Тварь непобедимая - Тырин Михаил Юрьевич (библиотека электронных книг txt) 📗
– Хочешь джип? «Крузер», новый, полгода из Германии – хочешь? Прямо завтра.
– Что? – пробормотал удивившийся Ганс.
– А ничего. Ставлю джип и двухкомнатную квартиру. Если ты этого мужика быстро и чисто закопаешь, завтра же получишь машину и хату.
– В каком смысле закопаю? – произнес Ганс севшим голосом.
– В каком хочешь! Пристрели. На куски поруби. Взорви. Можешь заодно и всю эту больничку сровнять – разрешаю.
– Так ведь ты сам говорил...
– Что я говорил? Это не я, это Мустафа говорил. Ну и где он? Меня теперь слушай, я твой командир! Прыгай в тачку – и рви туда, прямо сейчас. Хоть по кирпичику там все разломай, а мужика этого мне найди, понял?
– Ну... – Ганса съедали сомнения. – А если я не смогу?
– Ну, так постарайся, черт тебя задери! Или джип тебе не нужен? Бери с собой братву – и вперед – ищи, узнавай.
– Постой... – Ганс никак не мог взять в толк, что происходит с бригадиром. – Да на что он тебе нужен, этот инвалид? А ты вообще-то не гонишь?
– Все, никаких базаров! Я улетаю далеко, в загранку, меня не ищи. На похоронах у Мустафы не буду, позже приеду. Если что – скажешь там...
Ганс молчал, хлопая глазами. Кича никогда не был трусом и размазней, но сейчас несгибаемый бригадир буквально преобразился. Что за паника, что за спешка?
– Стой! – сказал Кича, хотя Ганс пока никуда не уходил. – А если его там уже нет? – И он уставился на Ганса, словно тот отвечал за все передвижения пациентов клиники.
Гансу оставалось только пожать плечами.
– Найдешь, – решительно приказал Кича. – Хоть кишки выверни этим айболитам, а адресок узнай. – Он замолчал, вспомнив, с какими трудностями год назад он сам подбирался к логову Дубровина. Впрочем, теперь пусть это будут трудности Ганса. – Будет грустно – вспомни, что в гараже тебя ждет большой блестящий «Крузер».
Уже в дверях Кича, вспомнив что-то, обернулся:
– Заедешь к Филину на Шахтерскую, скажешь, чтоб выдал арматуру.
Он ушел, и через несколько секунд вдали затих шум его «Понтиака». Ганс стоял один в пустом предбаннике раздевалки и думал. Потом он начал шагать взад-вперед, лихорадочно чесать затылок. Наконец повернулся и решительно шагнул в дверь, где его уже заждались приятели.
– Ну что, пацаны? – сказал он захмелевшей братве. – Кто-то тут обещал мне помочь посчитаться за старую обидку.
Осмелевшие от водки пацаны не заставили себя упрашивать.
Майор Соляков готовился ко сну, когда с тумбочки неистово заголосил телефон.
– Да, – по-домашнему ответил он, не представляясь.
– Виктор Иванович? – раздался негромкий осторожный голос.
– Слушаю.
– Это Божеродов, здравствуйте.
– Да, Юра, я слушаю.
– Виктор Иванович, обязательно приезжайте сейчас ко мне в больницу. Я вам кое-что покажу. Только нужно поскорее – я сейчас один дежурю во флигеле. Дежурный врач отъехал на пару часов, а напарника сегодня нет. Приезжайте – не пожалеете.
– Что именно ты мне хочешь показать, Юра? – очень спокойно, чтоб остудить пыл собеседника, спросил майор.
– Виктор Иванович, я не могу это объяснить по телефону! – возбужденно заговорил агент. – Это нужно видеть! Тут они такое в подвале держат – я увидел и подумал, что с ума сошел. Я не обманываю, я не стал бы вам звонить просто так. Приедете?
– Ну... – вздохнул Соляков. – А нас сейчас не слушают?
– Исключено, – отрезал Божеродов. – Этот телефон чистый. Приедете?
– Думаю, да, – снова вздохнул майор.
– Только, пожалуйста, быстрее, пока дежурный врач не вернулся. Подходите к задней двери и сразу входите, я замки заранее отопру. И телекамеры переключу, чтоб в главном корпусе вас не видели. Приезжайте, я жду.
Божеродов напрасно надеялся, что майор тотчас запрыгнет в костюм и помчится в клинику. Опытный оперативник не привык бросаться в неизвестность, как в омут. Он прежде всего сел в кресло и спокойно все обдумал.
По формальным правилам, прежде чем вот так куда-то ехать, Соляков обязан был предупредить начальника управления. Проникновение на территорию частного учреждения – серьезный шаг, и здесь необходима поддержка и одобрение ведомства. Более того, на подобное мероприятие нежелательно идти в одиночку.
Но с другой стороны, если сейчас побеспокоить генерала, если поднять на ноги дежурную опергруппу, придется объяснять, куда, а главное, зачем нужно ехать. Увы, майор ничего не мог сказать о цели мероприятия. Он досадовал на самого себя, что не добился от агента связных объяснений – поверил его взволнованному, эмоциональному голосу.
А если на том конце маршрута ничего нет? А если этому взбалмошному Божеродову снова что-то показалось? Информация без перепроверки – просто воздух. Если на основе бессвязного звонка затеять операцию с привлечением сил Управления, и притом не очень-то законную операцию, можно сесть в такую лужу, после которой долго не отмоешься.
Что же такого мог увидеть там Божеродов? Полусгнивших мертвецов, бродящих по коридорам? Что ж, объяснение в его духе. Если уж он не смог это объяснить майору по телефону, то майор тем более не смог бы передать подобное генералу. Как ни крути, нужно ехать самому.
Да, нужно ехать, убеждаться, видеть все своими глазами. Пусть один раз, но достоверно. Если что-то есть – тогда можно звонить, сообщать, привлекать силы – одним словом, развязывать себе руки.
Соляков оделся, сунул за пояс «ПМ» – кобуру он не признавал – и пошел во двор заводить свой «Москвич».
Салон «Хонды» мягко подсвечивали зеленые огоньки табло. На заднем сиденье слышалось глухое бряцание металла. Пацаны делили оружие, которое вынес им Филин – сутулый седой мужик с грустными, коровьими глазами, бывший зампотех из какой-то вэ-че.
В простом картофельном мешке были сложены два «ТТ», ижевское помповое ружье с откидным прикладом, чеченский автомат «борз» и три безосколочные гранаты.
– Это сразу выкидываем, – рассудительно сказал Япон, откладывая под сиденье «борз». – Этой какалкой только в войнушку играться.
– Я его возьму! – загорелся Шиза. – А чего – маленький, удобный.
– Ну, смотри, сам напросился... Ганс, тебе чего?
– «Тэтэшник», – ответил Ганс, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.
Ему протянули новенький, еще скользкий от смазки пистолет.
– А другого нет?
– Второй потертый весь, ржавый.
– Вот, давай потертый. Лучше потертый, но советский, чем новый китайский.
Ганс нервничал. Только сейчас, когда ветер немного выдул из него хмель, он понял, в какую безумную авантюру позволил себя втянуть. Переть рогом без всякой подготовки на хорошо охраняемую, со всех сторон защищенную больницу – предел глупости. Внутри вооруженные охранники, снаружи – заборы и телекамеры.
Об этом надо было думать раньше. Но раньше Ганс слушал Кичу, который орал, сулил несметные богатства и не терпел никаких возражений. Раньше Ганс был прилично пьян и до неприличия самонадеян. Теперь пришло время каяться, но что толку? Сказать пацанам: «Все, ребята, отбой, едем обратно»? Его не поймут. Ганс на радостях уже пообещал хорошо расплатиться с братвой – он уже планировал продать обещанную двухкомнатную квартиру.
Летели стремительные минуты, мелькали за окнами машины ночные улицы. Каждая минута и каждый метр пути приближали тревожную неизвестность. И чем дальше – тем меньше шансов остановиться, одуматься. Нелепая ситуация затягивала в себя, как болото.
Ганс понимал, что, если они прорвутся внутрь, действовать придется жестко. Придется стрелять из настоящего оружия – в людей, в живых людей. Стрелять не раздумывая, пока они не начали первыми. А впрочем, это те люди, которые в свое время спустили его с лестницы, которые тыкали его зубами в капот на виду у Светки... Ганс старался думать об этом, чтоб не терять запала и злости.
Он остановил машину в квартале от клиники, не выключая зажигания. На нейтралке двигатель «Хонды» работал почти бесшумно и не глох. Отсюда можно было добежать до забора больнички, не привлекая внимания. Ребята натягивали маски.
