Пояс астероидов - Клемент Хол (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Космическое излучение проходило сквозь пластиковые скафандры и тело, но, не поглощаемое ими, не приносило вреда. Метеориты, пробивавшие микроскопические отверстия в тонком металле, как показывали текущие эксперименты, даже следа не оставляли ни на скафандрах, ни на корпусе лунохода. Скрытые пылью расщелины, куда по неосторожности могли угодить человек или машина и которых опасались исследователи, попросту не существовали: пыль была слишком сухой, чтобы скрыть какую бы то ни было щель прежде, чем полностью заполнив ее. Такого рода страхи возникли после того, как кто-то из команды Альбирео не разглядел ступеньку на веревочной лестнице и едва не сорвался с высоты ста пятидесяти футов.
Шандара все же был осторожен: он внимательно осматривал трассу, слегка касаясь рукой в перчатке рукоятки тормоза и придерживая рычаги управления.
Последний взгляд, брошенный назад, удостоверил Риджинга, что Гарпалус и ретрансляционная станция скрылись из вида. Впервые он оставлял исследовательскую группу и сейчас сомневался в правильности принятого решения. Шандара получил четкие указания: предписанный радиус исследования ни в коем случае не должен был быть превышен. Риджинг полностью одобрял подобную установку, но план исследования был расширен именно благодаря нарушению.
Вопрос о магнитном поле Луны оставался нерешенным вплоть до высадки экипажа. Как только команда оказалась на поверхности планеты, его наличие подтвердилось со всей очевидностью, а сравнительные исследования выявили, что южный магнитный полюс – точнее, один из возможных полюсов – находится в нескольких сотнях миль от корабля. Было решено установить программу обследования местности; если, и оставался шанс зарегистрировать присутствие вокруг Луны газовой оболочки, то, несомненно, поиск должен был вестись в восточном направлении.
Риджинг до сих пор недоумевал, что толкнуло его вызваться в экспедицию и как вообще подобная мысль родилась в его голове. Он не считал себя трусом, и за то, что сейчас он находился вне станции, ему некого было винить, кроме себя. Никто его не принуждал браться за эту работу – любой техник мог с тем же успехом взяться за руль и управляться с оборудованием.
– Отвлекись, Ридж. У тебя прямо на лице написано, что ты нервничаешь, – беззаботное восклицание Шандары прервало мысли Риджинга. – Как насчет того, чтобы поуправлять этой махиной? А то я проделал уже добрую сотню километров.
– Хорошо, – Риджинг перелез на водительское сиденье, не останавливая лунохода. Ему не требовалось следить за их местонахождением по фотокарте, прикрепленной над панелью управления; с самого начала пути он бессознательно фиксировал приметы ландшафта по мере их появления на горизонте. Курс следования был нанесен на карту, и навигация не представляла ни малейшей сложности даже при отсутствии компаса.
Маршрут нередко петлял, хотя рельеф здесь и считался гладким. Уже по Синус Рорис луноходу пришлось прокладывать свой путь по местности, таившей множество опасностей, на заливе Фригорис стало ничуть не легче, и, следуя курсу, космонавтам вскоре предстояло повернуть на юг к горам, где трасса обещала быть еще более сложной. Согласно снимкам поверхности, сделанным во время прилунения, маршрут должен был проходить по самому узкому участку хребта в районе залива Имбриум и вблизи пика Платона, так что прохождение его обещало быть легким.
И действительно, в окрестностях Платона луноход не встретил препятствий, однако Риджинг был немало удивлен причудливостью пейзажа, тогда как Шандара, казалось, проявлял к нему полное равнодушие. Поев и выспавшись, он снова сменил напарника за рулем, сделав лишь незначительное замечание по поводу трассы. Это заставило Риджинга лишний раз убедиться, что Шандара ничуть не преувеличивал, выражая свою пресыщенность лунарными пейзажами. Но такая мысль лишь мелькнула у Риджинга в голове, уступив место заботам, касавшимся их общего дела.
Сооруженный из поврежденного топливного бака трейлер тащил за ними шестьсот фунтов различного оборудования. Сам луноход не справился бы с таким грузом. Его внешний кузов почти полностью занимал еще один плод технической смекалки – запасной топливный бак, без которого настоящее путешествие было бы невозможно. Приборы следовало смонтировать на месте и установить в различных точках для тридцатичасовой записи характеристик окружающей среды. Задача не представляла бы ни малейших затруднений, если бы не необходимость разместить некоторые из приборов на наиболее высоких пиках. Оба космонавта за прошедший месяц уже не раз взбирались на лунные горы, и сейчас их тревожило лишь то, какая из вершин наиболее отвечает их требованиям.
Машина остановилась на вершине относительно невысокого пика к юго-юго-западу – не в строго астрономическом смысле, а относительно заката – от Платона. Вокруг вздымалось еще несколько пиков. Ни один из них, казалось, не превышал тысячи метров в высоту, однако космонавтам было известно, что Платон и Тенерифские горы более чем в два раза превосходили тысячную отметку. Оставалось только выбрать точку наблюдения.
– Дальше ехать нельзя, – заметил Шандара, – иначе мы останемся без топлива. Придется тащить оборудование на себе, а до Тенерифа еще километров пятьдесят – шестьдесят, не считая подъема. Платон гораздо ближе.
– Восточный склон действительно гораздо ближе, – согласился Риджинг, – но пики должны находиться по западному и восточному склону, их тень не перекрывает кратер, как это видно на фотоснимке. Следовательно, до подходящей высоты нам придется добираться столько же, как если бы мы сразу двинулись на Тенерифы.
– Думаю, ты не прав. Посмотри на карту: ближайший край кратера как раз достаточно высок и прям, чтобы отбрасывать тень, фиксируемую с Земли. Так что двухтысячеметровые пики, указанные в атласе, вполне могут находиться на нем.
– Согласен, но мы не можем быть уверены: на карте ничего подобного нет.
– Но в отношении Тенерифа о пиках тоже ничего не сказано.
– Действительно, но гораздо больше шансов, что мы найдем подходящий пик на относительно небольшой площади в Тенерифах, тогда как периметр Платона составляет более трехсот километров.
– Все равно до Платона ближе, тем более что, раз на нем зафиксированы двухтысячники, не понимаю, почему бы пикам по всей окружности кратера не быть одинаковой высоты.
– В принципе, логично, – ответил Риджинг, – но мне не раз приходилось видеть кратеры с краями разной высоты. И тебе, кстати, тоже.
Шандаре нечего было возразить, но он не собирался обрекать себя на лишние километры пути, хотя бы не попытавшись отговорить напарника. Пусть оборудование было достаточно легким – по крайней мере на Луне, – но все равно пришлось бы провести немало времени в скафандрах, от которых со временем начинало болеть все тело.
Свою нынешнюю должность Шандара получил за разработку магнитометра. Он очень гордился своим изобретением, хотя и неохотно в этом сознавался. Космонавты не обращали внимания на показания прибора до тех пор, пока после долгих споров не решили снова двинуться в путь. Проверяя приборы перед тем, как покинуть луноход, Риджинг обратился к Шандаре:
– Слушай, Шэн, а ты случаем не замечал, не появлялись ли в последнее время солнечные пятна?
– На солнце я не смотрел, да и не собираюсь.
– Это ясно, но, может, ты хоть слышал астрономические сводки?
– Никогда их не слушаю. До возвращения мы вряд ли узнаем, были ли пятна. А что?
– Я бы сказал, что прошла магнитная буря или что-то вроде того. Уж больно сильно изменились за последний час показатели напряженности и направления магнитного поля.
– Мне казалось, что направление поля совпадает с вертикалью.
– Так и есть, но оно постепенно меняется. Знаешь, Шэн, пожалуй, нам лучше двинуть к Платону.
– Так я об этом тебе и твержу! Интересно, а с чего это ты вдруг передумал?
– Из-за магнитной бури. Под действием земной гравитации на Солнце происходят выбросы плазмы, сопровождающиеся формированием мощнейших электромагнитных полей. Если то же происходит и здесь, то нам лучше держаться как можно ближе к линиям индукции. И, похоже, Платон более всего подходит нам по расположению.
