, либо отмалчивался, либо ронял в ответ не всегда подходящие к разговору слова. После одной из таких неудачных бесед валлиец тяжело поднялся, подошел к Рене, положил ему на голову свою большую ладонь и заставил поднять глаза. «Сынок, — проговорил Смит, ненадолго замолчал и повторил: — Сынок, ты можешь на меня рассчитывать». Эта сцена произвела впечатление на Рене, врезалась в память. Но, может быть, он бы и не придал серьезного значения словам валлийца, если бы не напутствие матери. Она умерла через три года после смерти отца от быстро прогрессировавшего рака печени. Незадолго перед кончиной она сказала сыну: «Я написала Майклу, Рене. Это верный человек. В случае чего он тебе поможет». После смерти матери Рене пришлось покинуть Канаду и перебраться в Штаты, в Массачусетс, к дальним родственникам отца. Там он поступил в технологический институт… И когда ему действительно пришлось плохо, Майкл Смит не оставил его в беде и помог перебраться в Англию, где Рене Хойл начал новую жизнь — сотрудника газеты, а затем репортера и журналиста. Так что старый детектив имел все основания доверять Рене Хойлу и вести с ним откровенный разговор.
Серый «ровер» добрался до развязки на автостраде, что возле аэропорта, Смит съехал по одной из вспомогательных дорог и направился обратно, к Вест-Энду.
— Мы с тобой немного отвлеклись от главной темы, — сказал Смит, когда их машина влилась в основной поток автомобилей. — Ты полюбопытствовал, с какой стати Митчелу вздумалось потрошить твою квартиру?
— Митчел сказал, что у его нанимателей возникло желание узнать, что я за птица.
— Понятно. А как ты думаешь, докопались они, что ты побывал в заключении? И за какие грехи?
— Не знаю, расспрашивать я не стал.
— Полагаю, они до всего докопались, почти до всего. Но не придали этому значения. Подумаешь, участие в студенческих беспорядках! Эта грязная война во Вьетнаме не была популярна даже в деловых кругах. Может быть, сэр Аттенборо даже рад, что ему известны твои грешки. Это поможет ему держать тебя на крючке, если ты добьешься успеха.
Смит затормозил так резко, что Хойл едва не ткнулся лбом в переднее стекло. Впереди была пробка. Какая-то легковушка, кажется «фольксваген», зацепила на обгоне могучий рефрижератор, который скорее всего вез из аэропорта экзотические скоропортящиеся фрукты, вроде манго. Уже через несколько минут «фольксваген» оттащили влево, на обочину дороги.
— Моей первой мыслью, когда я услышал от тебя о деле Вильяма Грейвса, было посоветовать тебе держаться от него подальше.
